видишь, — он с какой-то благодарностью, что ли, взглянул на слегка помятый подсвечник в своей руке, — не прогадал. Он мне, можно сказать, жизнь спас.
— Ну да, ну да, пошел я на хер, — пробормотал себе тихо под нос, но Семён меня услышал.
— Ты мне тоже жизнь спас, и я тебе искренне за это благодарен. Неприятно, — поморщился он, — знаешь ли, умирать. Да и штрафы там потом противные.
К этому времени все наши уже оказались на лестнице и спешно поднимались наверх. Я замедлил ход, чтобы посмотреть, как обстоят дела у гоблинов.
Коротышки подотстали, видимо, не ожидая, что мы так резво куда-то сбежим. Но убедившись, что мы не готовим им никакой гадости, разбились на два потока и радостно устремились к лестницам.
Сверху орал надрывался Пахан, раздавая указания, а я решил задержаться и выиграть нам немного времени. Тем более что лестница была относительно широкая, и мне было где развернуться.
— Ты чего? — заметил мои телодвижения Доцент.
— Иди, иди, — сказал я, начиная вращать цепью. — Не жди меня, я тут немного задержусь.
И практически физически чувствуя его внутреннюю борьбу между тем, чтобы остаться и помочь мне, и отступить на более выгодную позицию, я добавил, постаравшись вложить в голос всю свою уверенность.
— Если прижмет, я успею отойти. Помирать, спасая их жалкие цифровые жизни, я не собираюсь, не переживай.
Сёма не стал пытаться меня переубедить. Лишь кивнул и побежал наверх, перепрыгивая через ступеньки.
Я же повернулся к накатывающей волне гоблинов и взмахнул цепью.
Вжух. Чавк.
Самый шустрый гоблин одаривает меня пятью ОР.
Кстати, я же навык вкачать хотел. Пользуясь заминкой гоблинов, повышаю Владение цепями до 4-го уровня. Хочется зажать и вкинуть все в Восприятие, но здесь и сейчас важнее умение сражаться.
Так что будем отрабатывать затраты.
Гоблины дергаются вперед, и я начинаю косить их дружные ряды. Мне никто не мешает, никто не лезет под руку. Не надо переживать, что случайно попаду в своих.
Грузик мелькает, воздух гудит, разрезаемый цепью, ментальные иглы осаживают самых шустрых.
Ментальную атаку стараюсь использовать пореже, помня о свалившей меня с ног в портальном зале слабости. Но даже так получается довольно таки неплохо.
Уже с десяток гоблинов завалил.
Бум!
Вместо очередной черепушки, грузик врезается во что-то наподобие щита.
— А ты ещё что за фрукт? — смотрю на гоблина, возвышающегося над остальными практически на голову и имеющего более темный оттенок кожи.
Кидаю в него ментальную иглу, от которой он сбивается с шага, но остается на ногах.
— Хм, а если так? — в этот раз летит диск.
Здоровяк ревет от боли и взмахивает зажатым в руке железным прутом. Интересно, где он такую штуку нашел? Сомневаюсь, что какие-то там гоблины вдруг овладели кузнечным ремеслом.
Ещё один диск, и пока крепыш вслепую машет своим оружием, я умудряюсь отправить в гоблинский рай ещё троих обычных доходяг.
Бум. Хрусть.
Неудачно подвернувшийся под удар разбушевавшегося, ну пусть будет, хобгоблина, обычный гоблин падает на лестницу сломанной куклой.
В прямом и переносном смысле сломанной. Да уж, френдли файер во всей своей красе.
Пока зеленые недомерки пытаются обойти разбушевавшегося старшого по стеночке, чтобы не оказаться на месте почившего собрата, я пользуюсь временным затишьем и скидываю накопленные ОР в Восприятие.
Мои страхи не оправдываются, и курс обмена составляет обычные два к одному. Таким образом, слитые под ноль очки развития пополняют шкалу развития навыка до 42.
До первого апа мне необходимо чуть больше ста двадцати очков. А это значит, что некогда прохлаждаться!
Три иглы летят в только-только пришедшего в себя здоровяка, который с ненавистью стоит и таращит на меня налитые кровью глаза.
Вместо грузика в цель летит крюк. Взмах, рывок. И из распоротого горла гиганта бьет фонтан крови. Он бросает свою железную палку и пытается зажать рану.
Прости, приятель, ничего личного, но тут у тебя без шансов.
Палка падает на ногу мелкому гоблину. Тот визжит от боли и хватается за ушибленную конечность. Толчок в спину от напирающих сзади приятелей, которые желают вкусить моей кровушки, и бедолага летит вперед.
Казалось бы, подумаешь, упал на пол. Встань и иди, делов-то? Но как обычно бывает в таких ситуациях, есть один нюанс.
