виновато опустив свою голову. — Мне жаль, я был невежественным. Я просто был очень занятым и не мог уделить тебе должного внимания, и я хочу извиниться перед тобой за это.
В этот момент Георг встал передо мной на колени и склонил голову прежде чем проговорить:
— Моя потерянная дочь, ставшая по воле королевы мастером-воительницей, прошу прими мои глубочайшие извинения за то, что я был плохим отцом. — с горечью в голосе произнёс Георг.
Дворян в бальном зале эта сцена настолько тронула, что люди зашептались о том, что я обязана буду его простить.
— Георг Эуранолия был в долгах, и он вынужден устроить брак, не подумав о чувствах дочери… ох… как это печально.
— После этого госпожа Хелена обязана будет его простить. Он в конце концов для неё отец, родной человек.
— Не испачкает она своё имя в день коронации королевы Эгнасы.
— Конечно нет. Она же подданная новой королевы.
«Мерзкие ублюдки… как же вы меня бесите…» злилась я про себя на этих мерзких дворян.
И вправду, в его голосе было немного искренности и правдивости, но некое гнетущее чувство всё равно ставило стену между мной и Герогом словно предупреждая меня о неведомой для меня опасности. Будто бы его прощение было бы для меня великой ошибкой. Я всё равно не хотела его прощать, он этого не заслуживал.
Ян чувствовал тоже самое ту же стену. Он продолжал хмуро смотреть на Георга и после его извинений он теперь взглянул на меня ожидая моих действий. Я не могла простить этого ублюдка, по крайней мере в глубине своей души. Но если я не прощу его перед всеми этими людьми, то я испорчу их отношения ко мне. Королева Эгнаса явно будет недовольной таким раскладом дел, а поэтому:
— Я принимаю твои извинения, — строго произнесла я. — но запомни, Георг, я более никогда в своей жизни не буду называть тебя отцом.
Отец поднял свою голову. Его глаза сияли, а на его лице расплылась улыбка и он со слезами на глазах ответил:
— Ты хотя бы простила меня, и я рад хотя бы этому, Хелена.
«Противно.» стиснула я зубы от услышанного.
После этого Георг встал на ноги и ушёл, не забыв бросить на меня «отцовский» взгляд, а я с Яном после случившегося сразу же вышли в коридоры поместья для частного разговора за углом. После этого я накрыла нас воздушным куполом чтобы нас в случае чего не подслушали.
— Ты тоже это чувствовала? — спросил меня Ян и я в ответ кивнула. — Он будто бы где-то солгал.
— Я даже знаю где именно. — честно и задумчиво ответила я и озвучила свою догадку словами Георга. — «Я не мог уделить тебе должного внимания». Это ложь.
Мы не знали, как дальше быть. Мы просто вернулась в бальный зал и продолжили празднества со слегка испорченным настроением. Мы знали только то, что обязаны сообщить Эгнасе о случившемся. Надеюсь это не станет серьёзной проблемой.
.
..
…
***
…
..
.
>>> Где-то в королевстве Убинтау. 1322 год <<<
— Бесполезная сучка! Прочь вон! Видеть тебя не хочу!
— Мелкая дрянь! Шлюха! Шла вон! Убирайся!
— Сука, отвали от меня, не мешайся!
— Мелкая дрянь!
— Шлюха!
— Тварь!
— Лучше бы я тебя не рожала!
— Прочь отсюда!
— Лучше умри где-нибудь! Достала!
Я открыла глаза. Снова этот сон. Я называю его сном ненависти. Сон где я вспоминаю семью, ужасную семью, нелюбимую. Мне сниться кошмар… то есть не так… мне сниться моё детство, моё самое обычное детство, не такое как у всех.
Никто меня никогда не любил. Мои родители, окружающие люди все они ненавидели меня, игнорировали меня, оскорбляли меня, избивали меня, издевались надо мной как с игрушкой как с букашкой. Я днями напролёт сидела взаперти в своей комнате и рыдала там, оперившись лицом к своим коленям сидя на холодном полу.
Я молилась Богам чтобы я смогла выбраться из этого проклятого дома. День за днём я говорился про себя «Я хочу уйти из дома» и однажды Боги всё-таки услышали мои мольбы.
Когда мне было десять лет отец продал меня за три золотые монеты. Он внезапно ворвался в мою спальню раздел до гола и связал, не забыв мне заткнуть верёвкой рот. Попутно избивая меня ботинком, он положил меня в ящик и заколотил его гвоздями. Я была словно в гробу, мне было очень страшно. Я думала, что он меня убьёт, а я не хотела умирать. Я хотела свободы.
Я прекрасно помню, что я тогда услышала. Какое-то сырое дурно пахнущее помещение, звук ночных сверчков и голос отца наполненный кажется искренней любезностью. Никогда не слышала от него подобного.
— Хех~, господин, ох господин, уверяю вас вам понравиться товар. Всего лишь три золотые.
— Говоришь три золотые? — услышала я приглушенный мужской голос.
— Конечно-конечно всё честно. Маленькая, лет, наверное, десять… или девять уже не помню. Беленькая, ну и конечно же непорочная…
— Держи.
Я услышала звук монет. Отец тихо рассмеялся, кажется, получив деньги.
— Хах~. Всего вам доброго, господин. Повеселитесь там.
Я заплакала в этот момент. Вот сколько стоит моя жалкая жизнь: три золотые монеты. Отец был так любезен с тем человеком. В его голосе не было ни капли сожаления и сострадания лишь радость избавиться от меня. Он хотел продать меня поскорее. Я ему была не нужна. Осознание этого рвало меня изнутри. Я вообще кому-то нужна в этой жизни? Кому же? Хоть кому-то? Нет… я никому не нужна.
Я пролежала холодной, голой, связанной внутри ящика целую неделю. Я слышала цокот копыт и пение лесных птиц. Я не пила и не ела, я умирала в полной темноте с сухостью во рту. Я не знаю куда меня везли, но… обо мне так и не разу не позаботились. Не знаю сколько времени прошло, думаю немного, но…
Меня внезапно облили водой. От того что я схватила ртом много воды я чуть не захлебнулась и немного прокашлялась. Вода была ледяная. Я несколько раз кашлянув задрожала от холода и влаги, а затем… удар по лицу.
— АААА~!!!
Я вскрикнула, почувствовав жжение на левой щеке. Было больно. Я открыла глаза и задрожала от ужаса. Я увидела растерзанные тела людей на полу и подвешенные на стенках. Много крови было везде и неприятный металлический запах от них. Какие-то железные штуки, вонзённые в тела мёртвых людей и стоявшие рядом словно в назидание за непослушание. Мужчины в тёмных одеяниях стояли передо мной. Один из них заговорил с кем-то.
— Хорошенькая сучка
