— Это что? Что значит потеряна связь? Уничтожены? Кто-то остался в живых? Хоть кто-то?
— Прости. Мы слишком долго возвращались. Никого нет. Ты последний из своего рода.
Такие слова невозможно воспринять окончательно не свихнувшись. Боже, да что такое личная смерть перед осознанием этого неописуемого краха? Это такой пустяк, о котором не стоит и говорить. Мысль что ты последний, что кроме тебя никого нет просто не влезает в голову. Растопырив руки, ноги и вереща испуганной обезьяной эта мысль вырывается наружу, не задерживается в черепной коробке, но если она туда проникла, то не остается больше ничего.
— Шкип, открой мою капсулу.
— Не стоит, я бы не советовал этого делать.
— Открой.
Прошло несколько секунд и обвивающие меня полосы стали расползлись в стороны, оставляя меня в полулежащем, полусидящем кресле.
Я очень долго смотрел на свое тело, а в голове билась только одна идиотская мысль: «Странно, я вроде не негр, точно не негр, тогда почему…»
Черная с зелеными разводами кожа, покрытая непонятной слизью свисая вниз дряблыми волнами. На многих суставах она не выдержала, прорываясь и обнажая торчащие наружу кости. Где-то сквозь разрывы были видны судорожно подрагивающие внутренности…
Полосы вновь сошлись, закрывая от меня этот ужас.
Не знаю, какую химию использовал Шкип для поддержания моей жизнедеятельности, но, судя по виду, я уже давно умер. Ну, что ж, так значит так. Не велика потеря.
— Шкип, помнишь, я обещал тебе самую яркую, самую запоминающуюся смерть?
— Да.
— Пришла пора исполнить мое обещание. Этим тварям я мою галактику не оставлю.
— Что ты имеешь ввиду?
— Давай коли мне свою гадость, да побольше и полетели, будем устраивать фейерверк.
— Куда летим?
— В центр, в самый центр, хочу глянуть что за крошка там обосновалась.
Дорога не заняла много времени, закачанный по самые жабры нейтрониумом, Шкип летел, как наскипидаренный, но свой короткий план я все же успел ему объяснить. Впрочем, на это хватило пары предложений, ведь ничего сложного в этом не было.
— Ты уверен? Такого еще никто не делал, ты уверен, что получится?
— Нет, я ни в чем не уверен, но ты сам говорил, что под воздействием Пуничевского излучения нейтрониум начинает вырабатывать антиматерию, и чем больше нейтрониума, тем большее количество его вырабатывается, причем в геометрической прогрессии. Так сколько его произведут четыреста тонн если тебе грамма хватает для того, чтобы мотаться туда-сюда, как ненормальному?
— Не знаю, не могу посчитать, может количество антивещества сравнится с солнечной системой, а может со всей галактикой. Я не знаю.
— Вот и проверим. А затем сложим один плюс один, — я указал на сверхмассивную черную дыру, в которую нас потихоньку начало затягивать, — и получим ноль.
— Ты уверен? — Еще раз переспросил Шкип.
— Я ни в чем не уверен, но это все, что у меня есть. Давай, не тяни, не хочу отправиться на тот свет, не увидев этого.
— Тогда сделаем это мощно, задействуем девять из десяти излучателей. Мне на поглядеть и одного хватит. Поехали!
С этими словами все стены корабля стали прозрачными, а я остался висеть один, в открытом космосе. Вернее, рядом со мной зависла глыба нейтрониума, вглубь которого сейчас ввинчивались девять излучателей, на вид точь-в-точь похожих на миниатюрную копию самого корабля, после чего корабль сотряс мощный толчок, и глыба улетела вдаль, практически сразу исчезая из вида.
— Пять.
— Что? — Не понял я.
— Четыре.
— А… три.
— Два.
— Один.
Вспышка.
Хотя это как-то слабо сказано.
ВСПЫШКА!
Вспышка невероятной чистой белизны.
— Хм-м, так вот ты какая — белая дыра антиматерии. Это красиво.
— Ты прав Бро, божественно красиво.
— Только, кажется, она маловата и растет как-то неуверенно.
— Не беспокойся, она растет просто с сумасшедшей скоростью, просто она так же быстро удаляется от нас, вот такой эффект и получается. А так черная дыра тянет ее с невероятной скоростью и… и значит пришло время прощаться.
— Прощай Шкип, приятно было познакомиться.
— Прощай Бро, и мне.
— Пять.
— Четыре.
— Три.
— Два.
— Один.
Белая дыра антиматерии сравнявшись по размерам со сверхмассивной черной дырой на краткий миг зависла рядом с ней, а затем они стали быстро высасывать плоть друг из друга на пару секунд образовав в космосе древний знак Инь и Янь. А потом их руки коснулись друг друга.
