Они поднялись в воздух и полетели. Вампир раскрыл свои огромные черные крылья, которые медленно хлопали рядом с ней. Они находились над машинами, над людьми. Кэйтлин посмотрела вниз и увидела, что они пролетают над 14-й улицей. Затем, через несколько секунд, над 34-й. Еще через несколько секунд они уже летели над Центральным Парком. Она затаила дыхание.
Вампир оглянулся через плечо – Кэйтлин последовала его примеру. Она едва ли могла что-то видеть, поскольку ветер бил ей в глаза, но, тем не менее, девушка видела достаточно для того, чтобы заметить, что никто – ни одно создание – не следовал за ними.
Вампир немного сбавил скорость, после чего снизил высоту. Теперь они летели как раз над деревьями. Это было прекрасно. Кэйтлин никогда не видела Центральный Парк с этой стороны, над верхушками деревьев. Ей показалось, что она может протянуть руку и коснуться их. Она подумала, что он никогда не будет выглядеть так красиво, как сейчас.
Кэйтлин покрепче обвила его грудь руками, ощущая его тепло. Она почувствовала себя в безопасности. Несмотря на то, что все казалось сюрреалистичным, в его руках все начало возвращаться в нормальное состояние. Ей хотелось лететь так всегда. Закрыв глаза и чувствуя, как холодный ветерок ласкает ее лицо, Кэйтлин молилась о том, чтобы эта ночь никогда не кончалась.
Кэйтлин почувствовала, что они сбавили скорость, после чего начали спускаться. Она открыла глаза и не узнала ни одно из зданий под ними. Казалось, что они находились в верхней части города. Возможно, где-то в Бронксе.
Спускаясь, они пролетели над небольшим парком, и вдалеке Кэйтлин увидела замок. Когда они подлетели ближе, девушка убедилась в том, что это на самом деле был замок. Но откуда здесь, в Нью-Йорке, замок?
Кэйтлин вдруг осознала, что видела его раньше. На какой-то открытке… Да. Это был какой-то музей. Когда они поднялись на небольшой холм, пролетев над его валами, над его средневековыми стенами, девушка неожиданно вспомнила, что это – Клойстерс. Небольшой музей. Он был привезен из Европы – по кусочкам. Этому музею сотни лет. Почему он привел ее сюда?
Они плавно спустились по наружной стене на огромную каменную террасу с видом на реку Гудзон. Они приземлились в темноте, но ноги вампира грациозно коснулись камня, после чего он мягко спустил Кэйтлин.
Она стояла лицом к нему, пристально глядя на него в надежде, что он все еще настоящий, что он не улетит. Кроме того, Кэйтлин надеялась, что он был все такой же прекрасный, как тогда, когда она впервые увидела его.
Так и есть. Он был еще прекраснее, если это было возможно. Вампир смотрел на нее своими большими карими глазами, и в этот момент Кэйтлин почувствовала, что теряет голову.
Ей хотелось задать так много вопросов, что она не знала, с которого из них начать. Кто он? Как он научился летать? Он вампир? Почему он рисковал своей жизнью из-за нее? Почему привел ее сюда? И, что самое важное, было ли все, что она увидела, только галлюцинацией? Или вампиры на самом деле существуют – прямо здесь, в Нью-Йорке? Неужели она – одна из них?
Кэйтлин уже открыла рот, чтобы заговорить, но все, что ей удалось произнести, было: «Почему мы здесь?»
Она поняла, что это был глупый вопрос в ту самую минуту, когда задала его, и ненавидела себя за то, что не спросила ничего более важного. Но, стоя здесь холодной мартовской ночью, немного онемев, это лучшее, на что она была способна.
Ее спаситель просто пристально смотрел на нее. Казалось, что его взгляд пронзал ее душу, словно он видел сквозь нее. Казалось, что он колеблется относительно того, сколько рассказать ей.
Наконец, когда, казалось, прошла вечность, он открыл рот, чтобы заговорить.
«Калеб!» – выкрикнул голос. Она оба обернулись.
Группа людей – вампиров? – полностью облаченных в черное, направлялись прямо к ним. Обернувшись, Калеб встретился с ними лицом к лицу. Калеб. Ей это понравилось.
«Мы не были осведомлены о твоем появлении», – сказал человек посредине чрезвычайно серьезным голосом.
«Я прибыл без предупреждения», – решительно ответил Калеб.
«В таком случае мы должны будем взять вас под стражу», – сказал он, кивая своим людям, которые медленно окружили Калеба и Кэйтлин. – «Таковы правила».
Калеб равнодушно кивнул. Человек посредине посмотрел прямо на Кэйтлин. Она видела неодобрение в его глазах.
«Ты знаешь, что не можешь впускать ее», – сказал он Калебу.
