Когда к нам наконец подбежали Блез и остальные, Колтур был уже мертвее мертвых. На подрагивающих ногах, все еще тяжело дыша, я подошел к Клер.
– Глупая девчонка! – с дрожью в голосе сказал я, нежно обнимая девушку и гладя ее по волосам, все еще до конца не веря, что обошлось.
– Сам дурак! – ответила мне она. – Ты зачем на самый меч прыгнул?! Что, как‑нибудь по‑другому было нельзя?
Наверное, можно. Но до того ли мне было, чтобы выбирать? Мы постояли некоторое время, и я все не собирался выпускать Клер из рук. В стороне раздавалось хеканье Блеза, добивавшего наших врагов, но почему‑то у меня в душе не шевельнулось даже капельки раскаяния за его поступок.
– Долго ты меня еще лапать собираешься?! – возмутилась вдруг Клер. – Люди смотрят!
И тут я разозлился не на шутку. Сейчас ты мне за все ответишь! За все то, что успел пережить. Когда сначала попрощался с тобой, а затем и со своей жизнью.
Перекинув девушку через плечо, я направился с ней в глубину рощи. Мне не удалось сделать и двух шагов, когда окликнул Алекс:
– Лео!
– Мы ненадолго, – через свободное плечо бросил я, подумав: «Хотя как получится. Вам тоже будет чем заняться самим – разобрать трофеи и переловить лошадей».
Которые, лишившись своих привычных седоков, недоверчиво косились на незнакомцев, держась от них на всякий случай подальше.
– Лео, там всадники! По‑моему, егеря.
По‑прежнему с Клер на плече, я вспрыгнул на ближайший камень. Все верно, Блез не ошибся.
Всадники, больше дюжины, а на пиках у них трепещутся на ветру треугольные флажки с изображением какого‑то хищного зверя. И тут, к моему удивлению, из низины вынырнула телега со все еще не пришедшим в себя возницей. Лошадь продолжала неспешно себе трусить, и плевать ей было на то, что произошло не так давно у нее на глазах.
– Уходим! – объявил я. Не хватало еще, чтобы нас обнаружили посреди этих трупов. Ведь как ни крути, мы стали преступниками. – Бросаем все и уходим.
Если даже вдруг егеря пустят коней галопом, какое‑то время у нас есть, и нам удастся уйти незамеченными. «Но только в том случае, если мы не станем задерживаться здесь ни на мгновение», – подумал я, видя полный сожаления взгляд Головешки. Ну да, будь у нас времени побольше, было бы чем поживиться.
– Клер, где твоя одежда?
– Там, – неопределенно махнула рукой она. И добавила: – Может, ты все‑таки опустишь меня на землю?
Не отпущу. Потому что тогда нам точно не хватит времени скрыться – в твоем наряде только семенить можно.
– Алекс, Фелиция, может быть, все‑таки с нами? – в очередной раз поинтересовался я у этой парочки, которая только тем и занималась, что забывала – они здесь не одни. И потому ежеминутно целовалась, отчего, поглядывая на Клер, я лишь печально вздыхал.
– Нет, Лео, мы остаемся, – оторвавшись от своего занятия, дружно закрутили они головами.
– Ну как знаете, – пожал я плечами.
Хотя, конечно, было жаль. Чем плохо иметь в своей команде такого кузнеца, как Алекс? И для Фелиции занятие бы нашлось. Например, она бы делала то, чего не дождешься от Клер, – стряпала всякие вкусные вещи.
– Ну, тогда до свидания?
– До свидания, Лео. И спасибо! – ответил Алекс, а Фелиция смущенно мне улыбнулась. Еще она зачем‑то поправила юбку, которая и без того была в полном порядке.
Затем мы по очереди жали Алексу руку, в то время как Клер с Фелицией обнимались‑целовались. Заодно они друг другу что‑то шепнули, отчего обе захихикали. На этом наше прощание и закончилось.
Мы удалялись от места нашей недавней битвы все дальше и дальше. Головешка уже который час подряд старательно держал на лице печальный вид.
Как же, егеря забрали все подчистую. При этом большую часть растащив по карманам, несмотря на отчаянные тирады и даже проклятия вернувшегося на своей телеге деда. Мы с Блезом обхохатывались, наблюдая за всем этим с безопасного расстояния, а Тед хоть бы раз улыбнулся, что‑то мрачно ворча себе под нос.
Сейчас Блез, несмотря на свой недавний смех, несомненно чувствовал себя виноватым – сколько я учил его пользоваться арбалетом, а как дошло до дела, он про него совершенно позабыл, понадеявшись на свой палаш. Наверное, правильно чувствовал: пара арбалетных болтов, пущенных в нужное время и в нужное место, вполне могли бы избавить меня от большей части того, что я пережил. Но что сделано, то сделано, и хорошо все то, что хорошо заканчивается.
