Александра Салиева - Обречены и одиноки

Ну-ну, посмотрим. Сдается мне четвертование своей собственной королевской персоны точно не входило в вышеобозначенное обещание.

– Я желаю… – нарочито сделала паузу, – знать, где Астарта?

Супруг сделал глубокий вдох. Улыбнулся мне. Ласково. Так ласково, что сразу поняла, что когда думала, что Арханиэлиус – это единственный мужчина в моей жизни, который может пугать до глубины сознания и души, я сильно ошибалась. И самое страшное во всем этом – с архимагом я умела и могла справляться легко, а как справляться с этим… несправляемым?

– Это вряд ли действительно то, что ты желаешь… в данный момент, Аэлин, – услышала я очередной шепот.

Как же он прав! Я действительно не желаю знать, что она там делает, ведь абсолютно точно знаю, что она сейчас с Арханиэлиусом!

Сердце предательски дрогнуло, но Прайм ведь сам сказал, что иногда английская вежливость берет верх над впитавшимся русским менталитетом, поэтому я продолжила вести себя в прежнем ключе, словно эти слова не врезались тысячами осколков, причиняя ужасную боль.

– Тогда хочу знать, зачем вы женились на мне, Прайм Киринион, – почти касаясь его щеки губами, снова задала вопрос.

Он ответил. Действиями. Отлично передающими значение слова «зачем» действиями. Холодные и сухие губы тихонько прикоснулись к моим, заставляя все мое тело дрожать. Дышать я снова перестала. Его руки плавно двинулись в сторону ступней, подбирая и приподнимая подол бараа. Ласковые и нежные в своих прикосновениях ладони начали свое путешествие по моим лодыжкам, останавливаясь в районе чуть выше колен, плавно переходя к внутренней стороне бедер. Его губы слегка раскрыты, прикосновение к моим губам легкое, втягивающее. Он слегка провел по ним кончиком языка… Самое жуткое во всем этом – мне понравилось. И даже больше, чем когда ко мне прикасался самый прекрасный светловолосый воин всех моих грез. И вот, когда я уже почти сдалась, собираясь ответить, супруг поцеловал легко-легко в последний раз и отстранился.

Адский Сумрак… Вспомнила, что отсутствие кислорода пагубно сказывалось не только на моей силе. Сделала вдох.

– Скажи, – едва слышно потребовал Прайм.

Чего ему сказать? Я не знала, поэтому и промолчала.

Киринион резко отпрянул еще дальше, отдергивая в изначальное положение задранную ткань персикового цвета, сделал несколько кругов по комнате и лег на постель, больше не произнеся ни слова. А я так и сидела, глядя на ковер и поднос с оставшимся на нем ужином, пока не послышалось равномерное дыхание Прайма. Он спал.

Тихонько, стараясь не шуметь, я приоткрыла входную дверь. Да. Как и предполагала. Все двенадцать личных децернентов Прайма выхаживали по коридору, охраняя своего властителя. Похвалив себя за сообразительность, вернулась к кровати и прилегла на другой край, закрывая глаза и представляя все звезды Вселенной, которые отражались в любимых черных глазах архимага Ашерро, вспоминая мелодичный женский голос, певший: «…твой крест не легче нашего, но и не тяжелей, история сравняла всех – и слуг, и королей…».

Разбудил меня тихий, но настойчивый голос Арноры, которая почти умоляла проснуться и привести себя в порядок. Пришлось сделать усилие, чтобы добрести до ванной комнаты, которую я про себя окрестила хаммамом, уж слишком напоминало это обилие мрамора и отсутствие душевой о турецком стиле. По выходу из ванной в спальне ждал приятный сюрприз в виде огромного украшенного коваными узорами сундука с обилием всех моих вещей, которые я носила в земном измерении. И даже платье с черной шелковой лентой, безнадежно испорченное во время алкогольного бунта, к которому сподвиг Тимур и поддержал Даниэль. Дизайнерское изделие ручной работы выглядело как новое.

Невольно прижала к груди кусок белой ткани, с которым я точно определилась, что надену или его или так и буду в простыни ходить. Волосы заплетать не позволила. Только лишь выпустила вперед прядь с все еще вплетенными камнями, намереваясь посетить совместный с Праймом и его личными децернентами завтрак. Конечно, посещение столь не радужного для меня мероприятия было вынуждено, а не желанию, и то потому как Арнора слезно просила об этом. Намек на то, что если она не справится с поставленной перед ней задачей, то и наказание последует незамедлительно, подействовал лучше всяких уговоров. Вот именно поэтому я и вырядилась так, чтобы остальным тоже было не столь комфортно. Оглядела себя в зеркале еще раз, и вышла из комнаты.

