Мардел одарил его задумчивым взглядом и снова вернулся к созерцанию ночного города за окном.
— А когда ты планируешь сказать ей, что она и есть Эриол? — вдруг поинтересовался он.
— Когда посчитаю, что она готова вернуться.
— И как ты это сделаешь? — недоверчиво. — Уберёшь свой заслон с её памяти?
— Это уже не поможет. Она закрылась изнутри, поэтому нужно будет кое-что посильнее. Но у меня есть одна идея и я почти уверен, что она сработает.
По морской глади размеренно перекатывались мелкие волны. Ближе к берегу аккуратные бугорки становились больше, сильнее, агрессивнее и в итоге выливались на камни, раскатываясь по ним белой пеной. И так снова и снова, бесконечное количество раз.
Рус ждала. Она не знала, что это за место, где оно находится и как туда добраться. Она просто была здесь и покорно смотрела на море. Девушка не сомневалась, что кто-то должен появиться. Но… пока никаких изменений не было.
Каждую ночь с момента появления во дворце ей снился этот сон. Странный, пустой и полный дикого одиночества. И каждое утро она просыпалась с поникшим настроением, потому что тот, кого она так ждала, в очередной раз не появился. Не пришёл. Забыл о ней.
Вот и в этот раз, распахнув глаза, она ещё долго лежала в своей огромной кровати и думала. Почему-то в эти моменты, она ощущала себя на своём месте. Будто всё здесь действительно принадлежало ей. И комната, и кабинет, и все те бесконечные платья, которыми была забита большая гардеробная. Каждая мелкая деталь этого места воспринималась, как родная. Вазы, узоры на стенах, гардины и даже тяжёлый синий балдахин. Но… проходили минуты, и это ощущение пропадало. Включившееся сознание, быстро одёргивало её, ставило на место и в грубой форме напоминало, что она — самозванка.
Настроение опускалось ещё ниже, и наверно так и оставалось бы на нуле, если бы не Кери. Ровно в девять утра он распахивал тяжёлые двери её спальни, лёгким жестом раскрывал шторы и с неизменной улыбкой желал ей доброго утра. Этот парень стал для Рус настоящим подарком судьбы. За ту неделю, что она прожила во дворце, девушка успела полюбить его всем сердцем. Как старшего брата, лучшего друга и мудрого наставника. Он знакомил её с особенностями придворной жизни, учил правилам местного этикета, вводил в курс её обязанностей, в красках обрисовывал текущее положение дел в стране.
Девушка слушала внимательно и искренне старалась всё запомнить и понять. И к её великому удивлению, получалось у неё прекрасно. Мозг быстро включался в работу, улавливал нить размышлений Кери и жадно принимал информацию. За этими занятиями они оба переставали замечать течение времени. Часы пролетали, как одно мгновение, у бедного Кери уже не было сил ни думать, ни говорить, зато Рус будто расцветала, всё больше становясь похожей на Эриол. Но, стоило занятию закончиться, и она снова закрывалась за толстой стеной рабской сущности.
Несколько раз они выходи в парк, правда, совсем ненадолго. И хоть девушке нравилось там гулять, но она отчего-то постоянно спешила вернуться. Кери понимал, что виной всему группки придворных, что как по волшебству появлялись на широких аллеях, стоило там оказаться королеве. И в этом не было ничего странного, ведь все знали, что Эриол вернулась, но почти никто её не видел. А любопытство — вещь страшная, от которой у многих легко отключался здравый смысл. А может они попросту позабыли, какой бывает их королева в гневе?
Прогулки Рус по парку прекратились после того, как по дворцу поползли слухи, что королева ведёт себя странно. Молчит, прячет взгляд, и никак не реагирует на косые взгляды, которых с каждым разом становилось всё больше. Кто-то даже начал поговаривать, что Эриол не в себе. Что она повредилась умом и не воспринимает реальность. Тогда-то Кери и решил, что лучше им пока посидеть в королевских покоях.
На этой почве они в очередной раз поцапались с Каем. Тот приходил каждый вечер перед ужином, расспрашивал, как прошёл день, рассказывал о том, чем занимался сам и вообще вёл себя по отношению к девушке очень дружелюбно. А она реагировала на хозяина неоднозначно. При его появлении напрягалась и не знала, куда спрятать дрожащие руки. Но спустя какое-то время успокаивалась, и начинала обмениваться с ним фразами, загадочными улыбками. Иногда даже смеялась, и от этого смеха на душе у её хозяина становилось очень тепло.
