кисель, или скорее в сироп, или может сразу мёд. Тлеющая кромка секиры медленно и неотвратимо приближалась к моей голове.
«Рано…» — остановил я себя.
Кожа ощутила жар недавно сотканного из пламени оружия.
«Рано…» — повторно осадил я себя.
Пышущая жаром кромка почти касалась моей головы.
Следующие действия я сделал практически одновременно, за доли мгновения, не то что секунды.
«Покинуть рейд».
«Да».
«Паразитическая связь».
Игру словно сняли со стоп-кадра. Время безумной чехардой устремилось вперед.
«Стая».
Я взмыл под потолок, моментально залетая за люстру и там прижимаясь к толстой цепи, чтобы меня никто не заметил. Сердце судорожно колотило в грудь и норовило вырваться наружу. Конечности потряхивало, даром что я был в форме летучей мыши. Воздуха катастрофически не хватало, потому приходилось его буквально втягивать. Я чуть ли не пил воздух, подобно измотанному трехдневной жаждой путнику, жадно припавшему к ручью. Я глотал, глотал и глотал такой вкусный и такой нужный мне сейчас кислород, забыв обо всём на свете.
«Я точно так сдохну!» — пронеслась веселая мысль. Организм распирало от адреналина. — «Да! Да! Да! Выкуси, засранец! Выкуси!!»
Глава 25. Эндшпиль
Эндшпиль — заключительная фаза, после того, как основные силы были задействованы.
Конец игры.
Мой план изначально был обречен на провал, а никак не на успех. То, что вышло — всего лишь слепая удача. Во-первых, я не знал, как точно работает зелье. Исходя из названия — даёт второй шанс. Как именно — хрен его знает. Терять мне было уже нечего, потому я его применил. Во-вторых, я специально вышел из рейда и кинул «связь» ровно перед ударом — член отряда Клаустрофобии не просто так заострил на этом внимание, объяснив, почему не нужно кидать «связь» рано. Возможно я зря рисковал, — мог ведь и не успеть! — но вышло очень и очень неплохо. Ну и в-третьих, я точно не рассчитывал на то, что удастся улизнуть живым и относительно целым. Однако… вот он я! Живой, завис на люстре в полной неподвижности и наслаждаюсь зрелищем. Не хватает чипсов, ну или сухариков, и баночки пенного.
Сражение внизу разворачивалось… скажем так: «неоднозначно». Невероятно могущественный босс уверенно мутузил сразу пару танков, по очереди «державших» его и не дававших приблизиться к основному рейду. Хиллеры выкладывались на полную, дэмэдж-диллеры вносили урон… и всё бы хорошо, только вот без игрока девяностого уровня мощь отряда упала минимум процентов на тридцать. А если вспомнить, что рейд итак был не полным, когда поднялся наверх… В общем, ребятам было не весело — полоска здоровья босса уменьшалась медленно. Очень медленно.
Бессовестно пользуясь навыком «невидимость», делающим меня, как это ни удивительно, невидимым, если я не шевелюсь, я занимался откровенной херней. А именно: гадал, что закончится раньше — баночки на ману у хиллеров или здоровье босса?
На самом деле вопрос был животрепещущий, хоть и не без доли юмора. Дело в том, что сейчас рейд играл мне на руку — они медленно снижали здоровье босса без всяких усилий с моей стороны. Я не строил иллюзий и хорошо понимал, что в одиночку мне конкретно ЭТОГО босса не пройти. Никак. Это не тот кальмароголовый — это высшая, мать её, лига! Если баночки у жрецов закончатся, танкующие босса игроки очень быстро, как говорится, «лягут». За ними будет буквально дезинтегрирован весь рейд. По сути, всё сейчас зависело именно от жрецов — невероятно полезный класс.
Всё что мне требовалось от рейда, жизнь которого висела на худосочных плечах кучки лекарей, так это снизить здоровье босса процентов до пяти, при этом сдержав ультимейт Тирана и не дав монстру восстановиться. Дальше я без проблем избавлюсь от робников, благо это не трудно, — это тебе не бронированные туши колупать! — после чего рейд будет уничтожен сам по себе и всё что мне останется — внести в Ролмагроба максимальный урон и добить. Дело в шляпе.
Жаль только, что, скорее всего, это у меня не выйдет. Зато рейд обломаю гадам. Лайлы нет, Маршал оказался уродом… Вроде бы его клан ни в чем и не виноват, но пошел он нахрен — причем как УндуН, так и клан. Я не удивлюсь, если за клановый заход дают какие-то бонусы, которых я с успехом их лишу, обрушив рейд. Вот уж извините, не я начал с наезда.
Возможно мыслил я в корне не верно, желая испортить людям игру, однако двигало мной лишь одно желание — месть. Месть за явно «кикнутую» — удаленную — из рейда Лайлу. Месть за поведение Маршала и желание прижучить новичка — меня. Можно было придумать ещё, за что мстить УндуНу, но фантазировать не хотелось.
Какие бы поступки не совершал человек — ему важно оправдать себя в своих глазах. Так, например, Раскольников шмякнул бабульку топором, оправдываясь тем, что старушка «заедает чужую жизнь» — на деньги, которые прячет старуха можно спасти множество людей от болезней и нищеты. Он ненавидит её столь искренне, что сам верит в эту ненависть. Найден мотив, найдена причина, которой можно легко заглушить свою совесть. «Тварь я дрожащая или право имею?» — сказал Раскольников. Примерно также любому человеку, убийце, насильнику или святому отцу, требуется оправдание своим действиям. Он это сделал не просто так, а потому что. Это требовалось и мне.
Тем временем внизу кипело настоящее сражение за жизнь, пусть и игровую. Убийцы носили ледяные кинжалы в руки Крону, занявшемуся координацией их действий — кому-то же командовать нужно было. Затем, судя по всему, он уведомлял рейд о применение кинжала и спустя пару секунд вонзал ледяное лезвие монстру куда