Вспышка!
Глава 22
Вспышка!
Я отвернул голову отгораживаясь рукой от ярчайшего света, ударившего мне в глаза.
— Клиф, придурок, убавь освещение, ты его ослепишь сейчас!
Мимо пронеслась Лапочка, и я с удовольствием проследил за ее возмущенно подрагивающими ягодицами, затянутыми в нечто прозрачное и воздушное, затем опять переключился на декольте Джессики, склонившейся надо мной с кисточкой гримера и палитрой разнообразных средств, которые должны были предать мне более суровый и усталый вид. Декольте было таким глубоким, а Джесс склонялась надо мной столь старательно, что платье не скрывало вообще ничего, невольно выводя меня из нужного образа.
— Броневой, хорош лыбиться, ты должен быть угрюмым и печальным, — пробурчала она, одной рукой нанося мне на скулы густые тени, а второй кладя мою ладонь на внутреннюю часть своего бедра, едва прикрытого озорной мини юбочкой, — пошли лучше к тебе в кабинет, пока наша стерва съемочной группой занята, я тебе свое новое белье покажу.
— Так на тебе же его нет, — чуть проведя ладонью вверх по ее ножке, удивился я.
— Вот и я о том же, тормоз.
— Так! — К нам подскочила вездесущая Лапочка, — Джессика Рэббит, сдвинь ноги, а то кролика своего заморозишь, и отвали от него уже, а ты, Броневой, убери от нее свои грабли, а то вечером сильно об этом пожалеешь.
— Напиши мне, — подмигнула мне довольно улыбающаяся Джессика, еще раз демонстрируя вываливающуюся из декольте грудь.
— Непременно, — соврал я.
А может и не соврал. Каждый раз попадая к Амазонкам у меня голова кругом идет от количества и качества едва прикрытой плоти.
— Вон! Я сказала.
Джессика уцокала куда-то за ширму, а я поднял невинные глазки на злобно сопящую Лапу.
— Ты совсем охренел, Броневой? Мы с тобой, как бы в разрыве, а ты тут припираешься, съемочную группу требуешь, на девок пялишься, руки свои грязные под юбку им запускаешь!
— Да как тут не глядеть-то? — Почти искренне возмутился я, тыча пальцем в пятерку Лапиной охраны.
Скины их доспехов выглядели аппетитно: тонюсенькие золотого цвета стринги и такие же лифоны, когда девушки по очереди, как бы невзначай, наклонялись, искоса бросая на меня призывные взгляды, поправляя вьющуюся по изящным голеням тонкую шнуровку сандалий, отвести глаз от этого зрелища становилось совершенно невозможно.
— Видимо наслушались про тебя всякого, жеребец, — неожиданно легко согласилась со мной Лапа, — но, все равно, вечером ты за это у меня поплатишься.
— Жду не дождусь, моя госпожа.
— Ладно, ты готов?
— Наверное.
Тогда пойдем.
Мы вышли на террасу, с неудовольствием вдыхая раскаленный, наполненный серными миазмами воздух.
На самом деле Лапа соврала — это не я к ней приперся, это она по моему зову прибыла к нам в замок, посчитав, что лавовые поля у меня за спиной будет самым подходящим антуражем для предстоящей записи. Может она была права: лучшей декорации и не сыскать.
Я встал так, чтобы за моей спиной был виден резвящийся в лавовом озере дракон и, выдержав поистине мхатовскую паузу, начал говорить.
— Приветствую вас, друзья, авантюристы этого бескрайнего прекрасного мира. Не многие из вас меня знают, но на данный момент я здесь топ номер один. Меня зовут Броневой, и я мертв. Да, да, если вы видите эту запись, то значит, что я мертв. И я мертв не здесь, а там, в самом что ни на есть реальном реале. Хорошая новость для моих недоброжелателей и плохая для всех остальных игроков, ибо умер я не от неисправной капсулы, застарелого порока сердца или упавшего на голову кирпича. Я умер, потому что в этой игре перешел дорогу сильным мира сего. В совершенно игровой ситуации я получил с одного из них артефакт, которого не должно быть в игре, как не должно было быть и этого человека, который заявился туда, защищая свои неправомерные вклады. В итоге он не захотел решить вопрос по-хорошему, а скрыл свое преступление еще одним преступлением: моим убийством. Предостерегаю всех, если они спокойно уничтожают топа номер один в игре, за игровой артефакт, за набор кода, то что они сделают с вами, стоит вам их хоть как-то задеть, пусть и нечаянно? Имя убившего меня человека Борис Николаевич Ельцов, он один из кураторов русского сектора ТВМ.
