— Хватит базаров, — оборвал разговорчивого здоровяка эльф. Судя по его жадному взгляду, он мысленно уже жарил мою печень на огне.
Р-р-р! Сказать, что сдохнуть и попасть в желудки этих говноедов меня не устраивало — ничего не сказать. Поразвлекаться, мать их, им захотелось! Я им устрою такое развлечение, что мало не покажется!..
Вернее, мог бы устроить, если бы при мне была моя магия! Или хотя бы оружие! Даже тот жалкий кинжал, что дал мне Кендал, и тот лежал сейчас у ног Эскапы.
Я затравлено оглянулся. Улыбающиеся геоманты жаждали отведать моего мяса. Такого сочного и свежего, еще не высушенного этим ужасным подобием жизни до состояния подошвы. Я вновь бросил тоскливый взгляд на кинжал и вдруг… встретился глазами с Эксапой. За предыдущие сутки я еще ни разу не видел в них разума. Зверь уже почти пожрал его «Я», но почему-то он… вдруг поднял кинжал и швырнул его мне под ноги.
— Ты что творишь, урод⁈ — выкрикнул Кендал, а эльф, больше не медля, сделал выпад копьем.
Я увернулся, одним движением подхватил кинжал и вдруг бросился прямо на орка! Он явно не ожидал от загнанного Новичка такой прыти. Его дубина скользнула по куртке, оказавшись рядом, я со всей дури врезал ему сапогом по яйцам. Гаденыша спасло чудо. В тот момент, когда я намеревался воткнуть кинжал ему в шею, спину обожгло, и я полетел куда-то в тартарары.
Чертов эльф оказался чертовски юрок, а я… Я все-таки не был воином. Да мое тело не было еще измождено жизнью на Геоманте, и да, ярость удесятеряла силы, но их было все-таки пятеро… вернее четверо, так как Эскапа по какой-то причине так и не принял участие в этом развлечении.
Кровь окропила мостовую, я вновь попытался разорвать окружающий меня круг, но Кендал с Геноем встали у меня на пути, не пытаясь атаковать, но и не пуская на волю.
Все закончилось очень быстро. Много быстрее, чем я думал. Я успел еще оцарапать сумрачного мужика неизвестной породы, когда копье эльфа вновь нашло дорожку к моему телу, ловко подрубив сухожилие на левой ноге.
За последние годы я помирал, наверное, с дюжину раз, но еще никогда не уходил во тьму с такой злобой на ублюдков, меня в нее отправивших.
ГЛАВА 4
Тьма. Знакомая… но в то же время и нет. Место меж Жизнью-И-Смертью, как его называли. Обычно его пролетают за считанные секунды, Кольцо Тормадуса когда-то могло задерживать меня в нем на часы. Кендал же говорил, что на Геоманте, люди, бывает, сидят в нем целыми днями, если не неделями, будто Обелиск, отвечающий здесь за перерождения — чудовищно перегружен зависшими в нем акари. Что ж… Может, оно так и есть.
Здешнее меж Жизнь-и-Смертью заметно отличалось от тех, в коих мне не счастливилось бывать ранее. Эта тьма была бурой, комковатой и имела привкус горечи. Будто зависшие в ней существа отравили ее своей безысходностью.
Эх, жаль, что после того, как Зог утвердился в Дар-Огаре, Кольцо Тормадуса сгинуло без следа. Оно было со мной везде, глядишь, что и в этом сраном мире смогло бы мне помочь. За последние два года я не раз автоматически тянулся в Инвентарь, чтобы ощутить его на своем пальце. Иногда казалось, что в кольце осталась частичка моей души.
Но это все лирика. Дрейфуя в бурой тьме, я имел время подумать.
И думы это были ой какие невеселые.
Все то время, что я шлялся в компании Кендала и его шайки, я пытался всеми силами нащупать магические потоки в этом чертовом мире. Но все было тщетно. Это был поиск черной кошки в черной комнате, которой. С тем же успехом я мог бы пытаться найти магию на Земле, до того, как Чарг дал мне способность ее видеть.
Признаюсь даже, пытался я и дотянуться до Зога. Во мне теплилась слабенькая надежда, что, как бы он ко мне не относился, в такой ситуации — выручит… Но все тщетно.
