Онотоле.
Значит, непись. Забавно, что неписи Аномальных земель куда интереснее и адекватнее, чем многие игроки. Взять того же Карло или Гудвина, или портного Изю из Любеча — уж на что колоритная личность.
Завидев меня, Онотоле лениво поднял дробовик и прицелился. Прикинут он был дорого, судя по шмоту, 80+ левел: темно-коричневые пластины бронежилета, ярко-оранжевые высокие берцы.
— Ты что тут делаешь? — спросил капитан низким голосом, рокоча, как его пароход.
— Пытаюсь уехать, — пожал плечами я и положил руку на спину оскалившегося Гудвина. — Подвезешь в центр? Заплачу.
— Хм, — мужик подергал длинную, как у попа, черную бороду с белыми дорожками седины. — И как же ты сюда попал? Главное — зачем?
— Неважно. Но мне тут не нравится, я на встречу опаздываю. Подвезешь? Денег сколько?
— Не вижу причин, чтобы не помочь человеку, — проговорил он. — Сколько денег дашь, столько и будет. Ехать куда?
Сговорчивость непися сразила меня наповал. Никак это замаскированный Дед Мороз!
— В «Водный мир». Сто монет устроит?
— Сто монет — это лучше, чем пятьдесят монет, — сказал Онотоле лениво, и его пароход, разбрызгивая воду, начал причаливать к острову. — Отойди в сторону… Нет, подожди. Раз уж ты на моем Буксирчике поедешь, помоги мне груз на борт поднять. И пусть твой робот ко мне не приближается, я ему не доверяю.
Онотоле спустился по трапу, выпятив брюхо, и поплелся, как утка, вразвалку, к трансформаторной будке.
— Не делай так, чтобы я в тебе разочаровался. Не подкрадывайся, все равно награбленное продать не сможешь. Кому нужен корм для Буксирчика? А вот тебя я в бараний рог скручу и кину в воду, на корм зубаткам.
— Я не вор, а капиталист, — возразил я.
Онотоле крякнул и вышел с двумя мешками на плечах, кивнул на будку:
— Там еще мешок, капиталист, возьми его и — на борт.
Когда я поднимался по трапу, Гудвин уже был на борту, бегал по Буксирчику, исследовал каюты. Онотоле с грохотом выронил мешки и возопил:
— Пусть оно уйдет! У меня педиофобия!
— Он же не ребенок, — удивился я. — И не педофил.
— Пусть не попадается мне на глаза! — Онотоле отвернулся от Гудвина, вдохнул, выдохнул и продолжил спокойнее: — Эх, темнота! Педиофобия — боязнь имитаций живых существ: роботов, кукол, манекенов. У меня детская психологическая травма.
— Гудвин, спрячься, пожалуйста, — попросил я.
— Ладно,
— согласился тот с легким недоумением.
Прижав уши, Гудвин спрятался в одной из кают. Онотоле вытянул толстую шею:
— Он уже ушел?
— Да. В теле животного заперта душа легендарного Гудвина.
Капитан присвистнул и поволок мешки к топке, трещащей и дышащей жаром, прислонил один к другому и погладил перила парохода:
— Буксирчик у меня тоже живой. Правда, Буксирчик?
Будто сам собой загудел сигнал, я вскинул бровь, но промолчал, подумал, что это ловкий трюк. Онотоле стал за штурвал недалеко от топки — точь-в-точь как у капитана Врунгеля.
Я мысленно кликнул по Буксирчику, надеясь, что игровое окно откроет мне его тайну:
Водное механическое транспортное средство.
Тип: пароход.
Класс: уникальный.
Название: Буксирчик.
Облом-с. Ничего интересного. А что у нас в дополнительных характеристиках?
Тип топлива: твердое.
Дополнительное оборудование: пулеметные точки, 2 штуки.
Взгляд нашел пулеметы, похожие на миниатюры турелей, что мы ставили в Технозамке. Пароходик обогнул крышу затопленного дома с пришвартованными баркасами. С этой стороны мансарда была открыта, между кучами ржавого металла — арматуры, холодильников, оградок — мужик бомжеватой наружности чистил дробовик, от усердия вывалив язык. На ржавом листе металла алела надпись:
ПРИНИМАЕМ ЛОМ ПО ХОРОШЕЙ ЦЕНЕ
Завидев Буксирчик, схватился за дробовик, зыркнул из-под засаленной кепки, сплюнул. Я обернулся на свой остров и сообразил, что это тоже крыша, но с наносами земли и ила, а то, что я принял за подстанцию — чердак.
