Консул Брут упал на колени и вцепился в Лёхину штанину, заливая её слезами.
— Прости! Я не верил! Прости меня! — всхлипывал толстяк, и Лёха тронул его за плечо.
— Слышь, не реви, бля, хули ты как баба, — попытался он успокоить консула, но безуспешно.
— Я хотел им ворота открыть, прости! Они мне обещали, что никого не тронут, только тебя! — искренне рыдал Брут.
— Ну, это без базару косяк, но ты же не открыл, давай вставай, бля, — ответил Лёха.
От консула отшатнулись все, в том числе Архимаг и лорд-протектор, хотя подобные мысли наверняка посещали каждого их них.
— Вставай, бля, хорош уже.
— Прости меня, прости! — всхлипывал тот.
— Да уже простил, пошли, бля, — ответил Герой, и консул наконец встал, размазывая слёзы по круглым щекам.
Толпа раздвинулась в стороны, освобождая проход, и они отправились дальше. Стена была уже близко. Её здорово побили требушеты и катапульты, но крепкая каменная кладка держалась, лишь иногда можно было увидеть выбоины и трещины.
Они поднялись наверх, обходя запёкшиеся лужи крови на камне и минуя рабочих, которые спешно закидывали раствором повреждённые места. Над стеной стоял плотный сладковатый запах мертвечины, от которого сразу начинало тошнить. Снаружи под стеной лежали трупы, которые так никто и не убирал. Некоторые штабные даже достали надушенные платки и прижали к носу.
Армия тьмы по-прежнему стояла под стенами, на расстоянии выстрела из лука. Избранный видел, как они бегают и мельтешат, словно муравьи, сколачивая новые лестницы. Всю долину перед городом окутал удушливый дым сожжённых посевов, тут и там виднелись столбы дыма, поднимающиеся из-за гор. Порождения зла уничтожали всё, до чего могли дотянуться.
— Что ты хотел нам показать? — спросил Архимаг, когда Лёха сел на корточки на самом краю стены.
— А? Чё? — встрепенулся Лёха.
— Ты позвал нас на стену, — пояснил генерал.
— А-а-а… Да хули вы там в кабинете душитесь. Сидите тут, отсюда видно лучше.
Консул схватил копьё со стойки, крепко сжал в пухлых руках.
— Во, бля, берите пример, — заметил Герой. — Если все так же будут, хер они сюда вообще залезут.
Архимаг потеребил себя за бороду, вгляделся в горизонт. Солнце пряталось где-то за горными склонами, небо заволокло серым дымом. Лёха тоже флегматично уставился в никуда.
— Петрович… — произнёс Лёха.
Капрал, чуя неладное, попробовал сделать вид, что не услышал, прячась за ногами солдат.
— Петушара, бля, сюда иди, — начал злиться Герой.
Тот вышел.
— Слышь, ты летать умеешь? — спросил Лёха, даже не отрывая взгляда от горизонта.
— Лёха, Лёха, ты чё?! — Петрович даже попятился назад.
— Сюда подошёл, бля! — прикрикнул Избранный.
Возражать Петрович не осмелился, и подошёл до опасного близко. Лёха схватил его за шею, крепко, но нежно.
— Летать, говорю, умеешь?
— Лёха, ты чё, я ж не умею! — Петрович затрепетал от ужаса, хлопая крыльями в тщетных попытках вырваться.
Герой почесал затылок свободной рукой. Мысль его никак не покидала.
— Ледовласому бы маляву отправить. Курсануть, чё да как, — объяснил он.
Триумвират единогласно фыркнул, ясно показывая своё мнение.
— Русары — наши давние враги, — процедил фон Брюк.
— Белый Город и Вольная Марка не станут с ними сотрудничать, — выдавил консул. — Мы с ними даже не торгуем.
— Даже если они захотят нам помочь, путь слишком долог и труден, — произнёс Гонорий. — А они не захотят.
Лёха снова почесал голову. Ему не верилось в то, что русары бросят их в беде. Он встал.
— А мне похер, — сказал он. — Петрович, полетишь к нему.
— Лёха, я не умею! Я не могу! — взмолился тот.
Лёха вздохнул. Он и сам понимал, что затея так себе, но других у него не было. Да и Петрович мог пригодиться тут. Но с другой стороны, так он хотя бы выживет, в случае чего.
— Не можешь — научим, не хочешь — заставим, — произнёс он. — Ну-ка. Крылами маши, короче.
Петрович снова забился у него в руках, пытаясь вырваться из железной хватки, но Лёха размахнулся, подбросил его перед собой и от всей души пнул под зад. Петух по широкой дуге полетел со стены, кувыркаясь в воздухе.
