Правильно говорит Каррай: она — авантюристка!
— Хорошо, допустим, я переезжаю в общежитие. Как быть с подработкой и шантажом? Я не смогу выезжать на вызовы посреди ночи!
— Я верю, что всегда и со всеми можно договориться. Объяснишь ситуацию — Фликс отменит ночные вызовы.
— А если нет?
— То, что ты рассказывала о мэтре, свидетельствует о нем как о человеке с принципами и с собственным понятием о чести. Тебя не заставили варить запрещенные зелья? Нет. Так почему он будет рисковать твоим обучением? Ему нужен профессиональный целитель, а не недоучка, которую отчислили с первого курса ВАМП.
Могу поспорить. Ну не верю я в благородство Фликса! Хотя если ему выгодно, что я учусь, а не довольствуюсь уже полученными крохами знаний, то способствовать моему вылету из академии он не станет.
— А подработка?
Госпожа Вогар вздыхает:
— А с подработкой да, проблема. Но и ее можно решить за пару дней.
— Как?!
— Чтобы не работать, тебе придется взять деньги.
Невольно морщусь. Два человека, у которых теоретически могу занять, — это наставница и дядя Энтоль. Но у Мелиссы больших сумм почти никогда нет; все, что зарабатывает, она вкладывает в создание двух зелий: то, которое для лечения Ораша, и то, которое исцелит человека, укушенного упырем или волкодлаком.
А дядя Энтоль… Дядя Энтоль — отдельная история. Самый прижимистый человек в Кронии не только приходится папе родственником, но и является его помощником, который оформляет и продает патенты на изобретения. Ему выгодно возвращение моего отца домой, но дать мне денег без гарантий? Нет, лучше не мечтать, дядя не бросает златники на ветер. А объяснять, откуда мне известно, что родители с братом живы и здоровы, я не имею права. Слишком рискованно. Может статься, что он сразу побежит к императору докладывать о том, что крайне важно спасти изобретателя, которого давно считают не способным делать громкие открытия.
Мое молчание затягивается, и Мелисса начинает доказывать свою правоту:
— Ты слишком самоуверенна, Соня. Одной тебе не справиться, как ни трепыхайся. Сейчас я могу дать тебе всего лишь десять золотых, поэтому лучше потряси Энтоля.
— Я и так вам уже должна, совестно требовать еще, — качаю головой. — А уговаривать дядю придется долго, ведь я не могу дать ему никаких гарантий.
— Напиши Энтолю расписку и заверь ее магически.
Поколебавшись, все-таки признаюсь в своем главном страхе:
— А что, если я не верну долг? Что, если не только не найду родных, но и сама сгину в степях? Мне стыдно, Мелисса, я же не обо всех планах рассказываю дяде. Совесть не позволяет его обманывать, поэтому не имею права клясться, что верну деньги.
— Совесть? — фыркает женщина. — Запри совесть в чулане, в вопросах спасения семьи она лишняя. А если настроена сгинуть, то уж тем более тебя не должны волновать такие мелочи, как долги.
— Вы правы, надо гнать дурные мысли.
— Ох, Соня, умная ты девочка, жаль, порой слышишь не все.
Да все я слышу, но пока не на пике отчаяния, чтобы отправлять совесть пылиться…
Чтобы закрыть дискуссию, радостно признаюсь, сколько успела накопить.
К моему удивлению, Мелисса морщится — кусочек подсохшей маски отваливается от ее подбородка.
— Это мизер, дорогая. Необходимо хотя бы в три раза больше.
— Что?.. — Сложно передать словами мое потрясение. — Вы что-то путаете!
— Если бы. Мой новый поставщик орохорских травок дважды посещал подобные торги. Цена, которую тебе назвали, это за обычного человека. За аристократа и тем более за мага выкладывают совсем другие суммы. Учитывай и то, что в последнее время покупают пленников у орохоро не только ирдийцы, у которых узаконено рабство, но и гости из Пантилии.
— А этим-то зачем?
Сейчас все мысли о том, как быть дальше. Ох, Создатель! Что делать? Где достать нужную сумму?!
— Своих чародеев орден Волков Всеотца срезал едва ли не под корень. Им нужна свежая кровь, чтобы изменить ситуацию и вернуть магию в страну. Да и не чураются они работы, выполненной руками рабов. Особенно красивых. Твоя мама эффектная женщина, Соня, поэтому за нее будут предлагать бешеные деньги. Да и брат ничего — молодой симпатичный некромант. Готова торговаться с теми, кому они понравятся?
Закрыв глаза, борюсь со слезами. Что мне делать, Создатель? Ох, что мне делать?!
Наставница старается вывести меня из ступора, и ей это удается.