Местные тоже ничем не могли помочь. Все их помыслы были направлены на то, чтобы пожрать. Этот их «мудрец», как там его? Чадерок? Вначале показался совершенно бесполезным типчиком, но его внезапная попытка меня спасти, говорила о том, что что-то человеческое в нем еще осталось. С другой стороны, непонятно, чем такая перемена настроения была обусловлена. Вполне может быть, что все дело в сгнившем стариковском мозге.
Я продолжал мерно дрейфовать во тьме, когда вдруг ощутил чье-то прикосновение.
Черт подери! Если бы у меня сейчас были пятки, душа несомненно шмыгнула бы в них со всей возможной скоростью!
Я заметался, пытаясь отодвинуться от этих липких касаний… но куда там. То, что подобно растекающейся из прохудившейся плотины воде, постепенно затапливало это место, не было разумным. Оно дышало безумием. Звериной злобой, звериной жаждой крови, жаждой терзать живые тела и жрать сырое мясо, отрывать еще теплые куски от еще живого существа.
Б-р-р…
И, кажется, я знаю, с чем столкнулся. И это было страшно. Уверен, с каждой новой смертью звериное безумие будет все больше и больше прибирать мой разум к рукам, пока не превращусь в настоящего Зверя, подобному тому, что напал на меня у места «выброски».
Откуда оно здесь? Похоже всему виной порченный Обелиск Возрождения. Но в чем причина этой порчи?
Ясно одно, что если я не придумаю, как отсюда выбраться, у меня будет очень много времени на размышления над этими вопросами.
— Здравствуй, Том.
Я аж зажмурился от исходящего от говорившего сияния. Странно, когда я видел его в прошлый раз, подобного эффекта не наблюдалось.
— Здравствуй. Ты не мог бы…
— А, ха-ха… Извини, — Малорг щелкнул пальцами и сияние тотчас исчезло, оставив солнечные зайчики, бегающие по самому краю зрения.
Он был красив, словно молодой бог… впрочем, он и был богом. Не знаю уж, насколько молодым. Белокурые вьющиеся волосы, тонкий аристократический нос, волевой подбородок с ямочкой, ясные глаза…
Малорг — бог магии, покровитель творчества, покровитель искусств, покровитель библиотек, а также, почему-то, любви и еще много чего.
Он сидел напротив меня, затрапезно закинув ногу за ногу. Сидел прямо в воздухе. У левого плеча лениво покачивал крыльями маленький птиц, похожий на помесь воробья с птеродактилем. Он сурово хмурил бровки и осуждающе зырил глазками-бусинками. Сам бог был облачен в светло-красные ниспадающие одежды непонятного фасона.
— Чего надо? — грубовато спросил я. Отголоски потустороннего мира еще цеплялись за ауру, неприятно покусывая холодком за кончики пальцев.
— Никакого пиетета к богам, — осуждающе покачал головой Малорг, обращаясь к питомцу. — А ведь мы здесь для того, чтобы помочь.
— И чем же?
— Неужели тебе нравится это место? — он оторвал взгляд от птица и взглянул на меня.
Ох братцы, мне потребовалась вся моя воля, чтобы выдержать этот взгляд.
Но, конечно, скоро все-таки пришлось отвести глаза.
И только тут я понял, что все еще стою на коленях, вывалившись из чертового тормозного Обелиска Возрождения. И стаю, кстати, абсолютно голым. Знали бы вы, господа, как трудно сохранять достоинство в разговоре с богом в таком виде.
Поднялся, отряхнул колени, осмотрелся.
Черт подери, а где же Обелиск? Знакомой глыбы нигде не было видно. Я возродился близ огромного ангара. Раздвижные врата его были столь велики, что в них прошел бы и «Боинг 747». Сейчас они изломанной фольгой лежали у зияющих дырами стен. Ржавые потеки делали ангар похожим на выброшенного на берег гигантского полосатого кита. С другой стороны располагались ангары поменьше и широкое расколотое трещинами шоссе, уходящее к недалеким высоткам.
— Вначале засадил, а теперь хочешь помочь отсюда выбраться? Хороший план. Но мне больше интересно, что ты за это запросишь.
Малорг глубоко вздохнул и причмокнул губами.
— Я не столь яростен, как Гарн, но и мой гнев может испепелить. Помни об этом, смертный, когда захочешь в очередной раз бросить мне в лицо дерзость.
Ха! Как заговорил!
Но, знаете что, господа. То, что угроза испепелением осталась угрозой, означало, что я отчего-то прекраснолицему хрену очень нужен! Эту фишку я давно просек на отлично!