— Крылами маши, бля! — крикнул ему Лёха.
Это было единственным, что Петрович мог делать, и он последовал совету. Петух расправил крылья.
— Я лечу! Лечу! — завопил он, когда восходящие потоки воздуха подхватили его.
— Низко летит, — заметил Архимаг. — К дождю.
— Маши, бля! — заорал Герой.
Храбрый капрал Петрович сделал ещё несколько взмахов, поднимаясь в полёте, а потом устремился за горизонт, надеясь успеть к Ледовласому, пока не стало слишком поздно.
Глава 53. Последняя Эпическая Битва Лёхи
Архимаг оказался прав. Дождь зарядил почти сразу, едва скрылся из виду Петрович, и не думал прекращаться. Впрочем, это играло только на руку защитникам крепости, спасая городские крыши от пожаров.
Лёха продолжал сидеть на краю стены, не обращая внимания на разыгравшуюся непогоду, а вот все остальные поспешили укрыться в ближайшей башне. Кроме Лёхи, на стене остались только ополченцы-дозорные.
Небо вмиг затянуло чёрными тучами, и солнце окончательно скрылось из виду. На Белый Город опустилась тьма. Дозорные зажгли факелы, но беспокойное чадящее пламя скорее слепило их самих.
Молния расчертила небо надвое короткой вспышкой, и под звуки ужасных громовых барабанов Лёха увидел его. Огромный человекоподобный боевой робот медленно шагал по долине. К его правой руке был прикреплён бур, способный пронзить небеса, а к левой — стальная клешня, готовая сокрушить и смять любого врага.
— Ёлки-моталки… — пробормотал Герой.
Стальной гигант был тем самым вундерваффе, оружием победы, против которого защитники не могли ничего сделать.
— Тревога, бля! — заорал Паладин, вскакивая с насиженного места.
И в тот же момент вся армия тьмы пошла в наступление, словно неумолимое стихийное бедствие, не останавливаясь ни на шаг, пока сзади над ними нависала громада ожившего металла.
— Тревога! Тревога! — снова и снова кричали дозорные, пока остальные солдаты поднимались на свои места.
Лёха сжал кулаки. Вид наступающей, словно одно целое, армии внушал ужас, бескрайнее море уродливой плоти порождений тьмы пододвигалось к стенам, на которых то тут, то там зияли бреши. Людей не хватало. Первый штурм унёс много человеческих жизней, и Лёха понимал, что второй унесёт ещё больше. Особенно, если он не сдержит их натиск. Герой схаркнул вниз, чувствуя себя загнанной в угол крысой.
— Лезут! — крик одного из дозорных прозвучал одновременно с глухим стуком штурмовых лестниц.
— Отпихивайте их нахер! — приказал Избранный, лично хватая багор.
Снизу, из темноты, начало доноситься рычание и крики нечестивых созданий, от которых кровь леденела в жилах. Лёха подскочил к парапету, упёрся багром в перекладину лестницы, оттолкнул назад. Красные светящиеся глаза чудовищ рассыпались в темноте, словно искры, полетевшие из костра под аккомпанемент из воплей и криков.
Но сквозь шум дождя слышатся не только вопли падающих монстров. Вот один из ополченцев пытается оттолкнуть лестницу, но чья-то волосатая лапа хватается за багор и попросту сдёргивает его со стены, и тот летит вниз, прямо в гущу вражеской армии. Вот орк, измазанный грязью и кровью, забирается на стену и сходу крушит строй ополченцев. Вот какой-то неуклюжий солдат опрокидывает чан с кипятком вниз и обваривается сам.
В воздухе снова повис запах крови.
— А ну, иди сюда, дерьмо собачье! — закричал Паладин.
Орк, первым забравшийся на стену, посмотрел на него, на мгновение отвлекаясь от битвы, и тут же получил копьём в горло. Его место тут же занял следующий орк.
— Мочи их, братва! — прогремел над полем битвы голос Избранного, но людей было слишком мало, чтоб удержать всю стену.
Краем глаза Лёха увидел, как Архимаг машет посохом, с которого то и дело слетали огненные шары, испепеляющие монстров при первом касании, как сползает мёртвый орк с фамильного меча фон Брюков, и лорд-протектор с удвоенной силой бросается в гущу сражения, и как даже консул Брут беспорядочно машет копьём, умудряясь каким-то образом попадать в незащищённые места, с одного удара убивая тяжёловооружённых орочьих штурмовиков.
