По моим личным выводам, мисс Виолетта Лавальеро воспитывалась в довольно жестких условиях строжайшего подчинения всем аристократическим правилам с наказанием даже за малейшие проступки. Планы на жизнь девушки были построены едва ли не с самого ее рождения. Семья Виолетты также заранее заключила брачный контракт с родом Остеус, по которому значительная сумма должна быть передана жениху в день свадьбы вне зависимости от того, пройдет ли бракосочетание. После свадьбы Эльмарин также получит очень приличное приданое, которое Лавальеро дают за своей дочерью. При отборе кандидаток в жены оба фактора сыграли немаловажную роль в пользу Виолетты.
Если вам нужны будут дополнительные подробности, пожалуйста, дайте нам знать.
С уважением, М. М. Юрг».
Я дочитала последнюю строчку и бессильно уронила документы на колени. Провела ладонью по лицу, которое оказалось совершенно мокрым. Глупости, это все глупости. Эрин меня любит, я точно знаю, а Зор… Зор не мог так поступить, не мог меня подставить подобным образом. Ведь подкуп на играх вызвал бы невероятный, ужасный скандал, такой, в результате которого меня могли даже заключить под стражу. А друзья попросту были слишком шокированы моим уходом, и во всем виноват исключительно Амир, разрушивший мою жизнь.
Спустившись с кровати, присела рядом с расстеленными на полу шторами, попыталась прикинуть, откуда начать кроить материал, подняла тонкую ткань, рассматривая на свет, прижала к лицу и зарыдала так, как никогда в жизни.
Когда слезы иссякли, я наконец поднялась на ноги. Наверное, стоило пойти в душевые, умыть заплаканное лицо, но у меня не было ни сил, ни желания. За дверью слышался гомон голосов, иногда кто-то пробегал вверх по скрипучей лестнице, хотя, как я поняла, этим ходом пользовались не часто. Мне пришлось заняться шитьем, поскольку голод давал о себе знать, есть хотелось настолько сильно, что желудок сжимался, а отправиться наружу в ректорской рубашке на голое тело я не могла. Метка на руке ныла после заклинания в кабинете, хотя мне показалось, слабее, чем раньше.
Я достала шкатулку со швейными принадлежностями, которую передала рыжая староста, чье имя я так и не удосужилась спросить. Раскроив материал и наметив будущий фасон, я вдела нитку в иголку и, помогая себе заклинанием скорого шитья, стала соединять отдельные кусочки материи. К сожалению, сотворить достойный наряд с корсетом не было возможности, сшить что-то похожее на то платье с кружевами, изобретенное мной после окрашивания ладони в синий цвет, я не могла из-за отсутствия кружев, оставался лишь вариант простого домашнего платья на завязках, который требовал намного меньше времени и усилий.
Пока шила, гнала от себя воспоминания о прочитанном, раздумывая лишь над тем, почему Амир не воспользовался добытой информацией, чтобы заставить меня встать на его сторону и готовить виерскую команду к состязаниям. А потом поняла, что попросту не поверила бы ни единому его слову.
Когда наряд был готов, я надела на себя просохшее нижнее белье и готовое платье. Потянув за шнуровку, с легкостью затянула неплотный лиф и завязала аккуратный бант на уровне груди. Платье получилось довольно милым с легкой широкой юбкой. В таком вполне можно было выйти наружу. Вряд ли хоть кто-то здесь различал модели платьев, которые аристократкам положено носить за пределами комнаты. Это намного лучше, чем плащ или рубашка.
Рубашку, кстати, ужасно хотелось выкинуть в мусор, но я решила перекроить ее в подходящую ночную сорочку, поскольку ткань была тонкой и приятной на ощупь, намного лучше грубого материала выданной ранее ночнушки. Может, это вообще самая лучшая рубашка Амира, тогда будет еще приятнее разрезать ее на кусочки.
Я подошла к зеркалу и внимательно посмотрела на волосы, раздумывая, как лучше их уложить. С болью в сердце стала остригать слишком длинные пряди, чтобы сравнять длину и подрезать неровно объеденные края. Пряди спереди состригла до самого плеча, поскольку их концы волосоеды объели сильнее всего.
