Хроники раздора (СИ) - Смольский Вадим "Letroz"

— Что это? — требовательно спросил Рачехан.

Один из его подручных подошёл к высыпавшейся пыли и, грубо оттолкнув Фиону, принялся изучать. Результат, судя по вытянувшемуся лицу, сильно его удивил.

— Б-баклан! Да это же Лунная пыль! Тут, что б меня в трюме заперли, почти килограмм!

По залу пронёсся ворох перешёптываний. Оно и немудрено: дроблёный реголит местного спутника был важным, но главное очень дорогим ингредиентом для ремёсел.

— На бабки меня решил кинуть, а, Дримжик? — недобро поинтересовался пиратский герцог, шевеля своими «пальцами».

— Это не моё весло! Она мне подбросила! Поменяла! Я чистый торговец.

— Да? Что ж ты за это весло был готов убить? — Рачехан поднялся со своего трона и вразвалочку направился к дворфу. — Так радеешь за свой бизнес?

— Ну…

— Кхм-кхм, — выразительно прокашлялась Фиона, привлекая внимание. — Вы ни о чём не забыли?

— А? — остановился пиратский герцог, наводя на неё свой глаз.

— Весло. Вы должны мне весло! Пыль, так и быть, оставьте себе.

— Дайте ей кто-нибудь приличное весло и выпроводите прочь отсюда, — отмахнулся Рачехан, напоследок неожиданно крикнувший, — заходи ещё, будем рады.

— Да ни за что в жизни.

Искомый монастырь, целиком вырубленный в отвесной скале и продуваемый всеми ветрами, найти оказалось проще простого. Благо туда от Трясомора вела хорошо заметная тропинка. Со жрецами тоже не возникло проблем. Как и говорил Горчер, они действительно не пускали чужаков. Определяли, кто свой, а кто нет, они очень просто: у «своих» имелось при себе весло. Остальное не имело значения.

Свечу Фиона тоже не собиралась красть. Никт требовала, чтобы та была зажжена в некоем храме, но она ведь уже в нём находилась, причём на алтаре, который не очень-то кем-то охранялся. Достаточно было немного подождать, и караульный бот уходил куда-то по своим делам, а до следующего оставалось окно длительностью почти в пять минут. Более чем достаточный срок, чтобы отыскать источник огня и от него поджечь фитиль.

Что будет дальше жрица себе уже заспойлерила, когда смотрела гайд, поэтому клубы дыма, мгновенно окутавшие помещение, её не особо впечатлили. Портал, представлявший собой кольцо из различных лунных фаз, вживую выглядел чуточку лучше, чем на записи, но не более того. Из него вышла худая дама, в элегантном, просторном платье цвета ночи. Чёрный со всеми его оттенками вообще был «фирменным» цветом и нашёл себе место в каждой части её облика: от волос, помады и цвета ногтей до обуви. Единственными элементами, которые выделялись из этой системы, были разноцветные глаза: синий и зеленый, прямо как у самой Фионы.

— Ты нашла способ привлечь моё внимание, — оглядев жрицу, заявила богиня безумия. — Однако этого недостаточно, чтобы заслужить моё благословение.

Никт остановилась перед Фионой. С этого ракурса особенно очевидно становилась разница в росте: не слишком высокая жрица на фоне трехметровой богини выглядела ребёнком. Поэтому прежде чем продолжить, Никт наклонилась, так, чтобы их глаза находились примерно на одном уровне.

— Ответь на вопрос, — прозвучал в голове Фионы голос, — чего непрерывно требуют наши сердца?

— Перемен, — немного подумав, сказала жрица. — Уверена, тут бы даже Тукан допёр до отсылки.

— Верно-верно, — не реагируя на вторую часть ответа, отстранившись, кивнула богиня безумия. — Жизнь — это река, быстрая и опасная. Чтобы уцелеть, нужно меняться, подстраиваться, искать выход там, где его может не быть вовсе. Стоит остановиться, замешкаться или принять неверное решение — тебя, словно игрушечный кораблик, разломает о ближайший камень и вышвырнет на берег.

Никт протянула руку и почти коснулась лба Фионы.

— Ты готова принять моё благословение, юная послушница? Учти: путь служения мне не похож на поклонение остальным богам.

— Думаю, уже поздно отказываться.

