По пути охаживаю по голове одного гоблина, вгоняю острый конец в рот другому, пинаю ногой в грудь третьего.
Пинок, к слову, вышел на загляденье!
Тушка гоблина полетела прямо в морду жука, который в это время решил вдарить молнией. Вдарить-то вдарил, только весь заряд пришелся в тщедушное тело злобного недомерка, поджарив того до хрустящей корочки.
Подлетаю к электро-жуку и вонзаю арматурину в глаз.
Твою же мать-перемать, перестарался немного. Пытаюсь вытащить железный штырь, но он, зараза, ни в какую не поддается.
Упираюсь ногой в морду мертвого жука, хватаюсь обеими руками, тяну изо всех сил — безрезультатно. Крепко засело, а может, защемило чем. Чёрт, а я только обрадовался, что нашел прикольную ковырялку.
Бросаю бесплотные попытки извлечь арматурину и снова берусь за цепь. Других вариантов пока нет. Не голыми же руками сражаться.
К счастью, новых жуков пока больше не видно, в отличие от гоблинов. Те прут дружной толпой, толкаясь, пинаясь и затаптывая упавших неудачников.
— Собрались! Приготовились! — орет за спиной Пахан.
Я бегу вбок, не желая оказываться на пути азартно размахивающих оружием гоблинов. Я свой немаленький вклад уже внес, разобравшись бронированными тварями.
Пусть и остальные поработают на благо Родины и человечества в наших лицах. А то привыкли на чужих успехах выезжать и в ус не дуть.
— Вперед! — зэки, бегут навстречу гоблинам, подбадривая себя и друг друга отборными матами.
Две живых волны накатывают друг на друга, и начинается мощный замес.
Гоблинов больше, но люди сильнее. Ещё и Пахан умудряется их координировать. В пылу схватки его вроде бы не должны слышать и слушать. Все же это сборище уголовников-индивидуалистов, а не сплочённые профессиональные военные.
Но я с удивлением вижу, как его команды выполняются!
Смотрю на него и вижу, что, несмотря на то, что он стоит за спинами дерущихся, и непосредственного участия в битве, вроде как, не принимает, но с него даром что ручьями пот не течет.
Чего это с ним такое?
Да ведь он навык использует!
Вот ведь хитрый… жучара. До меня только сейчас доходит, что, по сути, вся эта толпа зэков ему нужна только для того, чтобы навык свой качать.
Я, понимаешь, боль терпел, превозмогал, жизнью рисковал, а он, собака сутулая, набрал себе солдатиков, и воюет ими, команды раздает и параллельно качается!
С другой стороны, без него уголовников уже возможно бы смяли. А так держатся, еще и теснят злобную мелкоту. А то, что он за счет них качается, ну молодец, что сказать. Надо не завидовать, а пример брать.
— Раненых в тыл! — несколько зэков, не принимающих участия в бою, подбегают к сражающимся и начинают где тащить на себе, а где просто помогать отступить раненым.
Пяток игл устремляется к излишне ушлым гоблинам, решившим обойти замес с фланга. Подбегаю к ним, и добиваю упавших на колени коротышек.
Осматриваюсь по сторонам и вижу Семёна, успешно отмахивающегося сразу от троих насевших на него гоблинов. Еще один валяется рядом, а под ним растекается лужа крови.
Сёма наносит резкий удар, и очередной гоблин падает с пробитой головой. Вроде бы все идет неплохо, но тут ситуация резко меняется не в пользу моего приятеля.
Сбоку на него выскакивают ещё трое гоблинов, вооруженных колюще-режущими предметами. Доцент-Семён на мгновение замирает при виде неожиданного пополнения в рядах врага, и уже в следующую секунду с трудом успевает уклониться от атаки.
Чтобы его не окружили и не затыкали со всех сторон, он начинает отступать назад, стараясь держать всех пятерых в поле зрения.
А эти… волки позорные, начинают его обходить с двух сторон, пытаясь зажать в клещи.
Я бегу к нему на помощь, но явно не успеваю. Если они сейчас бросятся все одновременно, то могут его серьезно ранить, а то и вообще убить.
Бросаю ментальные иглы, стараясь зацепить всех, кого вижу. Попадаю в троих. Ну, тоже неплохо.
