Черный обелиск в дремучем лесу моей души уже не вибрировал, он трясся, порождая болезненные пароксизмы по всему телу. Демон просился наружу, требовал выпустить его. Темная сторона моей личности рвалась на волю, как рвется с цепи бешенный пёс, увидевший ненавистного врага. Но я держал его изо всех сил, оплетая чужеродные желания канатами своей собственной воли. Сиди на месте, тварь, ведь это я твой хозяин! Ты подчинишься, либо же сгинешь вместе со мной! На иное я просто не согласен…
Ауксиларии, принявшие мгновение моей внутренней борьбы за неуверенность, тут же ринулись ко мне, размахивая железом. Оба раззявили рты в истошном крике, но я почему-то не слышал его. Гулкие удары моего сердца заглушали все звуки окружающего мира, и Искра все так же дарила мне небывалое могущество. Выпад одного воина я пропустил над собой, подныривая под его локоть и заводя руку гвардейцу между ног, а затем распрямился, поднимая над собой добрую сотню с лишком килограмм живого веса. Повисший на моих плечах солдат замахнулся, чтобы рубануть куда придется, и вряд ли он сейчас думал о приказе Иилия брать меня живым.
Но я снова оказался быстрее, и со всего маху воткнул бойца в пол. Шея мужчины изогнулась назад, ломая позвонки в труху, и от неестественного натяжения кожа на его горле лопнула, выталкивая из себя листок надгортанника. Тело противника выгнулось в сильнейшей судороге, словно через него шел электрический ток, а потом затряслось, умирая в быстрой и милосердной агонии.
Оставшийся палатин, не обращая внимания на смерть последнего своего соратника, размашисто атаковал меня, не пытаясь изобразить ничего сложного. Он бил коротко и просто, выбирая приемы из скудного солдатского арсенала, но все же делал это поразительно быстро для простого Владеющего.
Я позволил ему атаковать лишь трижды. И когда ауксиларий промахнулся в очередной раз, я швырнул обломок меча в него, метя в лицо. Воин успел среагировать, заслонившись пластиной наруча, и сломанный клинок не причинил ему никакого вреда. Но всего на мгновение перекрыв себе обзор, он пропустил мое стремительное сближение. Удар ногой в голень, и солдат, теряя равновесие, начинает заваливаться вперед. Обхватив руками чужой шлем, я, придавая еще больше инерции падающему противнику, с сочным хрустом впечатал колено в его физиономию.
Кости чужого черепа не выдержали и смялись, превращая его мужественное лицо в гротескную вдавленную маску. Осколки переносицы смертоносными пулями ворвались в его мозг, разрывая мягкую нервную ткань и кровеносные сосуды. И вот последний противник падает, дополняя собой картину ужасающей скоротечной бойни.
Оглядев залитую багровыми потеками комнату, где даже стены не смогли сохранить своей изначальной чистоты, я перевел взгляд на дверь. Ту самую, через которую меня и привел сюда Пилад. Сейчас она была распахнута настежь, и в проеме виднелись вытянувшиеся морды бледных гостей, любующихся учиненным мной безумством.
— Ну, с праздником, что ли, — ухмыльнулся я, демонстрируя белоснежные зубы на покрытом чужой кровью лице. — Или какой-там у вас сегодня повод для пиршества…
За спинами зевак почти сразу замаячили высокие плюмажи дворцовой гвардии, которая грубо расталкивала знатных вельмож и набиваясь в узкое помещение как сельдь в бочку. Вместе с новыми солдатами сюда протиснулся и мой недавний знакомый Фит на пару с каким-то не менее крупным мужиком.
— В сторону! — Приказал незнакомец. — Я его достану!
— Он нужен живым! — Вставил слово командир гвардейцев, но здоровяк не подал виду, что услышал его.
Сняв с себя пояс, выполненный в виде сотен переплетенных между собой золотых нитей, он принялся раскручивать его на манер цепи кусаригамы. И мотыляющаяся на конце увесистая пряжка, должен сказать, выглядела вполне способной проломить мне голову.
Мужчина сделал шаг, сопроводив его неуловимым движением кисти, и желтая змея устремилась ко мне по широкой дуге, изгибаясь в полете. Она летела слишком стремительно, со свистом разрезая воздух, чтоб от нее можно было увернуться. Однако я все равно попытался сбить ее траекторию, пустив наперерез воздушную волну. К сожалению, ничего у меня не вышло, и тонкий гибкий пояс преодолел мое невесомое препятствие, сжигая собой щупальца моей Искры.
