что с гуся вода. Отряхнется и не заметит.
— Да, но… к чему все это? Только представьте — аристократ номер один в России приказывает украсть пару девчонок, недавно вернувшихся с войны? Допустим, Бейка права и я просто очуметь насколько значимая фигура в будущем. Но Ната, Тройняшки, Инна? Чтобы просто вызвать ненависть?
Влада прыснула в кулак — на ее фоне меня можно было назвать разве что «силуэтом по плечо», не больше.
Кашлянув, прочистив горло, она заговорила.
— Бейка ведь нас не на рядовые должности в свой фонд пригласила, понимаешь?
Кивнул: носферату так точно главный исследователь-медик. А вообще — чем с таким оборудованием фонд планирует заниматься?
Обязательно спрошу у Бейки.
— Сероглазый, ты же сам нами командовал. Вспомни основной принцип хорошо слаженной группы.
— Доверие? — сказал и сразу же понял. Любое начинание можно развалить до основания, лишь дав малый раскол изнутри. Ростки сомнений дадут плоды. А без хорошей основы он лично и быстро поглотит только что зародившийся фонд и род Бейки…
— Эти чипы могут служить как доказательство?
— Доказательство чего, милое дитя? Того, что они существуют? Несомненно!
— Инна побывала у Вербицкого. Вернулась от него с имплантом. И кучей статусных эффектов, доступных классу дипломата.
Носферату, как и прежде, пожала плечами.
— У тебя есть заверяющие документы, что его не было прежде? И потом — девочка добрый час гуляла по улице. Получила вольную в счет твоих долгов: кто знает, с кем и как она успела встретиться за это время?
— Какой-то… бюрократический сюрреализм… — почувствовал, что хочу сбежать от всего этого обратно на фронт.
Хитрый сукин сын, этот Вербицкий. Гадит так, что не подкопаешься!
— Я доложу о нашей находке Бейке. Чип оставлю — вдруг придумаю как его использовать?
Очень хотелось в это верить…
* * *
Октябрьский ветер сменился морозом. Вместо дождя с неба посыпались первые хлопья снега. Как странно — привык их видеть минимум в декабре.
Зябко кутался в куртку. Заскочил в магазин: улыбчивая кассирша с веснушками была рада сплавить изделие тигроградских мастериц. Не шибко красивое, но теплое. И карманов много.
Нацепил на голову шапку из горностая — красивая и дорогая, она будто лежала годами. Спас хорошую вещь от простаиваиния в магазине.
Сбежал из башни вопреки заверениям Бейки сидеть на попе ровно. Одно за другим сыпались сообщения от девчат, но попытки связаться со мной ни к чему не вели.
Просто не отвечал, всего и делов. На десятом сообщении попросил Ириску перевести нейропереговороник в спящий режим. Полезно от ночных непрошеных звонков.
Глянул расписание автобусов в сети, свернул к видавшей виды остановке. Полгода назад она блистала чистотой, сейчас — постоянная жертва ночных хулиганов. Переполненная мусором урна и несуразное граффити на стекле лишь дополняли вид.
Окинул взглядом тех, кто ждал автобуса вместе со мной: старик, двое молодых парней, девица с закутанной по самой нос в шарф девчонкой…
Автобус пришел точно по расписанию. Внутри пахло теплом и машинным маслом. Уйма свободных мест — плюхнулся на первое попавшееся. На часах семь вечера. Ночная тишь щекотала улицы Москвы, заполняя их родным, домашним уютом.
Это не моя Москва. По улицам шастают орки, гоблины курят в подворотнях, ребята-кендеры, залихватски гогоча, вылетают из магазина: радуются проданному им пиву.
Не моя Москва, но как же, черт побери, рад был ее видеть. То, что сотворил с Вратоградом Царенат, никогда не должно повториться.
Спрыгнул с нижней ступеньки в редкий слой снега, тот захрустел под подошвами. Чувствовал, как водитель с пассажирами сверлят мне спину взглядами: думают, что лишь ненормальный решится выходить тут, да в еще в такой час…
Они правы, на их месте думал бы точно так же.
Кладбище. Тишина нависла над скорбным местом.
— Здесь? — спросил у Ириски. Та отчаянно затрясла головой.
Рабочий день смотрителя давно закончился. На воротах — замок. Ограждение в два с половиной метра, на кончиках острые шипы — будто кто боялся оживших мертвецов.
В прошлом теле на такое бы не решился. Молодость помогла: плюнув на ладони, в два прыжка перескочил, приземлился по ту сторону кладбища. Неприязненно обтер мокрые ладони о штанины.
Куртку жалко — шипы ограждения зацепились за карман, оставили рваные полосы. Лоскут тряпкой повис наверху, правый бок обратился в рванину. Торчал поврежденный синтепон, бродяга холод гогоча попытался ударить в открывшуюся брешь. Мне было все еще тепло.