Мы с Клер снова шли последними.
– Лео, а ты когда‑нибудь жениться собираешься? – спросила она меня в тот миг, когда я, поддерживая ее под локоть, помогал перебраться через камень.
И я с готовностью кивнул: в последнее время такие мысли посещают меня все чаще и чаще.
– А к чему ты спрашиваешь? – Подумал, что сейчас она скажет, мол, мечтала бы заиметь такого мужа, как я, – готового пожертвовать жизнью ради своей возлюбленной. Увы.
– Тогда почему ты, вместо того чтобы проверить у них пояса и чересседельные сумки, первым делом бросился меня лапать? У них же было полно денег! Чувствую я, ох и трудно тебе будет найти себе жену! Разве что какую‑нибудь дурочку. Из тех, кто считает, что с милым и в шалаше рай.
– Меня и такая вполне устроит, лишь бы она меня любила. А я ее.
– Вот я и говорю, что судьба тебе на дурочке жениться. Ладно, – вздохнула она, – пока ты еще не женат, а сама я не замужем за каким‑нибудь графом или на худой конец бароном… – И Клер со значением на меня посмотрела.
Я понимающе кивнул: как бы там ни было, Фелиция спасена, а значит, ближайшие перспективы сулили мне немало приятных минут.
Блез развел замечательный костер. Ночью в горах огонь виден издалека, но он умудрился спрятать его так, что даже в десятке шагов тот был едва заметен. И еще огонь не давал отблесков на соседней скале. А дым от него сразу же развеивался воздушным потоком. Может быть, предосторожность и излишняя, но всем нам хотелось спокойно выспаться, вместо того чтобы посреди ночи то и дело хвататься за оружие, каждый раз косясь на Головешку: как он никакой опасности не почувствовал?
Время от времени поправляя дрова в костре, Блез правил свой палаш. Головешка потрошил добытого мною тетерева, Клер делала вид, что предстоящая стряпня не может касаться ее никаким боком, а сам я размышлял над тем, что пора бы определиться, куда именно нам в Сагании направиться. Затем решил отложить разговор на утро, которое, как говорится, мудренее.
– Как его лучше приготовить? – спросил Головешка, когда закончил с потрошением. – В глине запечь или на вертеле?
Смотрел он на меня, но ответила ему Клер:
– Если в глине, зачем ты тогда его выпотрошил? Чтобы изнутри глиной нафаршировать?
– Так, значит, на вертеле?
– А почему ты вначале ее не ощипал? Чтобы ощипывать сейчас и вместо специй птицу в земле извалять?
– А что же ты раньше‑то мне ничего не сказала?
– Ну, я думала, ты какой‑нибудь особенный способ знаешь.
И в этом была вся Клер. Вздохнув, я поднялся на ноги, подошел к Головешке, забрал у него тетерева (к слову, старого, а значит, мясо у него должно быть жестким, как подошва сапога) и, размахнувшись, запустил его куда подальше.
– Лео, ты чего?! – накинулась на меня Клер.
– Ты его готовить не хочешь, Головешка не умеет – только и остается, что умаслить им горных духов. Чтобы добрые к нам были.
– А сами‑то что мы есть теперь будем?!
Торопясь из селения, мы даже толком не запаслись продуктами. А то, что успели взять, съели еще утром, в ожидании мытарей. Так, оставались какие‑то сухари да немного фиников. Тех, которые пересекли вместе с нами пустыню.
– Не знаю, как вы, а я – колбасу.
– Какую еще колбасу?
Пару кружков отличнейшей копченой колбаски с салом и чесночком перед самым уходом сунул мне в мешок сам Михай. Он единственный был посвящен в наши планы отбить Фелицию. Конечно, кроме родственников Алекса и родителей девушки. А значит, все селение должно было знать о том, куда именно мы так спешно и тайно отправились.
Утром колбасу показывать я не стал, полагая, что она может понадобиться в дальнейшем, когда есть действительно будет нечего. Кто же мог знать, что Головешка испохабит птицу, и теперь не оставалось ничего другого, как ее извлечь.
– Вот эту. Хотел придержать, но не голодными же нам спать ложиться?
Откуда‑то из‑за камней донесся смачный хруст костей, и Клер стремительно ко мне придвинулась.
– Что это?!
Головешка ухватился за арбалет, Блез уже держал свой палаш наготове, и лишь я оставался невозмутим. Видел я, когда еще было светло, крутилась невдалеке от нас лиса. Захотелось мне Клер сказать, что в этой местности полно горных львов, а также барсов, пантер и просто медведей, чтобы поближе ко мне сидела, но, вспомнив, что ей и без того сегодня досталось, передумал.