Один спотыкается, и его голова встречается с бывшим подсвечником. Подсвечник слегка гнется, гоблин загибается. Насмерть.
Еще двое от ментальных игл падают на колени.
Широкий взмах импровизированным копьем отгоняет оставшихся на ногах, а дальше следуют два быстрых удара, и хрипящие гоблины падают с колен на пол, пытаясь закрыть руками незадокументированные отверстия в шеях.
Кровь пузырится и толчками вырывается наружу сквозь пальцы. Так, ну эти точно нежильцы.
Семён делает шаг навстречу оставшейся парочке. Наносит мощный удар! Гоблин пытается блокировать… и!
Хрусть.
Ну кто же костяным ножичком железную дубину блокирует?
Кость, прорвав мясо и кожу, вылезла наружу. Рука явно минус, но боль от открытого перелома беспокоит гоблина недолго. Второй удар приходится уже в голову, и Сёма остается один на один с последним врагом.
Тот смотрит на валяющиеся вокруг них мертвые и умирающие тела и, не будь дураком, кидает в убийцу своих собратьев хрень, похожую на жвало одного из жуков, которое он использовал в качестве оружия, и бросается наутек.
Сёма сперва дергается, чтобы догнать убегающего, но в итоге решает не играть в догонялки и устало опирается на свой боевой подсвечник.
Гоблин же добегает до прохода и даже успевает скрыться в нём, но тут же вылетает обратно, спиной вперед, столкнувшись с очередным жуком, решившим заскочить к нам в гости на огонек.
Короткий полет, и верещащий снаряд влетает в спины гоблинов, которые успешно теснят «наших» бойцов.
— Страйк! — кричу я.
— Спасибо! — кричит мне Семён, видимо, сообразивший, откуда пришла неожиданная помощь.
— Пахан! Там ещё толпа подвалила! — кричит с лестницы оставленный следить за ситуацией снаружи зэк. — До хрена!
— Отступаем! — кричит Пахан, и бандитос тут же начинают дружно отходить назад.
Глава 28
Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что нам и, правда, не помешает отступить.
Несмотря на все наши усилия, гоблины прут нескончаемым потоком. А вот нам некем заменить раненых и убитых. Да, убитые с нашей стороны тоже присутствуют.
Их в разы, если не в десятки раз, меньше, но они есть. И каждая такая потеря, это сильный удар по нашей боеспособности.
Да и сражаться на залитом кровью полу, рискуя поскользнуться или споткнуться о валяющиеся тут и там трупы, становится опасно. Поэтому я, не мешкая, дергаю за рукав Семёна и бегу к ближайшей лестнице.
Доцент догоняет меня спустя пару шагов.
— Слушай, — задаю ему внезапно возникший в голове вопрос, — ты где такой подсвечник нашел?
— Кандило, — выдает он мне в ответ.
— Сам такой, — не лезу в карман за словом уже я.
— Чего? — краем глаза вижу на его лице недоуменное выражение. — Аааа! Этот, как ты выразился, подсвечник называется кандИло. Их в храмах обычно ставят.
— Вот оно что, Михалыч, — задумчиво протягиваю я. — Ни разу не слышал. Век живи, как говорится, век учись. Хотя в свое оправдание могу сказать, — забегаем на ступеньки, по которым уже поднимается основная масса отступающих, — что я по церквям и храмам особо-то и не ходил. Только если ещё в школе, когда нас на экскурсии водили.
— А нашел тут, когда мы на разведку ходили. Ну и решил, что нечего добру пропадать. И как видишь, — он с какой-то благодарностью, что ли, взглянул на слегка помятый подсвечник в своей руке, — не прогадал. Он мне, можно сказать, жизнь спас.
— Ну да, ну да, пошел я на хер, — пробормотал себе тихо под нос, но Семён меня услышал.
— Ты мне тоже жизнь спас, и я тебе искренне за это благодарен. Неприятно, — поморщился он, — знаешь ли, умирать. Да и штрафы там потом противные.
К этому времени все наши уже оказались на лестнице и спешно поднимались наверх. Я замедлил ход, чтобы посмотреть, как обстоят дела у гоблинов.
Коротышки подотстали, видимо, не ожидая, что мы так резво куда-то сбежим. Но убедившись, что мы не готовим им никакой гадости, разбились на два потока и радостно устремились к лестницам.
