Информация недоступна. Не могу проанализировать состав.
Даже состав не можешь проанализировать… Впрочем, деваться некуда. Я набираю в грудь побольше воздуха и решительно проглатываю столько этой дряни, сколько могу. Главное не думать о мерзком вкусе, не думать о мерзком вкусе… С трудом я заканчиваю поглощать неприглядный завтрак и тяжело вздыхаю. Фух, ну голод хоть немного утолил.
Дальше — распределение у нового дежурного. На этот раз распределяет нас женщина лет сорока. У неё такой же взгляд, такой же отсутствующий вид, как и у предшественника. Нас с Андреасом определяют на «уборку». Лицо знакомого выражает неприязнь и даже отвращение, и я спешу изобразить что-то похожее, даже не зная, что значит эта уборка. Придётся следовать теперь своей плохо продуманной легенде, дерьмо!
Я спешу за Андреасом к административному корпусу. Под «уборкой» в итоге оказывается мойка всех личных помещений начальников этого долбанного концлагеря. Из плюсов — здесь почти нет стражников, можно даже тихо переговариваться. Это очень быстро становиться минусом — Андреаса не заткнуть. Ах да, есть ещё один минус… Ну тут и засрано!
Я стараюсь больше ничего не спрашивать, чтобы не рушить хрупкую легенду, и молюсь, чтобы Андреас не вспомнил про план побега. А он, кажется, вообще про это забыл. Болтает всякую дичь, какие-то местные сплетни вперемешку с историями своей жизни. Как будто мне интересна его серая рабская жизнь!
— Тейт из администрации, говорят, мальчиками интересуется. А вчера новенький раб поступил, военнопленный из Эдинхеймской республики. Их корабль полностью разбили, только он один выжил! А флот продолжают строить, леса вырубают гектарами. Скоро лесной народ возмущаться начнёт, я уверен. Кстати, вот что ещё не сказал! Я когда в рабстве у женщины жил даже мясо иногда ел, так вкусно! Ты не представляешь…
Этот поток слов не заканчивается, я искренне жалею, что встретил этого дурака Андреаса. Он всё галдит, но я практически его не слушаю, киваю только как китайский болванчик. Зачем мне его истории про толстух и военнопленных, мне сбегать отсюда нужно! Домой, на Землю… Надо же, как иронично, а я думал, в моей жизни всё наконец наладится после той миссии… Первый космонавт, просканировавший аномалию и вернувшийся из неё живым — Александр Войдовский. Я думал, отец наконец-то станет мной гордиться…
Из раздумий меня выводит окрик стражника. Андреас уже успел умолкнуть и начать изображать старательный труд.
— Эй, ты, спустись к начальнику, живо, — кажется этот тип обращается ко мне, — ну пошевеливайся, иначе без ужина останешься.
Ужин, ну да, конечно, слово-то какое громкое подобрал. Я послушно иду вслед за ним, оставив Андреаса оттирать комнаты.
Стражник заводит меня в какую-то спальню, а сам почему-то остаётся снаружи. Что-то мне это не нравится…
Спустя несколько минут из другой двери появляется тот самый толстяк, с которым я виделся в день своего прибытия. Вместо чёрного костюма на нём странный синий халат, еле сходящийся на жирном покрытом складками брюхе. Мне это совсем, блять, не нравится!
— Ну, проходи, чего встал, — голос толстяка сегодня какой-то мерзко приторный, — я не кусаюсь. Я ещё в первый день подумал, что ты такой же, как и я, слишком уж личико у тебя милое. А когда убедился — сразу попросил тебя пригласить.
— В… в чём убедился? Какой «такой же»? — у меня есть нехорошие подозрения, но я очень надеюсь, что ошибаюсь…Это ведь просто ошибка какая-то, верно?
Судя по окружающей обстановке и поведению собеседника, он сексуально озабочен и хочет…
А ну заткнись, Ни, тебя я вообще не спрашивал, кто там чего хочет!
Тем временем толстяк подтверждает догадку моего Ни:
— Мне кажется, что ты с такими же взглядами на жизнь. Давай мы с тобой немного развлечёмся, и я тебе помогу устроиться в нашем лагере. Будешь получать еду, возможно даже в другое помещение переедешь!
Очень соблазнительно, блять. Уже бегу и снимаю штаны, точнее свой серый балахон. Нет, на земле у меня было много поклонников, но все они являлись девушками! За гея меня приняли впервые.