В итоге мелкие кудряшки и более короткие рыжие локоны обрамляли лицо, а дальше падали волнами, спускаясь до лопаток. Подумав, я вырезала из бывших штор ленту и завязала длинные пряди в хвост, соорудив бант, похожий на тот, что был на платье. Как ни удивительно, но ужасный рыжий цвет подчеркивал мой необычный цвет глаз, белую нежную кожу и делал лицо более ярким и выразительным. Оставшись в целом довольной результатом, я собрала рассыпанные по полу бумаги обратно в папку и заметила последний лист, оставшийся непрочитанным. Усевшись на сундук возле окна, прочитала строки, выведенные, судя по всему, рукой ректора:
«Виолетта Лавальеро — соотношение знаний к уровню магической силы 3:2, уровень — выше среднего, особый дар — организаторские способности, умение точно и до мелочей организовать процесс, особенно требующий творческого подхода, а также учесть все необходимые детали для получения идеального результата. Логические, математические способности на среднем уровне, что достигнуто во многом благодаря тренировкам».
Стук в дверь оторвал меня от чтения.
— Эй, Лавальеро, тебя к ректору! — раздался голос той самой рыжеволосой старосты.
Я с трудом удержала лист в дрогнувших руках. Похоже, Амир обнаружил пропажу. Аккуратно положив документ обратно в папку, поднялась с сундука и открыла дверь. Девушка шагнула вперед и протянула какой-то пакет.
— Иди скорее, он уже… о-о-о, откуда у тебя это платье?
— Из личных запасов.
— Ну надо же. Значит, это тебе не нужно. — Она опустила руку с пакетом. — Даже прическу сменила? Ты чего это?
— Стараюсь соответствовать местным порядкам.
— Каким местным порядкам?
— Выглядеть как можно вульгарнее.
Староста закатила глаза к потолку, а потом отвернулась и бросила через плечо:
— Иди, тебя ждут.
— Не пойду.
Девушка даже остановилась.
— Слушай, ненормальная, давай ты будешь порядкам во всем соответствовать? У нас не принято игнорировать приказы ректора.
— Боитесь наказания?
— При чем тут наказание? Амира здесь все уважают, он знаешь сколько для академии сделал? Побаиваемся тоже, не без этого. Он с упрямцами и нарушителями быстро разбирается, с тобой тоже не будет церемониться, уж поверь.
— Уже убедилась лично.
— Тогда иди, иначе он решит, что я тебе не передала, еще и мне влетит.
Девушка вновь отвернулась и поспешила прочь, а я с горьким вздохом взяла папку в руки и медленно пошла в сторону мраморной лесенки.
На балкончике я задержалась, оттягивая неизбежный момент страшной расплаты. Вот что он сейчас со мной сделает? Что такого ужасного можно еще придумать? Впрочем, не время трусить, иначе он обрадуется, что сломал меня, заставил подчиниться, а я ему такого удовольствия не доставлю. Подняв руку, громко постучала.
— Входи.
В этот раз дверь в соседнюю комнату оказалась закрыта. Амир сидел в кресле у окна и держал в руках лист бумаги, на меня он не смотрел.
— Садись.
Я молча прошла к дивану и с достоинством опустилась на него.
— Летта, — начал ректор, в этот раз в голосе его отсутствовали раздраженные нотки, и казалось, он прикладывает большие усилия, чтобы контролировать себя, — ты обвинила студентов моей академии в воровстве, а немного погодя унесла из кабинета документы. Объясни-ка, что ты понимаешь под понятием «воровство»?
— В этой папке исключительно информация обо мне и моей семье, полагаю, у меня было право взглянуть.
— Не было. Все, что находится в этом кабинете, не является твоей собственностью, какую бы информацию ни содержало.
— Тогда надо лучше охранять свой кабинет. Иначе кто угодно может вынести отсюда, что захочет.
— Ошибаешься. — Ректор сцепил пальцы рук, сделал глубокий вдох, а после продолжил: — В этот кабинет можно войти лишь с моего разрешения. Моя ошибка, что я принес тебя именно сюда, а потому ты получила возможность свободного входа. Отныне, как и для всех остальных, для тебя будет действовать правило личного приглашения. Предупреждаю заранее, поскольку, если ты попробуешь проникнуть сюда иным способом, защитные заклинания сработают, и это может очень сильно тебе навредить. А теперь верни папку.
Я встала, гордо расправила плечи и неспешно приблизилась к столу, чтобы положить на него документы.
— Теперь о том, что… — Амир наконец-то поднял глаза и резко замолчал, переведя взгляд с моего лица на платье. Я смотрела прямо, не отводя взгляда, а Амир внезапно усмехнулся и опустил голову. Я вновь начала злиться, заметив, что плечи его подрагивают от едва сдерживаемого смеха.
— Над чем вы смеетесь?
Амир не ответил.
— Это все из-за вас! Мне пришлось самой шить себе платье. Что вам кажется забавным на этот раз?
