Ольга Жван - За пределами замка

Вспыхнув, пламя вдруг стало холодным и белым, и Аурелия устремилась в мир ясной чистой поляны с водопадом в его центре. В этот раз девушку ждал сюрприз – поляна изменилась. Вместо водопада было озеро, и, войдя в воду, девушка почувствовала подземные источники, бьющие холодными струями по ногам. Впрочем, вода принесла ей обычное для этого места чувство свежести, легкости и чистоты. В поисках тепла и энергии, которые она получала у маленького вулкана, девушка обошла холм, но не нашла искомого. Вместо него, она увидела сверток, лежащий под деревом. Это был ребенок, взяв его в руки, девушка думала о том, что это может значить, но ответа не находила. Сверток был теплый, и розовая мордашка младенца сияла от улыбки. Аурелия наклонила над ним свое лицо, и в ее сердце зародилась нежность, которая заполнила ее всю, напитав энергией.

Открыв глаза, девушка смотрела на яркое желтое пламя костра, почувствовала, наконец, тепло, которое, смешиваясь с только что испытанной нежностью, наполнило ее тело покоем.

Решив отложить поход на болота на следующее утро, она вернулась в хижину к Вересу, слегка удивленному таким вниманием. Еще больше он удивился заполняющей все вокруг нежности, которую девушка излучала.

Проснувшаяся на рассвете Аурелия была полна сил и точно знала, что ей нужно делать. Решив не будить спящего Вереса, она тихонько выбралась из-под одеяла и, быстро одевшись, выскользнула на улицу.

Девушка отправилась на болота. Туман расступался перед ней, освобождая дорогу, как будто в том, чтобы что-то прятать, уже не было необходимости. Знающий свои мысли путник идет своей дорогой, давно уже Аурелия не была так уверена в направлении, как в это утро. И эта уверенность ей нравилась, наполняя ее решимостью и радостью.

Вскоре среди болот она обнаружила спокойное озеро с бьющими источниками – место, где соединяется небо с водой, влага с землей, душа с основанием. Подойдя к его краю, Аурелия остановилась. Поверхность озера была гладкой и холодной, но в воде не было покоя. Зато была жестокость обманутой одинокой женщины, власть и значение которой было подвергнуто сомнению. И не было способа ее успокоить. Можно было только ее понять, как может одна женщина понять другую. И напомнить ей о материнской любви, которая прощает, которая жалеет, которая принимает своих детей.

Аурелия точно знала, что не сможет материнское сердце промолчать в ответ. Вернувшись, она увидела счастливую Таиру, сын которой, наконец, очнулся.

– Мы можем идти, – улыбнувшись, сказала Аурелия, она больше не хотела провести ни минуты в этой всепроникающей сырости. Им уже давно пора было возвращаться к остальным. Несмотря на то, что ее душу радовали мысли о спасенных людях, оживающих на глазах деревьях и кустах по обочинам дороги, Аурелии было немного грустно, она чувствовала, что их с Вересом время заканчивалось. Как будто это были те совместные каникулы, которые им приятно будет вспоминать, но которые, к большому сожалению, никогда больше они не смогут повторить.

…Ловцы, существуя в любом мире, создают островок своей собственной реальности. Только создают они эту реальность с помощью гипнотических способностей в голове у другого человека, преимущественно женщины, которую легче подчинить своей воле. Им важно, чтобы жертва полностью поверила в то, что видит, жила в этом мире. Затем они живьем хоронят безвольную и беззащитную жертву, подпитывая созданный ими мир ее страхом, болью и энергией, удерживая, таким образом, свою реальность до тех пор, пока жертва жива…

…Ловцы не могут принять существующий мир, в котором чаще всего несчастливы. Обычно способности в них пробуждаются после пережитой утраты…

…Ловцы отличаются привлекательной внешностью, легкостью в общении и умении завладеть вниманием жертвы, в дальнейшем полностью подчинив ее своей воле…

В первый раз за все время Аурелии понравилось, что этой способности лишены женщины. Приятно было осознавать себя в рядах тех, кто не подвержен таким пагубным желаниям.

