Мысленно я поклялся никогда в жизни это идиотское кольцо не активировать. Что угодно лучше, чем увидеть эту самодовольную рожу в качестве своего спасителя. С Элланой я еще готов был смириться, к женщинам все-таки надо относиться снисходительно, они от природы такие ненормальные, но Базиль мне не нравился — и все.
***
Нам предложили разместиться в трюме и не отсвечивать, пока фиолетовые спешно заканчивают свои дела в Камито и высвистывают из реала команду на борт. Мы расстелили те коврики, которые выжили в наших инвентарях после всех злоключений, и расселись на них.
Я чувствовал, что между мной и ребятами появилось отчуждение. Акимыч не смотрел мне в глаза, а, перехватив взгляд, отворачивался с виноватой улыбкой. Ева, наоборот, иногда смотрела так пристально, что становилось не по себе. Лукась до сих пор находился в полной прострации, и только Гус вел себя, как обычно — растянулся на коврике и храпел во всю мощь своих могучих легких. Я понял, что лед надо ломать, пока он совсем не затвердел. Сел по-турецки, набрал воздуху и попытался пробить эту застывшую неловкость.
— Ева, Акимыч, а что бы вы делали на моем месте?
— Наверное, я не стала бы действовать в обход тех, кого считала своими друзьями. Не стала бы раскрывать личные данные своих якобы друзей черт знает кому. И уж точно ни за какие коврижки не стала бы просить о помощи общих врагов!
Мда. Лучше не стало. Пока я пытался подобрать достойный взвешенный ответ, неожиданно вмешался Акимыч. Ковыряя коврик пальцем, он извиняющимся тоном сказал.
— Ну, Евик, если бы ты всего этого не сделала, то, может, ничего хорошего бы и не получилось. Бастарды вполне могли успеть и сундук у нас частично отбить, и нас заодно грохнуть, чтобы из нас еще чего-нибудь выпало. Какие бы мирные они ни были, но сундук был уж очень большой и аппетитный. Та же Плесень могла быстро выйти из клана, чтобы карму совсем уж не чернить, да и перебить нас всех одной лапой. С тобой, может, только немного повозилась бы. Дождалась бы, пока мы крышку откроем и добычу активируем… Все-таки, когда такие сундуки в открытой локации падают — всегда риск.
Ева злобно посмотрела на Акимыча.
— Дело не в луте, — сказала она, — дело — в доверии!
— Нет, но в луте все-таки немножко тоже. Ты уж, Ев, не того…
— И вообще, — продолжила Ева, — все эти мистические сущности вполне могли бы за нами приглядеть, пока мы сундук потрошим. Мне кажется, в Lesto такие моменты все же учитывают. Получила бы эта Плесень граблями по башке и лежала бы дальше тихо в кустах.
— Зато у нас сейчас алмазный квест, Ев! Ты вообще понимаешь, что это такое⁈ Мы же легенды теперь, мы можем себе сейчас на всю жизнь заработать! Особенно если деньги не швырять, а тратить их разумно.
— Ты сперва эти деньги получи, а потом разумно ими распоряжайся. Я пока вижу, что человек, которому я теперь ни на грош не верю, втравил нас в очередную адскую авантюру, что мы сидим с голым задом, считай, в плену у каких-то мерзавцев, а за нами охотятся другие мерзавцы. Не говоря уже о больных на всю голову богах Таосань, на которую, как я понимаю, нам всем вход навеки заказан. Если, конечно, мы не поклонники садо-мазо в религиозном антураже.
Я решил, что пришла пора вмешаться.
— Ева, — сказал я, — понимаю, что тебе трудно мне поверить, но я никого из вас не обманывал. Злая Девка просто велела сделать ей алтарь на том месте, где возродится Хохен. Ничего не объяснила. И да, приказала никому и слова про это не говорить — здесь, дескать, не ее земля, и сам воздух служит ее врагам. Это было требование квеста, понимаешь?
— О да, я понимаю! Я вообще — гений понимания! У всех требование квеста, законы бизнеса, страстная внезапная любовь, а я такая всех понимаю, плюйте мне в морду, давайте хором гадить мне на голову во имя чудненького взаимопонимания!
— А если бы я все вам рассказал, и квест тут же взял бы — и накрылся, ты бы что мне сказала? Только не горячись, скажи честно, ты же любишь честность.
Ева открыла рот, потом закрыла, потом снова открыла.
— Я бы сказала, что ты кретин, но зато не предатель.