«Но ты можешь», – решительно произнес Калеб. Он пристально посмотрел на своего собеседника, преисполнившись той же решительности. Это было столкновение двух воль.
Кэйтлин видела, что этот человек не был уверен в том, что делать. Последовала долгая напряженная тишина.
«Очень хорошо», – сказал он, резко повернувшись спиной, после чего пошел прочь. – «Это твои похороны».
Калеб последовал за ним и Кэйтлин пошла рядом с ним, не будучи уверенной в том, что еще делать.
Мужчина открыл огромную средневековую дверь, схватившись за ее круглое медное кольцо. После чего он отступил в сторону, жестом давая Калебу знак пройти. Двое других мужчин в черном стали по стойке смирно в дверном проеме.
Калеб взял Кэйтлин за руку и провел ее внутрь. Проходя через огромную каменную арку, она почувствовала, словно входит в другое столетие.
«Полагаю, мы не должны платить за вход», – сказала Кэйтлин Калебу, улыбнувшись.
Он посмотрел на нее, моргнув. Калебу понадобилась секунда, чтобы понять – это была шутка. Наконец, он улыбнулся.
У него была красивая улыбка.
Это заставило ее вспомнить про Джону. Кэйтлин смутилась. На нее было не похоже иметь такие сильные чувства к какому-либо парню – тем более, к двум парням в тот же самый день. Ей все еще нравился Джона. Но Калеб был другим. Джона был мальчиком, в то время как Калеб, хоть и выглядел молодым, уже был мужчиной. Или он был… кем-то другим? Было в нем что-то такое, чего Кэйтлин не могла объяснить, что-то, из-за чего она не могла отвести от него взгляд. Что-то, из-за чего девушке не хотелось с ним расставаться. Ей нравился Джона, но нуждалась она в Калебе. Ощущение его присутствия было всеохватывающим.
Улыбка Калеба исчезла так же быстро, как и появилась. Он был явно встревожен.
«Боюсь, что цена за вход будет гораздо выше», – сказал он. – «Если эта встреча пройдет не так, как я надеюсь».
Он провел ее через другую каменную арку в небольшой средневековый внутренний двор. Этот двор, идеально симметричный, с четырех сторон окруженный колоннами и арками, освещенный луной, был очень красивым. Кэйтлин не могла поверить в то, что они все еще находятся в Нью-Йорке. Они могли бы находиться в европейском дворике.
Они прошли через двор и оказались в длинной каменной прихожей, где их шаги отдавались эхом. Несколько охранников следовали за ними. Вампиры? Кэйтлин задавалась вопросами. Если так, почему тогда они ведут себя так цивилизованно? Почему не нападают ни на Калеба, ни на нее?
Они спустились в другой каменный коридор и прошли через другие средневековые двери. И тут они внезапно остановились.
Перед ними стоял другой человек, облаченный в черное, который поразительным образом был похож на Калеба. Поверх его плеч был большой красный плащ. Его окружали несколько слуг. Казалось, что он обладал властью.
«Калеб», – мягко произнес он. По его голосу стало ясно, что он поражен, увидев его.
Калеб стоял спокойно, глядя на него.
«Сэмюель», – ровно ответил Калеб.
Его собеседник стоял, пристально глядя на него, слегка тряхнув головой.
«Ты даже не обнимешь своего давно утраченного брата?» – спросил Калеб.
«Ты знаешь, что это очень серьезно», – произнес Сэмюель. – «Ты нарушил множество законов, появившись здесь сегодня вечером. Особенно приведя с собой ее».
Сэмюель даже не взглянул на Кэйтлин. Она почувствовала себя оскорбленной.
«Но у меня не было выбора», – сказал Калеб. – «День настал. Здесь война».
Приглушенный шепот пробежал между вампиров, которые стояли позади Сэмюеля, и среди вампиров, которые собирали группу вокруг них. Обернувшись, Кэйтлин увидела, что сейчас их окружает не меньше десяти вампиров. Ей стало не хватать воздуха. Их количество было превышающим, поэтому выхода отсюда не было. Девушка понятия не имела, что натворил Калеб, но что бы это ни было, она надеялась, что он сможет найти какой-то выход. Сэмюель поднял руки, после чего шепот утих.
«Есть кое-что еще», – продолжал Калеб. – «Эта женщина здесь», – сказал он, кивая в сторону Кэйтлин. – «Она – Единственная».
Женщина. Кэйтлин еще никогда так не называли. Ей понравилось, как это прозвучало. Но она не поняла. Единственная? Он поставил забавное ударение на этой фразе, словно говорил о Мессии или еще о ком-то.
Она задалась вопросом, а не сошли ли они все с ума.
Возник другой ропот, когда все вампиры обернулись и уставились на нее.