— Я не гей, жиробас ты озабоченный! — теряя контроль над собой от гнева, кричу я. — Иди ты со своими комнатами и едой куда-нибудь подальше!
Я пытаюсь выбежать из комнаты, но внутрь внезапно входит тот самый охранник, который меня сюда провожал. Видимо, он караулил снаружи. Плевать, я не стану больше терпеть это мерзкое место! Ни, какой там у меня навык боя без оружия?
Бой без оружия: 16 из 100
Не слишком высокий показатель конечно, но сейчас я его точно повышу об этих извращенцев.
Я резко ударяю стражника ногой по передней поверхности голеней, и, воспользовавшись его секундной задержкой из-за пронзившей ноги подонка боли, с наслаждением бью кулаком по его лицу. Как же они меня задолбали, весь лагерь, все эти стражники, всё это чёртово место! Я наношу ему ещё несколько ударов, затем бью коленкой в живот и продолжаю месить кулаками его лицо, превращая физиономию надзирателя в кровавое месиво. Эффект неожиданности сыграл мне на руку, стражник теперь слишком занят обороной, чтобы переходить в наступление. Я успеваю нанести ему ещё несколько ударов, пока мне по затылку не прилетает чем-то твёрдым и увесистым. Ошибочно считая, что пришла подмога из стражников, я оборачиваюсь и вижу толстяка с дубинкой в руках. Этого времени как раз хватает на то, чтобы избитый стражник схватил меня, повалил на землю и связал руки.
+3 к навыку «Бой без оружия».
Бой без оружия: 19 из 100
СОСТОЯНИЕ:
Здоровье: 75 %;
Выносливость: 52 %
Бодрость: 80 %
Голод: 28 %
Жажда: 30 %
— Вот бозопрат, я его убью, я его насмерть плетью забью! — возмущается толстяк, наконец-то убрав ту сладковатую мерзкую интонацию из не менее мерзкого голоса.
— Хмм, а он неплох, — неожиданно и для толстяка, и для меня говорит побитый охранник, — можно его попробовать.
— Что? Попробовать? — в глазах толстяка Тейта проясняется. — Ты что, предлагаешь это милое личико отправить на избиение? В ямы?
— Да, именно. А что, лучше будет, если его отпорят плётками и отправят ковыряться в шахте? Этот неумеха куда лучше в бою, нежели в уборке и прочей рутине, — убеждает Тейта надзиратель.
Я бросаю взгляд на грудь стражника и замечаю, что к его доспеху пришит небольшой кусок ткани, изображающий три красные капли. У остальных надзирателей я ничего подобного не наблюдал. Видимо, этот мужчина не последний человек в этом лагере.
— Тьфу, делай с ним, что хочешь, — сдаётся толстяк. — Главное — притащи мне кого-нибудь хотя бы в половину такого же смазливого, как он, к концу дня.
— Идёт, — кивает стражник и переводит взгляд на меня. — А ты — быстро опустил кулаки и шагом марш за мной. И чтоб без глупостей, а то мигом отхватишь у меня и снова отправишься сюда, к старине Тейту, только в связанном виде.
Я лишь на секунду замечаю какую-то надпись над головой говорящего со мной надзирателя, но она тут же исчезает. Что там только что было? «Уровень 8»? Или же мне показалось?.. Надо будет спросить Ни, что за надписи оно мне посылает тогда, когда его не просят.
Стражник выводит меня из покоев Тейта и ведёт в другой край лагеря мимо сараев и спусков, ведущих к рудникам. Здесь я ещё никогда не был. Меня подводят к небольшому, но довольно крепкому маленькому сарайчику, в котором даже прилечь из-за тесноты невозможно, и запирают внутри него.
— Сиди здесь. Считай, что сегодня у тебя выходной, — сообщает мне стражник с тремя каплями на груди. — Вечером я вернусь за тобой и расскажу, какое будущее тебя ждёт в бойцовским ямах. Сиди тихо и не привлекай к себе лишнего внимания. В противном случае мне придётся наказать тебя так, что языком ты пользоваться больше не сможешь. Идёт?
Я выдаю какой-то раздражённый рык из-за двери сарая, но стражник воспринимает это, как моё согласие с его словами. Шаги мужчины отдаляются, я со злостью ударяю кулаком по холодной рыхлой земле и меня окатывает волной поднявшейся пыли с примесью песка.