— Верно, — богиня безумия, на чьем лице не промелькнуло ни единой эмоции, осторожно коснулась ногтем указательного пальца лба жрицы, начертив там какой-то знак.

Дым, заполнивший помещение, начал таять, как и сама Никт, которая уже заметно просвечивала насквозь.

— Когда ты ощутишь необходимость перейти на новую ступень служения мне — найди Йцукена, мой слуга укажет тебе путь для новой беседы со мной. Прощай, послушница.

На этом всё и закончилось. Фиона потёрла лоб, проверяя, не осталось ли там и вправду какого-то тату на память. К её облегчению — обошлось. На такие жертвы служения она ещё не была готова. Затем жрица хотела осмотреть свои новые заклинания, однако, услышав шаги возвращающегося караульного, вместо этого бросилась тушить всё ещё горевшую свечу и подбирать с пола весло.

Оценить дары Никт у Фионы получилось лишь когда она покинула монастырь, благо по пути никаких неожиданных препон не возникло.

В целом, богиня безумия одарила её всего двумя новыми заклинаниями. Первое называлось «Тень» и представляло из себя кратковременную невидимость плюс фантом, который мог запутать противника относительно реального местоположения жрицы. Полезность его была очень ситуативной. Для обмана ботов у Фионы был Тукан — те наивно полагали, что крестоносца им нужно загрызть в первую очередь. На игроков же такой фокус вряд ли мог подействовать больше одного раза.

Второе заклинание Никт было уже куда интереснее. «Форма тени» переворачивала привычный стиль игры с ног на голову. Большинство исцеляющих заклинаний вдруг начинали наносить весьма средний, но всё равно урон. С тем учётом, что прежде жрица была абсолютно беззащитна, а теперь могла практически в любой момент это изменить, это оказался большой шаг вперёд.

Проверять свои новые способности Фиона не планировала, она собиралась устроить шикарную презентацию при друзьях, а возможно даже на них самих, однако случай внёс коррективы в эти планы.

Жрица как раз находилась примерно на полпути к Трясомору, проходя по особо запущенному участку леса, когда из его глубин раздался знакомый, наполненный злобой голос:

— Туда ли ты забрела, овечка с веслом?

Саму Калиту, а говорила именно она, видно не было, но судя по шелесту листьев и треску веток, находилась вампирша совсем неподалёку.

— Разве мы с тобой не в расчёте? — замирая и вслушиваясь, спросила Фиона, не столько надеясь дипломатически разрешить конфликт, сколько затянуть время.

— Не-е-ет, с крысами никаких расчётов быть не может. Вы заслуживаете только одного…

Из леса вылетел, пролетев от щеки жрицы в считанных миллиметрах, тонкий, короткий кинжал.

— Тем не менее, в этот раз ты решила со мной поговорить, — заметила Фиона, тщетно пытаясь понять, откуда последует нападение.

Это было очень важно. Если жрица надеялась спастись, необходимо понять, куда и откуда следовало бежать. Никаких шансов в открытом бою не было и близко. Она не Фалайз, чтобы надеяться на случайное заклинание, которое вдруг её спасёт. Но зато Фионе было точно известно, что она может без необходимости полагаться на случай. Осталось лишь понять намерение Калиты.

— Издёвки над всякими убожествами — это то, что заставляет моё мёртвое сердце хоть немножечко трепыхаться, — с невероятным пафосом ответила вампирша.

Шелест вдруг замедлился, а затем остановился. Фиона, так и не сумевшая определить, откуда последует нападение, догадалась, что пора действовать — больше времени ждать не было. Использовав «Тень», жрица развернулась на месте и со всех ног, не оглядываясь назад, понеслась обратно к монастырю. Что там происходило с её фантомом она так и не узнала, но судя по полному злости крику Калиты, судьба его оказалась незавидной.

То, что вампирша окажется быстрее, хотя часть её способностей оставалась за бортом из-за солнечного света, Фиона понимала очень даже хорошо. Поэтому сразу, прямо на ходу, потеряв бесполезную против существа, у которого наверняка имелся в арсенале способ ориентироваться на сердцебиение, невидимость, перешла в форму тени. Было у жрицы в арсенале одно заклинание средней полезности, называлось оно «Воодушевление» и восстанавливало не здоровье, а выносливость. Альтернативная версия — «Разочарование», вопреки ожиданиям, не просто делало прямо обратное, но ещё замедляло, пускай и не сильно.