Девушка вспомнила жнеца, который просил ее о спасении сына. Он был практически сломлен, но какая-то внутренняя сила не давала ему ссутулить плечи, он готов был нести всю тяжесть последствий нарушения правил, не готов он был принять лишь одно – то, что не смог защитить сына. Его резкий профиль и упрямо сомкнутые губы выделялись на фоне окна. Сейчас девушка не чувствовала неприязни и легкого страха, которые испытывала в тот момент. Сейчас она видела сильного человека, сделавшего выбор и готового на все ради своих близких.
Сейчас Лист лишен своего сына и жены, он помогает другому вневременному, и, судя по всему, пройдет не один год, прежде, чем тот войдет в силу. А шутки про возвращение домой этой весной – лишь отговорки. Аурелия вспомнила его лицо, и только сейчас увидела горькую складку вокруг губ, то, что он отводил влажные глаза и сжимал костяшки пальцев при этих словах. Все внутри него сжималось, когда он пытался отшутиться и не сказать, что сохранив сына, он потерял всю семью.
Другие моменты всплывали в памяти девушки, и лишенные эмоциональной окраски, которая была в тот момент, дарили девушке понимание, от которого она отвлекалась, уводимая прочь своими собственными затмевающими все чувствами. Она поняла, что внимательность, а точнее умение видеть – это тоже дар, не менее важный, чем все остальные.
– Кто ты? – спросила Аурелия, решившись, наконец, нарушить затянувшуюся тишину.
– Человек, как и ты. Только без способностей, – ответил Дар.
– Интересное у тебя имя, Дар.
– Твое тоже, как будто река несет свои воды, и где-то под гладкой поверхностью прячет быстрое холодное течение.
– Странные образы для человека, живущего без эмоций.
– Звуки, образы, чувства – какая разница? – ответил Дар и, наконец, сменил положение на сидячее.
– Ты тут давно? – спросила девушка.
– Не знаю.
– А где ты был до этого?
– Дома.
Разговор получался неинформативный, и Аурелия решила посмотреть все сама. Не спрашивая разрешения, она начала обратный отсчет его собственной жизни, приблизительно определив его возраст. Перед ней стоял парень двадцати лет, он шел по пыльной дороге и толком не знал, куда. Он был уставшим и одиноким, но ему нравилось движение. Шестнадцатилетний парень стоит у леса, он одинок, обижен и хочет уйти, но глядя на дорогу, понимает, что внутри него борются желание оказаться в другом месте и страх неизвестного. Мальчик двенадцати лет сидит один, свесив ноги, на поваленном большом дереве на опушке леса и ножом ковыряет кору, вырезая символы незамысловатой игры «крестики-нолики». Мальчик восьми лет сидит на лавке в просторной деревенской избе, он дома один, и ему почему-то очень страшно, он сам себе говорит, что уже большой и не должен бояться, но страх липкими лапами залазит внутрь, собираясь там уютно устроиться. Старый дом выглядит заброшенным и пыльным. Мальчик четырех лет стоит в той же избе, он ковыряет пальцем белую стену высокой теплой печи. Где-то наверху спят родители, он их зовет, но ему никто не отвечает. Ребенку холодно, по грязным детским щечкам катятся слезы страха и обиды. Новорожденный младенец лежит на лавке, он совсем голенький, ему очень холодно и страшно, но на его крики никто не откликается. Чуть дальше за занавеской плачет женщина, прижимая к себе только что рожденное дитя. Повитуха забирает не дышащее маленькое тело у матери и уносит, суетливо замотав в тряпку.
– Такое случается, крепись, – последнее, что она говорит с порога и, громко хлопая дверью, исчезает в ночи.
Рыдания женщины становятся сильнее, она прижимается к груди мужа, который сам с трудом сдерживается.
– Все будет хорошо! Все будет хорошо! – он все повторяет и повторяет эти слова, хотя, скорее уже для себя, чем для нее. Потерявшая сознание женщина все равно его уже не слышит.
Глядя на эту картину со стороны Аурелия вдруг поняла, что Дар никогда не был рожден. Не нашлось сосуда, готового вместить эту душу, эти чувства, эту любовь. Он выпал в эту реальность до обретения оболочки из плоти и крови, и иллюзорная дымка его существования тяжелым почти реальным ощущением жгла материнское сердце.