Столовая, как оказалось, в альгамбре вообще отсутствовала. Трапеза, на которую меня пригласили в добровольно-принудительной форме, происходила в тронном зале. Когда я вошла в помещение, там уже был установлен высокий стол, покрытый белой скатертью. Прайм, сидел на своем троне, возглавляя приставленный к ювелирному изваянию главный атрибут трапезы.

«Даже позавтракать и то на троне», – усмехнулась про себя, тут же дотронувшись до короны, не дающей Кириниону читать мои мысли, и открыто улыбнулась Прайму.

Пусть знает, что я, во-первых, правда думаю о нем гадости, а во-вторых, не стесняюсь их сообщить ему вслух. Что называется, только дай мне повод.

За столом в своей обычной белоснежной форме и латах сидели некоторые личные децерненты Прайма, помимо них было еще несколько десятков персон. Судя по одежде – высокопоставленные алнаирийцы. Никто ничего не ел.

Молча проследовала и села напротив Прайма в противоположном конце стола. Высокая спинка стула, обитая шелковой тканью бирюзового цвета с золотым орнаментом, оказалась весьма удобной. Как только я расположилась, остальные начали трапезу, не говоря ни слова. Прайм также молчал, сосредоточенно изучая содержимое своей тарелки.

– Сейида Прайма Аэлин, – первым нарушил тишину негромкий мужской голос.

Алнаириец с высокой прической из черных кос, уложенных на голове, явно хозяин только что сказанного, широко улыбнулся в мою сторону.

– Как вам Иеракон? Слышал, вы уже успели побывать на нашей ярмарке.

«Создатель, сколько же времени он потратил на создание сего шедевра», – с отвращением подумала я, глядя на его прическу.

Такое произведение парикмахерской мысли даже по женским меркам было чересчур сложным и вычурным для обычного завтрака, пусть он и у повелителя целого мира. Прайм чуть ухмыльнулся, следя за моими изогнутыми в презрении губами.

Ага. Ждет, значит, что я сейчас тут цирк устрою. Не дождетесь Прайм Киринион, я – само благочестие. Кроме того, не зря же я когда-то не то, что графиней – герцогиней была. Лицемерить и улыбаться – ощутимая часть моего прошлого.

– Иеракон – очень красивый город, – вежливо и сдержанно, но не натянуто, улыбнулась алнаирийцу. – Правда городская площадь не отличается архитектурными изысками, что меня немного удивило, если быть откровенной, сейид, имени которого я, к сожалению не знаю, – обратилась к незнакомцу, но смотрела в упор на Прайма.

По окончанию высказывания, подарила ему нежную улыбку. Прайм, до побелевших костяшек сжимающий в данный момент нож и вилку, не стал комментировать. Жаль.

– Сейид Аранон, сейида Прайма Аэлин, – известил алнаириец, продолжающий улыбаться непомерно довольно, все сильнее вызывая во мне волну раздражения.

– Сейид Аранон, – довольно откровенно улыбнулась в ответ, больше не глядя на Прайма, и поинтересовалась совершенно невинно, – раз уж зашла речь о красоте столицы… Может, вы согласитесь после обеда сопровождать меня и указать на достопримечательности, которые я еще не успела разглядеть?

Выставила ли я только что Прайма полнейшим идиотом? Да! Но видимо этикет и Алнаир понятия несовместимые, потому что алнаириец согласно закивал, подарив мне еще одну из своих странно-довольных улыбок. Я ждала, когда Прайм скажет свое «нет», но он молчал, продолжая сосредоточенно разрезать уже и без того очень маленькие кусочки пищи.

– Сейида Прайма Аэлин, – продолжила разговор спутница одного из личных децернентов Прайма, – расскажите нам что-нибудь о мирах, в которых вы жили раньше.

Прайм также бросил заинтересованный взгляд в мою сторону, правда, тут же снова уставился в тарелку, делая отрешенно-холодный вид. Я пару секунд помолчала, прикидывая как бы повежливее намекнуть о скорой кончине своего нынешнего супруга, используя вежливый рассказ, пользуясь моментом. Пока молчала, заговорил другой.

– Альтерра последние двенадцать веков была почти мертва, – вставил еще один из личных децернентов Прайма.

– Альтерра выжила, несмотря на то, что последние двенадцать веков была на грани, децернент, – холодно поправила я его.

Презрительным взглядом прибила его обратно к стулу, чтоб сидел, и помалкивал.

– Так что с Земным измерением? – напомнила алнаирийка в зеленом бараа.