Зачем сюда пришел?
Казалось, отовсюду слышу голоса. Покойники недобро взирали с могильных плит, будто вопрошая: как смею осквернять теплом жизни их вечный покой?
Ответить им было нечем.
Голографическая дева из нейрочипа выражала страхи из детства, зябко ежилась. На ум настырно лез спор: семилетний я на три яблока забился, что проведу ночь на кладбище и не обделаюсь.
Искать яблоки пришлось в соседском саду…
Руки искали «Арес» — с ним было надежней. Его обещали доставить на дом через неделю. Не охолощенный, но запечатанный — Бог Войны собирался стать настенным украшением.
Зачем мы здесь? Ириска спрашивала в который раз, прекрасно зная ответ. Сама же только что прокладывала маршрут.
Могильный камень еще не поставили, обошлись крестом. Наваленный холм земли осел совсем недавно. Памятью лежали иссохшие трупики цветов. Из земли настырно пробивались ростки бурьяна. Табличка хранила на себе выбитые, пластиковые цифры номера. Александр Александрович Гаврилин. Выдохнул: теперь знаю его фамилию.
Добрее остальных взирали грустные глаза с круглого лица. Фотография свежая, черно-белая, мягкая улыбка: таким его и запомнил. Не думал увидеть с черной каймой.
Хотелось выпить — выудил припасенный шкалик из потайного кармана. Глоток приятным теплом растекся по нутру.
— Ну и место для встречи ты выбрал, брат! — Орку было не по себе.
Широченное пальто, шляпа вместо шапки: бежевый цвет ему к лицу.
— Я же попросил приходить одному, — прошипел ему в ответ, нащупал под курткой рукоять «Буяна».
Макмамбетов лишь развел руками. Первая и Вторая прятались средь могил, но Ириска быстро их вычислила.
— Никуда не хожу без этих двоих. Сам понимаешь — безопасность.
Кивнул: безопасность. О ней сейчас и будет разговор…
Девчата орка ждали сигнала, но вели себя тихо, без лишней угрозы — такие бы мне пригодились в Царенате. Глянул на орка: хорошо, что он не умеет читать мысли. Плохо, что слишком умный и видит насквозь.
— Ты ж меня сюда не чарку-другую пропустить пригласил, верно? — кивнул на содержимое моих рук.
— Все так. Информацию хочу купить.
Орк нахмурился.
— Слушай, мужик, но почему здесь-то? Не сочти за неуважение, брат. Сам посуди: ближе к ночи приглашают на кладбище. Не уважай я тебя, как есть отказался бы. Тут намеком попахивает. Может, ко мне? Ахес, банька, девочка: нарисуем и обсудим цену.
— Цену? Ты даже не знаешь, что меня интересует.
Он пожал плечами.
— И что? Вряд ли то, чего не спрашивали остальные.
Я кивнул: мыслил он в верном направлении.
— Хочу спросить о безопасности Вербицкого.
Орк надул щеки, шумно выдохнул. Глядя на него, задумался: а как он попал на кладбище? Тоже через ограду? Звучало как плохая фантастика.
— Эк тебя понесло. Но ты же не дурак, брат. Не про количество охраны спрашиваешь?
Зеленошкурый правда хорошо соображал.
Я кивнул — он прав.
— Что будет, если прижать его как можно сильнее?
— Смотря что ты имеешь ввиду.
— Чтобы, выходя на улицу, он не чувствовал себя ее хозяином. Дрожал за жизнь, боялся.
Орк потеребил подбородок, задумался.
— Высоко метишь, Максим. Ну, почуяв подобное, он решит перейти в затворники.
Как и думал, ничего нового. Спросил:
— В особняке?
Макмамбетов лишь возмущенно затряс головой в ответ.
— Что ты, брат. Особняк ему лишь для игрушек. Тискать девочек, ублажать свою власть, проводить балы. По-настоящему дома он чувствует себя лишь в башне.
— В башне?
Зеленошкурый Иван ответил с Ириской в унисон.
Небоскреб «Свеча» — тридцать этажей с рабочими офисами, жилыми апартаментами, пентхаусом. Целиком и полностью принадлежал старику.
— В случае чего закроется в нем.
— Так вот, значит, где центр паутины?
Макмамбетов хмыкнул.
— Умеешь же ты дать точное описание, брат. Уважаю. Только ты не вздумай.
— Что не вздумать?
Орк развел руками.
— Делать того, что на уме. Штурмовать, в смысле. Оружия купил, дронов. Слышал, ищешь людей…
— Бейка разболтала?
— Сам догадался. Потому не вздумай. Продажу тебе оружия мне простят. За информацию спросят, но выкручусь. А у тебя исходов
