засвербело в груди, и девушка развернулась. Сняла с плеча винтовку и сделала пару шагов назад, когда территорию огласил крик:
— Хайди, беги!
И раздался выстрел.
Слух различил какофонию голосов и другие звуки быта: треск поленьев в огне, звон металлической посуды, шаги. Значит, она еще жива.
Лена открыла глаза. Затылок жутко болел, а руки были связаны за спиной. Девушка лежала на подстилке, источавшей не самый приятный запах. Вокруг оказалось темно и холодно. Кроме нее в палатке, вроде бы, никого не было. Бандиты веселились снаружи.
Окси. Мысль пулей ворвалась в голову. Где она? Ее не убили? Лене стало стыдно за себя. Ведь это из-за нее Окси сейчас неизвестно где и неизвестно, в каком состоянии. Если бы не глупый героизм, они бы спаслись и уже находились бы далеко от захваченного охотниками аэропорта. Но нет же, в Лене проснулась супергероиня, и она решила, что справится с толпой вооруженных отморозков! Пора понять, что жизнь — не кино, и люди в ней умирают по-настоящему.
Девушка с трудом села. Голова раскалывалась. Снаружи шло какое-то празднество. Почему-то не хотелось узнавать подробности. Но необходимо было выяснить, где Окси, и что с ней. Лена боялась допустить мысль, что больше не увидит подругу живой.
Двигаться со связанными руками было совсем непросто. К тому же после удара непрерывно болела и кружилась голова. Но Лена, превозмогая боль и бессилие, доползла до выхода из палатки. Сквозь небольшую щель увидела свет от костра. На улице шел снег, но это не мешало пьяным охотникам развлекаться. У многих в руках были бутылки, и абсолютно у всех — оружие. Лена бы не сказала, что людей слишком много, но каждый из них был силен и опасен. И в их рядах совсем не было женщин.
Лена принялась искать глазами подругу. Всюду взгляд натыкался на пьяные лица и предметы обихода. Окси нигде не было. Лена понадеялась, что той удалось сбежать, и уже расслабилась, когда группа охотников вдруг оживилась. Из соседней палатки два мужика выволокли под руки Кристину. Она была полностью голой, еле передвигала ногами, голова обессиленно лежала на плече. На боку у нее был небольшой порез. Лена ахнула и едва удержалась, чтобы не закричать.
— А вторая где? — спросил в стельку пьяный полный мужик с бородой. — Эта уже надоела.
— Ну, и отвали тогда! — огрызнулся один из тех, что несли Окси. — Нам больше достанется.
— Вторая в отключке, — сказал его напарник. — Так неинтересно. Ничё, скоро очнется и присоединится к нам.
Несколько мужчин загоготали и потянули руки к Кристине. Те, что тащили ее, грубо бросили на землю перед костром.
— Давно хотел трахнуть блогершу. — Хохотнул молодой рыжий парень, встав с бревна и принявшись расстегивать штаны. — А тут целых две.
— Лови момент, пацанчик, — похлопал его по плечу мужчина постарше. — Тебе, наверное, только очкастые отличницы давали.
Тот оттолкнул его, послав в известное место, после чего спустил штаны и трусы. Затем подхватил Кристину, перебросил поперек бревна и с утробным рыком навалился на нее.
Лена отпрянула назад, во тьму палатки. На глазах выступили слезы, мозг не хотел верить в происходящее. Она считала монстрами зараженных, но ими оказались живые. Люди, которые, попав в безвыходную ситуацию, должны друг другу помогать. Но вместо этого убивают и насилуют беззащитных. Где благородные рыцари, которые уступали места старикам и женщинам в общественном транспорте, жертвовали средства на лечение больных детей, устраивали ужины при свечах для своих любимых? Лена не верила, что в группе этих отморозков нет ни одного, кто в прежней жизни помогал другим. Только теперь стала ясна суть этой помощи. Тот, кто делал ее от чистого сердца, никогда не опустился бы до подобного. А миллионы «благодетелей», судя по всему, просто хотели самоутвердиться в глазах общества. Показать, что являются Настоящими Людьми, а не бездушными свиньями. Но когда пропала нужда выслуживаться перед обществом, «Настоящие Люди» сняли маски.
Почему так происходит? Почему выжившие мучают друг друга вместо того, чтобы помогать? На эти вопросы Лена не могла себе ответить. Частичка доброты в сердце еще верила, что не все такие. Ведь они с Окси пришли спасать старика, несмотря на опасность. И есть еще в мире хорошие люди. Только где их найти? Живы ли они до сих пор? Новая структура мира диктует жестокие правила. В нем выживет лишь тот, кто приспособился. А приспособиться — значит, забыть о морали, совести и человечности.
Они обречены. Им не выжить в этом аду. Даже если чудом удастся убежать — куда они пойдут? Где их ждут те, кто пожалеет и поможет?
Лене вдруг остро захотелось попасть к маме. Она не знала, жива ли та, но нуждалась в ней, как в воздухе. Стыд за собственное поведение разъедал душу, словно серная кислота. Перед тем, как проститься с мамой, возможно, навсегда, она даже не обняла ее, не произнесла нужных слов. Не сказала, что любит. После ухода отца Лена ненавидела мать и считала, что та виновата в случившемся. Не пыталась разобраться в ситуации и понять. А зачем? Отец нашел любовницу не от хорошей жизни. Мать выпилила ему весь мозг, вот он и сбежал к той, которая не пилила. Надо было вести себя иначе, и семья бы сохранилась. Лена идеализировала отца. Ей не приходило в голову, что мать не виновата в его уходе. Просто он такой человек — ненадежный, аморальный. Предпочитающий бежать от кризиса вместо того, чтобы бороться с ним. Лена была уверена, что он уже мертв. Он бы ни за что не справился с такими обстоятельствами. Отец привык к удобствам и слишком нянчил свою персону. Он вряд ли протянул хотя бы день.
Лена не скучала по отцу. Впервые за все время. Глядя на мужчин, истязающих Окси, с ужасом поняла, что, если бы он оказался здесь, то наверняка примкнул бы к этой компании. Мать бы боролась и пыталась спасти, а он боготворил бы охотников за то, что прикрывают его тыл и дают поразвлечься с беззащитной пленницей. Лена не замечала, но он всегда был трусом.
На смену страху внезапно пришла злость. Как они смеют? Кто дал им право считать себя богами и творить, что заблагорассудится? Сейчас Окси, а потом они доберутся до нее. Но она так просто не сдастся!
Лена никогда не была героем. Стыдно это признавать, но она очень походила на отца. Как и он, пряталась от обстоятельств и ждала, пока другие сделают за нее