— Так как-то несправедливо, Ев, — сказал Акимыч, — почему Ним должен выбирать между тем и этим? Я бы, может, тоже ничего не сказал. Ну, прямо. Но постарался бы намекнуть. Сказал бы: «Ребят, тут такое дело — я кое-что от вас скрываю, потому что по квесту должен скрывать. Но учтите, я ни в чем не виноват!» Правда, ты бы потом клещами впилась и все бы из меня вытащила…
— Ничего подобного я бы делать не стала! — возмутилась Ева.
— Сама видишь, — сказал я, — у меня на выбор было два пути, и оба — плохих. А что с бастардами так получилось… Может, не стоило вылетать из игры, как ошпаренная, и дать мне возможность объясниться? Как бывшему другу. А так я сижу, таймер тикает, вас нет, что еще я мог сделать? А про фиолетовых, так вообще нечестно! Я сам видел, как ты кивнула, когда я крикнул про белобрысую курву.
— Я кивнула в смысле: «Ну, разумеется! Только этого еще не хватало!». Я что, должна плясать от радости, что ты отдал меня во власть этой самой курвы, которая меня по морде била и голову мне рубила?
Но по Евиному голосу я уже слышал, что во льду появились трещинки. Удивительно, насколько женщины могут быть похожими. Когда мама ругалась с папой, она тоже так себя вела. Сперва взвинчивала себя, а потом, не встречая особого сопротивления, потихоньку возвращалась на землю, и тогда с ней уже можно было иметь дело. И теперь я точно знал, что делать. Спасибо папе.
— Ты совершенно права, что обижаешься, — сказал я. — я действительно виноват. Хотел я быть виноватым или нет, это другой разговор, но я понимаю что у тебя есть повод сердиться и мне очень, очень жаль. Мне важно, как ты ко мне относишься. Ты для меня важна, Ева!
Ну, что, подействовало. Наш казначей на глазах превращалась из надутого шарика злости в нечто человекообразное. Даже фыркала она теперь почти умиротворенно. Мы еще немного послушали про доверие, ответственность и необходимость ношения головы на плечах, но от ледяной стены в конце концов ничего не осталось. Почти.
— Ладно, — сказал Акимыч, — будем считать, что Нимис как следует наказан. Он же у нас теперь с этим, блин, Базилем, считай, обручен.
Я посмотрел на черную полоску на пальце. Впервые заметил, что по черному изредка пробегает синяя искорка.
— Есть шутки, за которые… — начал было я.
Но тут в трюм, грохоча сапогами, очень некстати вломился этот самый Базиль.
— Эй, — крикнул он мне, — свистать всех наверх! Вставай, юнга, и дуй за мной. Будем делать из щенка — морского волка!
Глава 29
Волна, выросшая справа, щедро плеснула мне в лицо соленым, вымочив до нитки и приложив головой о торчащий посреди плота столбик. Тросик обжег руки, мокрая парусина со столбика захлестнулась вокруг, спеленав тело, как насквозь мокрую злобную мумию. С кормы раздался издевательский хохот.
— Подбавь ему с другого бока, Скриптис! Что-то парень расслабился.
А я-то думал, что хуже предыдущего дня и быть не может.
***
Выведя меня на палубу и приняв в команду в качестве юнги, Базиль Дево оторвался по полной. Плевать ему было на то, что у меня болит нога, что параметр силы у меня по прежнему в нолях, что вообще-то я — живая легенда и хозяин алмазного квеста.
Я и не знал, что мореходство можно качать, занимаясь уборкой корабля. На «Вонючке» вопрос об уборке особо не стоял: места не было. Часа четыре я таскал кожаным ведром на веревочке воду из моря, разливал ее по палубе, потом выгонял обратно за борт огромной шваброй из множества разлохматившихся веревочек. С моей точки зрения, палуба корабля, носившего претенциозное название «Гром Небесный», и без того была вполне чистой, а от моей уборки только слегка пачкалась. После возни со шваброй мне вручили мешок толченого мела и кусок войлока, отправив натирать все медные части оснастки или как там это еще называется. Меди на «Громе» было ужасно много. Все поручни ею обиты, тумбы из нее сделаны, про дверные ручки и не говорю. Каждый проходивший мимо фиолетовый считал своим долгом отпустить издевательское замечание, типа: «терпение и труд все перетрут!» или «парниша, у вас вся спина белая!». А я виноват, что сперва уронил этот мешок, а когда поднимал, поскользнулся на мокром? Но в мытье и чистке был хоть какой-то смысл, а вот когда Базиль развалился с дымящейся трубкой под самой высокой мачтой и заставил меня просто так без цели и смысла лазать по этой мачте вверх-вниз…