У меня не оставалось иного выхода, кроме как подставить свою руку, позволяя необычному орудию обмотать мое запястье. И на этом мое неравное противостояние завершилось. Незнакомец оказался Грандмастером воды, так что его энергия врубилась в меня тараном, окатывая раскаленным приливом каждую клетку моего тела. Сознание моментально помутилось, уплывая в какие-то недосягаемые дали, и последнее что я увидел, это несущийся мне навстречу пол, залитый кровью воинов империи.
Глава 25
Развалившись на широкой кровати, где мы раньше спали вместе с Ангелиной, я бестолково переключал каналы на пульте, пытаясь выбрать хоть что-нибудь, что будет мне интересно. Удивительное, конечно дело. Чем больше нам дано, тем сильнее мы начинаем воротить нос и привередничать. Вот, помню, свое детство. Всего две программы на телевизоре, да и те ориентированы совсем не на юного зрителя. Но ведь как-то же смотрел? И местами даже интересно было. А сейчас я что-то совсем зажрался. И это мне не то, и другое уже где-то видел, а тут вообще голос у актера раздражающий…
Отвлеченные мысли прервал завибрировавший где-то под подушкой кнопочный мобильник, каким уже даже старушки не пользуются. Я наощупь отыскал его и, не глядя на экран, потому что знал, кто меня изволит беспокоить, нажал кнопку ответа.
— Константин Евгеньевич, ты? — Преувеличенно весело задал я вопрос в трубку.
— Ты совсем сбрендил, шизик?! — Заорал на меня динамик голосом куратора из конторы. — Какого хера ты наворотил?! Ты понимаешь, что мы теперь по уши в говне?!!
— Ты-то уж точно, Константин Евгеньевич, — ровным тоном ответил я. — Ты же не думал, что сможешь вечно «сливать» своих подчиненных. Рано или поздно должен был найтись кто-то и похитрее тебя.
— Ты чего мелешь, идиот?! — Пуще прежнего взъярился мой начальник. — Я никого и никогда не сливал, слышишь ты, кусок имбецила?! Ты меня подставил, мудила!!! Я за тебя поручился!
— Ой, вот только не надо мне толкать свою туфту, Евгенич! Я уже несколько месяцев как вскрыл твою схему. Ты разве не получал моего письма?
— Какого письма? — Настороженно отозвался собеседник.
— Электронного, ё-моё! Или ты думаешь, я тебе должен был заказное с уведомлением отправить?
Восприняв молчание в трубке как готовность слушать продолжение моего монолога, я тягостно вздохнул.
— Поня-я-ятно, свою рабочую почту ты, значит, не проверяешь…
— Что там было?! — Тут же всполошился куратор.
— Да ничего особенного, всего лишь факты, когда ты, злоупотребляя служебным положением, заказывал «бумажному спецназу» устранять своих личных врагов и конкурентов. Очкарик, Багет, Билл — всех этих пацанов ты использовал и утилизировал руками конторы. И это только те, которых я лично застал.
— У тебя слишком буйное воображение, — ворчливо буркнул куратор. — Никто в здравом уме не поверит в твои басни.
— А если я свои басни подкреплю кое-какой доказухой? Например, у меня есть видеозапись, как ты говоришь с Очкариком аккурат перед его последней операцией. Там, конечно, плохо слышно, зато хорошо видно, как шевелятся твои губы. Уж поверь, найдутся спецы, способные воспроизвести твои откровения. А еще…
Продолжить мне не дали, потому что абонент сбросил вызов, не став дослушивать. Хе-хе, наверное, опасается, что наш разговор дойдет до чьих-нибудь посторонних ушей. Они ведь у конторы очень длинные, да еще и невероятно чуткие.
Швырнув телефон обратно на кровать, я подошел к окну и приоткрыл штору, осматривая двор. Ну да, все еще пасут, родимые. Белая «Газель», которая просто прописалась перед моим подъездом, так никуда и не делась. Именно она стала той причиной, по которой я не покидал пределов квартиры вот уже третий день. Работать я мог и удаленно, а холодильник и без того ломился от запасов. Мусор вот, разве что, приходилось на балконе складировать, ну да это ж совсем мелочи.