И этот нюанс, истекая кровью из распоротого горла, всей своей массой падает на не прекращающего визжать неудачника.
Раздается неприятный хруст, но подсознательно ожидаемого визга больше не слышно. Вместо него доносится лишь мычание, которое смолкает через десяток секунд.
— Воздух закончился! — довожу я до сведения приближающихся гоблинов.
Кто-то ведь должен просвещать необразованные массы. Так почему бы и не я? Тем более вон как внимательно на меня смотрят. Сразу видно, что ловят каждое мое слово. Чудо, а не ученики.
Ан, нет. Это они, оказывается, момент для атаки выбирали, а не восхищались моей мудростью. Двуличные твари! Не ждите пощады!
Цепь мелькает. Гоблины наступают, теряя соратников. А мне приходится отступать. Все-таки этот своеобразный зерг раш дает свои результаты.
— Дэн, ты там как? — довольно близко слышу голос Сёмы.
Разрываю дистанцию с гоблинами, оглядываюсь и понимаю, что я практически добрался до входа в зал. Поворачиваюсь обратно на раздавшийся снизу рёв, и вижу несущихся вверх по ступенькам сразу троих здоровенных хобгоблинов.
Один из них подбегает к ещё живому гоблину, которого я неудачно ударил. Ну бывает такое, смазался удар. Никто же не идеален. По итогу он валялся без нижней челюсти и потихоньку захлебывался кровью.
Я порывался его добить, чтобы не мучился, но на меня в тот момент крепко насели. Пришлось отступать.
Так вот, здоровяк подбегает к умирающему, вспарывает ему брюхо от живота до горла, и засовывает внутрь руку. Резкий рывок на себя, и я вижу, как он сжимает еще бьющееся сердце.
Что-то там рычит по-своему, после чего… вонзается в него зубами и за несколько приёмов сжирает его целиком. Даже кусочка не осталось. Еще и грязную ладошку свою облизнул.
Я чуть не блеванул от такого зрелища, не знаю, как удержался. А этот каннибал замер на секунду, а потом его начало трясти.
Вначале несильно, но с каждым мгновением все сильнее и сильнее.
Проходит три-четыре секунды. Гоблины и хобгоблины как-то резко растеряли свой энтузиазм и жмутся в стороны от психа, только что сожравшего сердце одного из них.
Я тоже тихонечко отступаю, не отрывая взгляда от трясущегося, словно в эпилептическом припадке здоровяка.
Бади-шейкинг прекращается резко. Вон, он ещё трясется, а в следующее мгновение смотрит на меня налитыми кровью глазами.
А затем берет… и отрывает ногу того бедолаги, чье сердце он только что сожрал!
— Да ну его на хер! — бросаюсь наверх, плюнув на все свои планы по прокачке.
Рыбкой ныряю через завал в проходе, который заключенные успели соорудить, пока я там полчища врагов сдерживал.
По пути чуть не сбил Доцента, который еле успел убрать тело вбок.
— Не, ну ты видел, видел? — спрашиваю приятеля, хватаясь за руку, которую он протянул мне, чтобы помочь подняться.
— Что видел? Как ты бился? Да, молодец! Ты нам сильно помог, мы вот, — кивает на завал из довольно крупных камней, — успели тут слегка забаррикадироваться.
— Да не! — ору на эмоциях ему в лицо. — Ты видел, как он его сердце сожрал? А? А потом как затрясется, и глаза такие бешеные? Он же прямо из грудины у него его вырвал. Оно же билось ещё. Видел? Ну видел?
— Н-н-нет, — Доцент выглядит ошарашенным. — Кто он-то хоть?
Мужики, столпившиеся у засыпанного выше пояса прохода, недоуменно пялятся на меня, видимо, тоже желая узнать, кто этот загадочный «он», от которого я так шустро уматывал.
— Кто «он»? — перевожу взгляд на лестницу и вижу, как по ней к нам мчится принявший своеобразный допинг здоровяк. — Вот ОН, вот! — показываю пальцем на хобгоблина, изо рта которого валит густая пена, заливая быстро поднимающуюся и опускающуюся грудь.
Зэки начинают разворачиваться в сторону опасности, но среагировать уже толком не успевают.
Бам.
От удара оторванной ногой, стоявший ближе всех чел отлетает метра на полтора. А вот не хрен на посту хлебалом щелкать. На посту бдить надо!
Следовал бы инструкции и глядишь, не получил бы леща оторванной конечностью, с которой еще кровь капает. Похоже, что одним сердцем он не ограничился.
— На, ск! — ментальный диск отправляется в морду кровожадной твари, которая уже тянет свои загребущие