— Город гадостный до невозможности, — пожаловался Онотоле. — Сплошные мафиозные разборки. Только и следи, чтоб шальная пуля в голову не прилетела. Если б не Буксирчик, давно уехал бы отсюда, да куда мне его девать?
— Переправить. Озер в Аномальных землях много.
— Там водится всякое. Здесь — только зубатки. Все съедают. Налетят стаей, набросятся — и любому динозавру конец. Зубы у них острые, как пилы, так что бойся воды. Упал, считай, пропал.
Пароходик, клокоча, разрезал гладь воды, в стороны потянулись полосы волн. В желтой толще то ли сновали, то ли мерещились мелькающие черные спинки. Колеса с хлюпаньем крутили воду, разгоняли живность и не давали рассмотреть, зубатки это или нет.
— С зубатками у нас симбиоз, — просвещал меня Онотоле. — И, вот, с лианами. Главное, в воду не падать и конечности туда не совать. И лианы не трогать — они ядовитые.
Обогнули покосившийся небоскреб, оплетенный лианами, и взору предстала картина чудная и завораживающая: панельные, еще советские высотки торчали из воды на два-три этажа, у дверей, прорубленных в оконных проемах, покачивались плоскодонки, баркасы, катамараны с черными флагами. К их бортам прибились результаты жизнедеятельности человека. Чуть дальше начинался современный район с небоскребами, населенными весьма плотно. От одного здания на другое были переброшены десятки подвесных мостиков. По одному из них, висящему в нескольких метрах над водой, покачиваясь, брел мужчина в камуфляже. Завидев Буксирчик, застыл и свесился вниз, просканировал взглядом пассажиров. На миг наши взгляды встретились, он вскинул брови, но придал лицу скучающее выражение и отвернулся — слишком демонстративно, что ли.
Было в его поведении что-то неуловимо-подозрительное: то ли алчность во взгляде, вспыхнувшая и угасшая, то ли показное безразличие. Или после охоты на тварь, проникшую в Технозамок, я становлюсь параноиком и начинаю всех подозревать?
Мне скрывать было нечего, я проводил незнакомца взглядом, и правильно сделал — у входа он обернулся, глянул с интересом и исчез за дверью. Мы проплыли дальше, дверь, где он скрылся, уже исчезла из виду, но ощущение чужого внимания никак не покидало меня.
— Мафиозный, говоришь, город? — переспросил я, вспомнил про дроп с монстра и включил «анонима». Надо было это раньше сделать, за мою голову Дон награду предлагает!
Но с другой стороны, если человек включает «анонима», значит, ему есть что скрывать, он все равно привлечет к себе внимание. Неуютно здесь. Хорошо, что надел «Жесть», от пули это должно уберечь.
— Да, — вздохнул Онотоле, повернул и направил Буксирчик мимо фасада с колоннами, где из воды выглядывали оскаленные морды каменных химер. — Только зазевался — карманы обчистили. Да еще тем дай, этим дай. За стоянку — дай, за пароход — дай. Замучили совсем, нет на них управы. Только с этими расплатился, те наседают. Причалил — все, считай, уже кому-то должен! — Онотоле расчувствовался и покраснел, вены на толстой шее вздулись. — Что ты спрятался, то правильно. Ты ж в стоп-листе Мафии, так что я бы на твоем месте поостерегся и в одиночку по городу не шарахался.
Вот так номер! Не думал, что Дон и его псы (не в обиду Гудвину сказано) возьмутся за меня так серьезно. Даже Онотоле в курсе. И не сдал меня, забавно.
— И сколько за меня обещают?
— Десять тысяч монет за живого, пять — за мертвого. Достаточно, правда? Не бойся, я тебя не сдам, — он хохотнул. — Враг моего врага, сам понимаешь. Не знаю, чем ты им насолил, но мое тебе уважение.
Навстречу проплыло два баркаса — один ничем не примечательный. Второй — ярко-желтый, остроносый, похожий на утенка.
Когда мы обогнули дом с химерами, выплыли на открытое водное пространство размером с пять футбольных полей. Домов по периметру не было, а дрейфовали самодельные баржи, крепящиеся к крышам не видных под водой зданий. Возле них покачивались лодки и плоты.
— Тут центр, — объяснил Онотоле. — Как был, так и остался. Здания трехэтажные, все под водой. А вот это — «Водный мир».
Толстый палец капитана указал на плавучее сооружение, сбитое из бревен. Издали оно напоминало спичечный домик: острая крыша, аккуратные окна с резными ставнями, ступеньки, спускающиеся на небольшую деревянную платформу, возвышающуюся над водой. По ее краям были прицеплены автомобильные шины для швартовки. Я насчитал три баркаса, две весельные лодки и катамаран.