И вот в один из таких вечеров, когда после очередной неудачной прогулки в парк Кери озвучил решение, некоторое время не показывать королеву подданным, Кай вдруг возмутился.
— И долго ты собираешься её прятать? — высказал он с явным сарказмом. — Или подождёшь, пока все забудут, какой была настоящая Эриол?!
— Она ещё не готова, — стоял на своём Кери. — Она не сможет дать отпор, и от этого поползут ещё большие слухи.
— Но ей надо учиться жить среди этих людей, — продолжать настаивать Кай. И судя по напряжённому взгляду, решение ученика Мардела его искренне бесило. — Она должна освоиться, привыкнуть, перестать пугаться. А прячась здесь сделать этого невозможно. Те слухи, что уже расползлись по дворцу, будут с каждым днём обрастать ещё и новыми домыслами. Рус должна хотя бы раз в день мелькать среди людей. Это нужно и им, и ей.
— Согласен, но пока ещё слишком рано, — не желал сдаваться Кери. — Она не выдержит напора…
— Чушь! — перебил Кай. — Она сильная и со всем справится.
— С чего ты взял? — градус спора постепенно повышался, а взгляды оппонентов становились всё более раздражёнными. — Она с этими стервятниками не справится. Они её попросту заклюют. И ни ты, ни я, ни даже Мардел ничем помочь не сможем.
— Ей всё равно придётся выходить. Она должна учиться бороться с ними!
— Согласен, но только позже. Сейчас она и так слишком шокирована происходящими вокруг изменениями.
— Ей нужна встряска…
— Какая встряска?! — Кери впервые сорвался на крик. От этого вопля Рус испуганно вжалась в спинку своего кресла и во все глаза уставилась на совершенно незнакомого ей парня. Хотя… теперь перед ней был мужчина. Серьёзный, взрослый, гордый и уверенный в собственной правоте. С ней же он всегда оставался мягок, внимателен и улыбчив. Она даже не подозревала, что этот парнишка может быть таким… сильным.
— Обыкновенная, — парировал Кай, всё ещё стараясь сохранить спокойствие. — После которой психика начинает шевелиться и голова приходит в рабочее состояние.
Вот теперь Кери окончательно вышел из себя. Он резко выдохнул, потом поднялся и, подойдя к сидящему в кресле Каю, угрожающе сжал кулаки.
— Ты хоть представляешь, как её трясло весь последний год?! — прошипел он, а глаза почти метали искры. — Понимаешь, что значит рабство?!
— И даже видел собственными глазами, — бросил тот, не отводя взгляда. — А об остальном мне поведали дядя и сама Рус. Так что, поверь, я представляю, о чём ты говоришь. А ещё я прекрасно вижу, что сейчас она куда больше похожа на Эриол, чем была месяц назад, когда мы с ней впервые встретились. Ты не видел её затравленного взгляда и боязни всего и вся!
Казалось, они оба забыли, что объект их разговора продолжает находиться в этой комнате и внимательно слушает их диалог. Но, сейчас ей казалось, что они говорят не о ней. О какой-то другой Рус, которую она не знает. Потому что представить себя на её месте девушка уже не могла. И как назло перед глазами в одно мгновение пронеслись картинки из воспоминаний о невольничьем рынке, о тёмных подвалах в которых приходилось сидеть по несколько дней без еды и питья. О жутких ударах и дикой боли от приказов. О бессонных ночах, когда страшно было просто закрыть глаза, о липких противных руках надсмотрщиков и продавцов, которые щупали её тело…
От этих мыслей стало тошно. Да по сравнению с тем, что было тогда любые проблемы и страхи покажутся сущей мелочью. Шайка придворных это не толпа покупателей, а дворец — не рабский барак. И она — Рус — сделает всё, что только в её силах и даже больше, чтобы никогда не вернуться в ту рабскую жизнь.
— Я выйду к ним, — тихо сказала она, нарушая царящую здесь напряжённую тишину. Потом повернулась к уставившемуся на неё Кери и спросила: — Сколько дней тебе нужно, чтобы научить меня, как правильно себя с ними вести, чтобы ни у кого не возникло сомнений.
— Три, как минимум, — ответил он после секундной паузы. — Но лучше неделя. Так я буду уверен, что мы ничего не упустили.
— Значит так и поступим, — кивнула девушка, и только теперь вспомнила, что нужно поинтересоваться мнением хозяина.
Но тот, казалось, не обратил на такую её оплошность никакого внимания. Лишь молча смотрел на Рус, и было в его глазах что-то такое, отчего по её коже пробежал холодок. Он будто видел пред собой вовсе не её, а ту, кого уже больше года считал погибшей.