— Я вижу два выхода: надавить на Энтоля или же…
Умолкнув, она загадочно улыбается.
— Или же?
Но вместо того чтобы продолжить фразу, госпожа Вогар вдруг просит:
— А расскажи-ка мне еще немного о внуке герцога Монтэма.
Лучше ответить, потому что она упряма и долго сердится, если не получает желаемое.
— Граф Фрайд заносчивый, высокомерный, считает, что аристократы выше и достойнее людей без титула. Одним словом, неприятный.
— Но зато ты ему нравишься, Соня. И если приложишь немного усилий, получишь предложение. А для невесты наследника герцог горы свернет, не говоря уже о том, чтобы помочь с поиском ее родителей.
Чудом сдерживаю истеричный смех. Мне и весело, и грустно одновременно. Весело потому, что в этом вся Мелисса, умная, талантливая женщина, любящая сказки и авантюры. Удивительно, как в одной личности могут уживаться прагматичность и вера в несбыточное? Грусть же накатывает из-за острого понимания: один в поле не воин, как бы мне ни хотелось обратного. Против судьбы в одиночку не повоюешь, пора это признать.
— Это невозможно, Мелисса. Давайте рассматривать лишь первый вариант.
— Почему? Из шести герцогов Кронии Монтэм третий по степени влияния, и только потому, что не лезет в политические игры. Если помнишь, в случае чего он может претендовать на корону.
— Как и еще пять герцогов, — не удерживаюсь от шпильки. И продолжаю иронично: — Но несмотря на то, что герцогов так много, ни с одним из них мне не породниться.
Трескающаяся и осыпающаяся косметическая маска не мешает Мелиссе эмоционально выражать свое осуждение:
— Слабачка ты, Соня! Юность, красота, одаренность — этого достаточно, чтобы завоевать самое черствое сердце. И я бы на твоем месте…
Громкий хлопок не позволяет ей договорить.
— Шэйш! Пылевик!
Изображение пропадает. Подождав некоторое время, закрываю шкатулку. Судя по всему, наставница со мной сегодня уже не свяжется. Характерный хлопок означает одно: она займется отмыванием лаборатории.
Пылевик — лечебный гриб, который, разморозив, заклинанием доводят практически до полного созревания и только потом готовят зелье. Но стоит зазеваться, как он взрывается, обсыпая все вокруг облаком фиолетовых спор. Для опытного зельевара упустить момент — большой позор.
Разговор с благодетельницей вносит смятение в мою и без того неспокойную жизнь. Я до конца не верю, что степняки требуют за плененных магов заоблачные суммы. Но и проявлять беспечность, отмахиваясь от новых сведений, не имею права. Если поставщик не врет, то ситуация — абсолютный шэйш! Или даже шэйш шэйшский, как иногда говорит Мелисса.
И мне придется вымаливать почти сотню златников у дяди Энтоля. Или очаровывать графа Фрайда. Последняя идея настолько абсурдна, что вызывает смех.
Посмеявшись, беру чистый лист бумаги и карандаш. Легче думается, когда заняты руки, хотя рисовать красиво я не умею, так, схемы заклинаний и узнаваемые изображения растений. Вот и сейчас, нарисовав с дюжину видов мха, принимаю решение: Фрайда не очаровываю. Ни за что! Мелисса права, говоря, что у меня есть шансы заполучить помощь его родственников. Мама из обедневшего древнего рода, у отца и вовсе среди предков затесался иномирянин. Мой уровень дара удовлетворит самого взыскательного поборника магической евгеники. Но главное, все это будет не важно, если граф в меня влюбится, — в действие вступает благословенное проклятие святой покровительницы Абсенты: у мага дети рождаются с даром, только если он любит и любим.
Ага, любим… С этим у меня как раз проблема. Граф вызывает скорее отторжение, нежели светлые чувства. А раз так, то данный совет Мелиссы я вычеркиваю раз и навсегда.
С сердца будто камень падает. Даже дышать легче!
Нам с Мирнаном с детства внушают, что жизнь нужно разделить с любимым человеком, занимаясь делом, к которому лежит душа. И ни за какие блага мира не идти на сделки с совестью — расплачиваться придется по бесконечным счетам.
Вывод первый: забываю про попытки очаровать Фрайда.
Далее — сумма выкупа. Мелисса порой витает в облаках, когда думает о своих зельях. Поэтому не паникую до тех пор, пока не услышу из уст Скитальца рассказ о торгах.
Вывод второй: не волнуюсь о деньгах.
Третий, четвертый и так далее выводы я вывожу уже во сне. Прямо сидя за столом. Посреди ночи очнувшись, отлепляю от щеки листок и перебираюсь в кровать.