Родители вскоре покинули свое жилище, стремясь уйти от тяжелых воспоминаний, так и не заметив почти воплотившуюся душу. Когда заброшенная изба сгорела в осеннем пожаре, он двинулся в путь, привычный к молчанию и одиночеству, мальчик бродил по миру, не удивляясь тому, что никто не обращает на него внимание. Дар не понимая, что с ним происходит, наконец, остановился и замкнул себя в некотором подобии жилища, которое могло бы подойти для этого воплощения.
Аурелия подошла к плачущему младенцу, взяла его на руки и укутала в лежащий рядом большой шерстяной платок. Она вдруг увидела себя маленькой девочкой, стоящей в коридоре родительского дома, которая точно знала, куда ей нужно идти. Не успев дойти до верха лестницы, Аурелия окунулась в свет, наполнивший ее теплом, радостью, любовью и покоем. Девочка выпустила из рук радостно выпорхнувшую светящуюся душу, вернувшуюся домой. «Этот мир тебе подходит больше всех остальных, – проговорила она про себя. – До следующего, надеюсь, более успешного воплощения ты будешь здесь». Аурелия оглянулась вокруг и вдруг поняла, насколько сильно устала от своих скитаний. Она ведь тоже может остаться здесь – дома. Свет мягко вошел в сознание девушки, даря понимание того, что ей пора возвращаться.
– Это и есть дорога в небо? Почему небо? – спросила девушка вслух, впервые за все время, ей захотелось это спросить.
– А куда ты хочешь? – мягкое давление внутри головы. – Ты можешь себя взять и поместить в другое место.
– В какое? – девушка искала ответ, но увидела отчетливый образ каменного города.
– Дай себе время! Твое дело – помогать!
– Приводить других… Но я сама сюда не войду? Не смогу тут остаться?
– Ты ведь здесь уже была. Тебе вход открыт!
– Это смерть?
– Смерть – это перерождение.
– На земле?
– Везде! Тебе еще многое нужно сделать. Отдохни и начинай действовать!
– Как начать действовать?
– Дышать!
Аурелия шумно вдохнула полной грудью, ей показалось, что она уже очень долго не дышала, отчего у нее начала кружиться голова. Девушка стояла перед камином в своей комнате на постоялом дворе, позади себя она услышала вздох облегчения. Обернувшись, Аурелия увидела Вереса, который вскочил с кровати и, подойдя к девушке, крепко ее обнял, причем она отчетливо услышала быстрое и громкое биение его взволнованного сердца.
После сытного ужина с печеным сладким пирогом, посреди которого была водружена огромная восковая свеча, Аурелия поднялась к себе в комнату и сделала еще одну запись в свою тетрадь.
…Несуществующие – это души, которые не родились. Точнее не воплотились в физическую оболочку по тем или иным причинам. Иногда они вываливаются в этот мир и создают некоторое подобие существования, при возможности испытывая привязанность к тем, кто должен был или мог бы стать ближайшим окружением души после ее воплощения…
…При переходе в этот мир в процессе попыток найти подходящее тело, они тратят часть своей энергии, что приводит к потере эмоций и понимания происходящего. Проживая, таким образом, свою воссозданную по обрывкам из прошлых воплощений жизнь, они попадают в лабиринт несуществующих событий, что в конечном итоге может привести к вырождению, опустошению или сумасшествию несформированной личности…
Текст получался немного заумным и неподходящим времени, в котором Аурелия оказалась, но девушка была уверена, что и читать его будет, скорее всего, тоже человек не из этих краев.
Глава 18Еще несколько длинных переходов по суровой начинающейся зиме, и она окажется в замке палача. Девушка искренне надеялась, что не найдет там очередную его жертву.
Верес становился все грустнее, надежда в его взгляде – все призрачнее. Он не так давно сказал Аурелии, что знал, что ловец увлек ее иллюзией, связанной с Боргом. Именно это чувство оказалось для нее важнее всех остальных. Именно поэтому она так долго не возвращалась, потому что не хотела, а точнее не могла от нее отказаться. Еще он сказал, что любит ее сильнее всего на свете, и только поэтому сможет от нее отказаться и смириться с этим. Сам он в замок не войдет. Не сможет, да и незачем.
Девушка не спорила, хотя ей было искренне жаль его терять. Он слишком много для нее значил, но она была рада, что разговор о возвращении завел именно он. А еще Аурелия поняла, что металлические шарики, которые она нашла в камине в последний раз, это – Борг и Верес, как и в самом начале ее пути. А потерянный шар – это он, Верес, а не Айя. И это понимание заставило ее испытать быстро угасшую радость. Ведь расставание с ним – это тоже потеря.
