некуда ступить, поэтому, мы спим на двух раскладных койках, еще две не раскладывают, пилот управляет ботиком по карте и приборам на лобовом стекле, остальные цвельфы прикорнули, кто где смог и тихо дремлют.
На мягкой волне и под шум моря мы с Норлем быстро уснули и проспали до самого вечера, укачиваемые ботиком и негромкими разговорами на языке цвельфов, которые они ведут время от времени.
Не знаю, почему в ботике нет хорошего источника энергии, я ведь совсем не знаю про жизнь цвельфов почти ничего, а сами они не объясняют, но, кажется мне, что это просто наглядный случай экономии, хотя, может, на такую пластиковую посудинку и правда, какой-нибудь атомный движок с реактором не поставишь.
Или, дорого все это и не так и нужно, такой мини спасательный ботик в космосе не поможет, а шансов оказаться на планете с нормальной температурой и атмосферой — очень немного. Хорошо, что предчувствуя будущие неприятности с челноком, пилоты настроили выход из прыжка рядом с разведанной планетой, пригодной для жизни нам с цвельфами.
Вечером паек нам уже не выдали, типа, тот был рассчитан на целый день, зато вручили по лазеру каждому и еще у всех Местных я заметил в наличии такие же командирские бластеры. Учитывая, что два таких ствола я принес на борт сам, похоже, что стюарты вооружились именно моими.
Не видел пока, как они действуют, но, Норль смог мне рассказать об этих машинках и заверил, что это оружие другого типа, будет помощнее наших обычных лучеметов, стандартных для армии Гангов.
Плохо, что запасных боевых частей к нашим лазерам у нас больше нет, как я подозреваю, поэтому, примерно тридцать несильных импульсов имеется у нас в запасе, если придется стрелять.
В этом раз ботик пристал к берегу, где ветки деревьев не мешают получать заряд батареям при уже заходящем за линию горизонта светиле.
Пока стемнело, мы провели разведку с Норлем в густом лесу, причем охотник теперь учит меня ходить, так, чтобы ветки и прочая мелочь не ломались под ногами и не демаскировали нас.
Сверху над берегом довольно глухое место, этакая чаща, местами вообще не пройти, но, живность тут имеется. Одну крупную птицу охотник умудрился сбить камнем, которых мы набрали в карманы на берегу моря, подкравшись к ней самостоятельно. Она отправилась ко мне на пояс, как первый трофей, потом туда присоединился еще какой-то зверек, похожий на зайца, только, гораздо толще.
— Звери набрали жира, значит, скоро и точно, зима, — вздохнул обеспокоенно приятель, и сказал, что нам хватит мяса, чтобы жарить его и перекусывать до утра.
Мы поднялись на самое высокое место, на вершину холма, прикрытую деревьями и кустами, там Норль вместе со мной ножами выкопали глубокую яму, потом он почистил незнакомых ему птицу и животное от шкуры и органов. Завернул в широкие лопухи и положил на дно ямы, насыпал сверху земли, которую отобрал специально из нашей поднятой наверх.
— Ищу такую, более глинистую, чтобы мясо хорошо пропеклось, — пояснил он мне.
Потом мы зажигалкой из набора, полагающегося каждому военному, развели небольшой костер и поддерживали его пару часов, не давая сильно ему разгореться.
— Вблизи нас, конечно, сейчас заметно, костерок снизу освещает наши лица, когда мы наклоняемся к нему, но, кто тут будет шастать по темноте. Люди боятся таких мест после захода светила, — пояснил Норль и я с ним согласен.
Запеченное мясо через пару часов, в полной темноте, пошло на отлично, мы достали его наверх и резали ножами, рвали зубами, сок стекает нам прямо на панцири. Набили животы как следует, и я первым завалился спать на ветках, укрываясь от ночного холода выданным нам одним пластиковым одеялом, почему-то белого цвета.
Вообще, сам ботик белого цвета и сильно бросается в глаза, как-то о маскировке местные не подумали, наверно, такого цвета все сделано, чтобы легче его оказалось найти.
Потом уже дежурил я, греясь над маленьким костерком в яме и раздумывая о своей прошлой и настоящей жизни, глядя, как светлеет край неба и пихая время от времени Норля.
Который совсем расслабился после вечернего обжорства и храпит чаще и сильнее обычного. Похоже, такая жизнь по нему, охотиться, готовить и наедаться от пуза, впрочем, и мне она тоже нравится. Пусть, я и в чужом теле, но, вкус к жизни и приключениям остался прежний.
Былого уже не вернуть, осталось прожить новую жизнь в новом теле, так, чтобы не было мучительно больно на старости лет. За прожитые годы.
Еще два дня мы так плывем вдоль берега моря, пилот побаивается срезать большой кусок пути через пролив, справедливо опасаясь, что внезапный шторм может унести не особо устойчивый ботик хрен знает куда и еще может повредить выдвигающиеся солнечные панели, без которых нам будет совсем швах.
Ну, не нам с Норлем, мы то сытно ужинаем каждую ночь и потом отсыпаемся в ботике днем, даже делимся добычей с нашими невольными попутчиками, пусть они и морщат свои носики от нашего запаха. Пневмодуш использовать нам не дают, запас энергии приходится серьезно экономить, но, сами, похоже, в чистоте себе не отказывают. Поэтому, мы даже помылись на берегу моря один раз, когда подплыли к устью огромной реки.
Места вокруг все более северные, лес поменялся ощутимо, все больше елей вокруг нас, птицы и зверей, наоборот, реально больше, мы даже попытались угостить добытым выстрелом из лазера кабаном своих товарищей, но, от этого мяса они отказались и просят приносить птицу.
— Птицу — так птицу, — усмехнулся Норль и отрезал себе огромный шмат мяса, опять запеченного в земле.
Мы остановились на ночлег около самого устья примерно километровой ширины реки, наши попутчики вышли, наконец, из ботика и поставили на берегу свой ярко-белый дом, двухметровой высоты надувную хижину, где есть пара комнат и теперь решают, кто будет спать с красоткой стюардессой, а кто друг с другом.
Как посмеиваемся мы, слыша, что около домика происходят разборки и выяснения по поводу того, с кем придется спать единственной женщине.
Шумели наши попутчики довольно долго и серьезно, хорошо, что до дуэлей или перестрелки не дошло, как-то договорились между собой и скрылись в домике.
— Чего шумят, кинули бы жребий, да спали с ней по очереди, — удивился приятель, прислушиваясь к крикам снизу.
— Чем развитее общество, тем больше условностей, связанных с этим простым делом, — пояснил ему я.
Мы снова расположились повыше, за склоном бугра и греемся ночью около своего спрятанного в яме костра, теперь заметно похолодало, поэтому мы выпросили у