Еще одна летняя ночь в лесу, полная луна, глядящая на нее с улыбкой, Верес, спящий раскинув руки, Айя, свернувшаяся калачиком чуть поодаль, Лист, как обычно, уснувший сидя, и сама Аурелия с книгой у костра. Слуги расположились немного поодаль, как всегда неприметные и молчаливые. Иногда ей казалось, что так будет всегда, однако в воздухе уже чувствовалось приближение осени, листья желтели и готовились улетать, намекая на то, что очередной цикл в природе подходит к концу.

Аурелия стояла в лесу и смотрела вдаль, между деревьями виднелось небольшое строение. Она всматривалась в его очертания. Туман стелился между деревьями, невольно выступающими в роли ажурных рамок живописной картины. Девушке казалось, что этот домик из белого камня с балкончиками и тропинка к нему, и яркая зелень вдоль ее изгибов – вполне реальны, и Аурелии нужно просто прислониться к тонкой прозрачной мембране, натянутой между деревьями, и немного надавив протиснуться в ту яркую и спокойную реальность. Надежда на возможное комфортное пристанище не позволяла Аурелии отвести глаза от освещенных окон дома, за которыми ей грезился горящий камин, чистая постель и сытная еда. Но что-то останавливало, не позволяя втиснуть себя в чужую, но такую приветливую реальность.

Аурелия проснулась, почувствовав прикосновение к своему плечу. Открыв глаза, она увидела Путника, который тихонько поманил ее жестом, проследив за ним глазами, она внезапно оказалась в глухом лесу вдалеке от своих друзей и от костра.

– Ты уверена в своих чувствах? – спросил он вместо приветствия.

– Ты о чем говоришь? Уверена в каких чувствах? – ответила она немного более резко, чем следовало.

– Уверена ли ты в своем ощущении реальности? – терпеливо переформулировал он вопрос.

– Уверена ли я в том, где сейчас нахожусь? В том, что я была на поляне с друзьями, смотрела на костер, читала книгу – да, уверена. Уверена ли я в том, что встреча с тобой – это реальность? Не знаю. Мне нужно в этом сомневаться?

– Сомневаться нужно всегда. В реальности происходящего. В искренности друзей. В правильности выбора…

– И что это даст мне? Ощущение нестабильности и отсутствия почвы под ногами?

– Нет, это даст ощущение легкости и свободы. Ты ведь не привязана по большому счету ни к чему и ни к кому из тех, кто тебя окружает. Разве не так?

– Не так. Совершенно не так, – Аурелия начинала злиться, отчего ее дыхание и мысли сбивались с ритма и путались где-то на подходе к горлу, – они все мне очень дороги.

– Они – это кто конкретно?

– Они – это: Борг, Верес, Айя и даже, наверное, Лист.

– А почему Борг стоит на первом месте? Ты ведь не видела его уже почти год. Почему твоя родная дочь стоит на третьем – предпоследнем месте? Ведь твоя материнская любовь должна была поставить ее на первое.

Аурелия растерялась, как она на самом деле относилась к Айе, она старалась не думать. Наверное, она не могла в полной мере осознать, что это – ее дочь, ведь она не помнила момент ее появления на свет, не видела ни одного этапа ее взросления и формирования. Она узнала одинокую отчаявшуюся и нуждающуюся в поддержке девушку, к которой после встречи привязалась и чувствовала в душе настоящее дружеское тепло. Именно дружеское…

– А как ты относишься на самом деле к Вересу? – Путник продолжал допрос.

Вспомнив о Вересе, она подумала о том, не попал ли он, ворочаясь во сне, рукой в огонь и заволновалась.

– А ведь это он должен о тебе заботиться, а не наоборот… – вопросы продолжались. – А что с Листом?

По большому счету он ей нравился, со временем она привыкла к его каркающему голосу и постоянному присутствию. Рядом с ним она чувствовала себя в относительной безопасности, надеясь на то, что в следующий раз он вовремя просчитает вероятность опасности.

– А что насчет Борга?

– А что насчет Борга?! – с вызовом спросила девушка, она начинала раздражаться от вопросов, точнее от того, какие у нее получались на них ответы. И повторила: – Так что с Боргом?

– Где он? – спросил путник, не обращая внимания на становящийся все более и более резким тон Аурелии. – Где он сейчас?