не могу просто бездельничать без работы, потому что у меня есть деньги! — В действительности, ей заплатили неразумную сумму за заботу о Йогири. Если бы она избегала излишней роскоши, то, возможно, смогла бы прожить остаток жизни только на свои сбережения.
— Опять же, это может показаться странным с моей стороны, но неужели ты действительно думала, что будешь заниматься этой работой вечно? К счастью, ты сейчас в таком положении, что можешь уволиться без проблем, поэтому я думаю, что тебе лучше воспользоваться этой возможностью, пока ты еще можешь.
— Хотите сказать, что есть шанс, что я не буду цела и невредима? Ну, я думаю, это очевидно. Вы управляете этим местом, как каким-то тайным обществом.
— Для справки, технически мы являемся государственным учреждением, но ты более или менее права. Это ненормально, что кто-то, кто вступил в контакт с ＡΩ, не может уйти. Прямо скажем, мы обычно довольно жестоко расправляемся с людьми, которые пытаются бросить.
— Жестоко?
— В большинство сотрудников класса С вживлены бомбы.
— А? Подождите, мне тоже?! Вы сказали, что любой, кто видел Йогири, является сотрудником класса С, так?! — На первый взгляд, его утверждение казалось смешным, но сотрудники Института хранили горы секретов, которые они не могли рисковать раскрыть. Возможно, в конце концов, все это было не так уж невероятно.
— Тебе не стоит беспокоиться об этом. Ты была особым исключением, и тебя не сделали сотрудником класса С, поэтому у тебя нет бомбы. Конечно, ты все еще обязана соблюдать конфиденциальность, поэтому за тобой будут следить до конца твоей жизни. Будет довольно проблематично, если ты расскажешь кому-нибудь о том, что узнала здесь. Но не волнуйся, мы позаботимся о том, чтобы не было заметно, что ты находишься под наблюдением.
— Почему меня вообще увольняют? — спросила она, вспомнив, что не слышала самой важной части этого разговора. От шока, вызванного полученным уведомлением, она забыла спросить.
— Главная причина в том, что ты выполнила задачу, ради которой мы тебя наняли. Хотя поведение ＡΩ все еще в некотором смысле ненормально, он укрепил свою личность как обычный японский мальчик средней школы. Так что работа, о которой мы тебя просили, завершена.
— Ну… я думаю, он теперь ходит в школу, у него есть друзья и все такое, так что мне осталось не так уж многому его научить. — Йогири был довольно умным, так что Асаке оставалось совсем немного. Он хорошо успевал по всем предметам в школе, так что ему не нужны были дополнительные уроки от нее. На данный момент ее работа заключалась в том, чтобы заботиться о его повседневных нуждах. Это означало в основном приготовление пищи, уборку и другие домашние дела, но это было не то, что могла делать только она. Короче говоря, если он говорил, что ее работа завершена, она не могла спорить.
— Самое главное, что его сила была успешно запечатана. Он больше не будет использовать ее без разбора или непреднамеренно. — Основная проблема, связанная с контактом Йогири с обществом в целом, заключалась в том, как действуют его силы. Он сам согласился с тем, что это проблема, и сотрудничал с Институтом, чтобы запечатать их.
Конечно, никто другой не мог вмешаться в его силу, так что это было необходимо, если они хотели избежать его укрытия под землей. Печать Йогири наложил на себя сам. Он мог свободно снять ее в любое время, так что на самом деле все было не так уж и по-другому, но тот факт, что для использования своих способностей он должен был сознательно снять печать, был большим изменением. С этим и с личиной обычного японца вопрос был в основном решен. Этого соглашения было достаточно, чтобы он смог начать посещать школу.
— Хм. Но будет ли все так просто? Может быть, не мне об этом говорить, но неужели вы действительно можете так просто меня уволить? Что будет с Йогири?
— Они уже говорили со мной об этом.
Асака обернулась на звук голоса позади себя и увидела, что в гостиную вошел Йогири, вернувшийся из школы.
— О, с возвращением. Так что ты имеешь в виду?
— Я понял, что эта ситуация довольно странная для тебя. Я уверен, что есть много вещей, которые ты хочешь сделать со своей жизнью. Ты еще молода, поэтому я подумал, что будет нечестно заставлять тебя вечно заботиться обо мне.
— Ну… я не могу сказать, что эта мысль никогда не приходила мне в голову. — Ей не очень нравилась мысль о том, что она состарится и будет присматривать за Йогири до конца своих дней. Но она не могла просто бросить все и убежать. Если бы все пошло не так, ее могли бы даже посчитать виновной в том, что наступил конец света.
— Думаю, теперь я смогу справиться сам, так что, думаю, тебе стоит найти нормальную работу.
— Правда? Даже Йогири собирается сказать мне это? — Она не могла не почувствовать себя пораженной. Она и представить себе не могла, что он будет так внимателен к ее ситуации. — Но куда мне идти дальше? — Даже если Йогири отправлял ее из соображений заботы о ней, это не меняло того факта, что она останется без работы. От воспоминаний об адском опыте поиска работы ей захотелось свернуться клубочком и заплакать.
— Мы не собираемся заставлять тебя уезжать, — сказал Йогири. — Мы не хотим создавать для тебя проблемы, так что ты можешь остаться, если хочешь. Я просто подумал, что это слишком — просить тебя остаться навсегда. Тебе не обязательно уезжать сразу, ты можешь подождать, пока не найдешь другую работу.
— Другую работу, да? А что я вообще хотела делать? — Задумавшись, она не думала ни о чем другом, кроме как о том, чтобы устроиться на работу в крупную компанию, а дальше все пойдет своим чередом. Возможно, ее трудности с поиском работы были связаны с тем, что потенциальные работодатели видели всю глубину ее мышления.
— В любом случае, я скоро ухожу, — сказал Йогири и направился в свою комнату.
— Это было немного грубовато, не находишь? — спросил Шираиши, немного опешив.
— Было бы странно, если бы в таком возрасте он был привязан к своей семье, не находишь?
— И это все? Кроме того, я заметил, что он начал использовать "руда" для обозначения себя.
— Это тоже возрастное, наверняка. Сначала я тоже была немного удивлена, но думаю, что это вполне нормально для средней школы. Есть дети, которые всегда говорят "боку", но это звучит немного по-детски. — Асака вспомнила, как ее друзья-мужчины вдруг начали называть себя более по-взрослому —
