Александра Салиева - Обречены и одиноки

Глаза так и не открыла. Стыдно. Во-первых, потому что вчера я снова начала сходить с ума и могу поклясться, что ему пришлось вырубить меня. Во-вторых – одежды на мне вообще нет, а волосы почему-то мокрые… Вот сейчас поднимусь с постели, отвернусь так, чтобы он моего лица не видел, тогда и открою.

Попробовала приподняться на локтях. Боль пронзила позвоночник от основания шеи до самой поясницы. Твою ж…Вселенную!

Глаза сами собой открылись, когда вырвался непроизвольный стон от неожиданных ощущений. Прохладная рука Прайма легла на шелковую простынь, что покрывала мою грудь, и прижала к кровати обратно.

– Аэлин? – позвал он тихо.

Промолчала, пытаясь сообразить, что же это я такое вчера вытворила, что с такими последствиями вышло.

– Аэлин? – позвал он снова.

Надо что-то сказать.

– Почему у меня волосы мокрые?

Перед моими глазами лишь темно-серый балдахин, что закреплен над супружеским ложем, а Прайм где-то там сбоку, но я поворачиваться и не собиралась, пока с мыслями не определюсь. Бездна! Венца-то нет. И он уже все и так понял… Мрак.

Надо отдать дань уважения выдержке правителя Алнаира. На мои мысленные терзания он не сделал ни одного замечания, и даже не подал признаков ехидства. Лишь коснулся моей щеки тыльной стороной ладони.

– Так что с моими волосами? У тебя еще пара странных наклонностей проявилась?

Знаю, что грубо, но надо же как-то чувство стыда задавить.

– Странных наклонностей? – елейно уточнил Прайм.

Снова промолчала. Продолжила изучать затейливый узор кружев на балдахине. Супруг тяжело вздохнул и решил, что пора игру в недомолвки прекращать.

– Поговорим? – предложил миролюбиво.

– О чем? – поинтересовалась бесцветно.

– Начнем с этого, – рука Прайма коснулась снова предплечья. – Ты – моя крайность, моя противоположность, частичка моего хаоса, Аэлин. Всегда была ею. Все, что ты делала, лишь вело тебя ко мне. Можешь считать это еще одной моей странной наклонностью. Я не против. Только бы ты была рядом, – ладонь с предплечья скользнула дальше, приближаясь к шее, а затем остановилась, чтобы повернуть мое лицо к собеседнику. – Не многим разрешено расторгать обряд единения на крови, Аэлин. Мне разрешили. Взамен я поделился с тобой частью себя, как гарантией того, что понимаю, на что иду и не поверну назад. Венец и есть часть меня. Не лучшая, правда, – в черных глазах проявилась усмешка. – Но такой я, какой есть. И тебя всегда приму такой, какая ты есть. Не стоит так корить себя за то, что не подвластно.

Пришлось вновь прикрыть глаза. Они наполнились слезами. Не ожидала, что вот так быстро проявлю слабость, но его слова так глубоко осели в душе. Если он говорил правду, то в моей жизни еще есть надежда на то, что она прошла не зря. Первая соленая дорожка спустилась с ресниц и пробежала по щеке, чтобы остаться на его коже. Он подобрал каждую мою слезу мягкими поцелуями и только после этого продолжил.

– Всегда, Аэлин, ты поняла? Я не могу не принять, потому что ты – часть меня. Всегда была и всегда будешь.

Это сейчас признание?!

– Да, Аэлин, – подтвердил супруг, нисколько не стесняясь.

– Знаешь, до того, как я стал правителем Алнаира, я побывал во многих мирах и познал множество женщин.

Так-с, это мне знать не обязательно. В смысле, не про миры. Про женщин.

У меня глаза от очередного удивления сами собой и открылись обратно. Киринион едва сдержал улыбку. Подарила ему презрительный взгляд в ответ. Что называется, принимай такую, какая есть, раз уж дал слово. И он принял. Не сразу. Минуты через две, как поборол приступ поплывшей тьмы в глазах, так и принял.

Тут я задумалась – при нашей первой встрече он такой спокойный преспокойный был и в последующие несколько дней тоже. Почти. Теперь вот совсем с выдержкой плохо.

Это я так на него влияю?

– Да, Аэлин. Это ты, – коротко ответил он.

Снова смутилась.

– А теперь, если ты прекратишь думать про меня столь продуктивно, я расскажу до конца все, что собирался. Хорошо?

Кивнула. Как будто выбор есть.

– Аэлин!

Еще раз кивнула, стараясь оставить разум пустым. Без комментариев, так сказать.

Черные глаза сузились, губы поджались сами собой, но уже спустя несколько секунд черты Прайма разгладились и он снова ласково улыбнулся.

– Венец поглощает любую магию. Это ты поняла еще в первый наш совместный вечер, – тут я с трудом удержалась, чтобы не вспомнить этот самый вечер. Мрачный взгляд Прайма очень помог в этом. – Также он преобразовывает ее и усиливает во множество раз. Так уж вышло, что ментальная магия, сохранившаяся в артефакте, и есть главный недостаток в применении. Да, она позволяет читать других и не позволяет кому-то считывать тебя, но также, усиленная в тысячу раз, эмпатия пытается сохранить эмоциональный баланс в носителе. Если не остановить процесс во время, после вернуть чувства крайне сложно. Я был уверен, что ты справишься, ведь ты… – тут он ухмыльнулся, – даже меня смогла поставить на колени. До этого момента никто не мог так поразить своей силой воли.

Бездна Огненная, вот говорил же мне Александр, что вести себя надо прилично!

– А знаешь, в этом смысле он даже прав, – задумчиво протянул Прайм. – Твое проклятие поцелуя Богини Смерти и стало решающим фактором в том, что я не отпустил тебя, Аэлин.

Твою ж… Вселенную! Мрак…

Получила от Прайма еще один укоризненный взгляд.

Улыбнулась, мстительно добавив про себя: «Такая я и есть. Да-да».

На шее проступили вены. Фиолетовые. Злится… а мне так хорошо.

– Я склонностями к мазохизму не отличаюсь кстати, – добавил еще одно меланхоличное заявление Прайм. – Но раз тебе так нравится доминировать… – он сделал паузу.

Коварно улыбнулся. Тут я почувствовала, как по телу, словно волна легкого онемения прошла. В следующий миг сильные гибкие пальцы уже сомкнулись на моей талии, заботливо подобрали края шелка стального цвета, а вскоре я уже сидела на коленях своей гипотетически второй половины. Поскольку Прайм на постели сидел, как и я теперь, то его лицо оказалось довольно близко. С тоской подумала, что теперь слушать и молчать, даже мысленно, будет еще сложнее. Кир только ухмыльнулся.

– При разделении артефакта я не учел только одного. Я поглощаю магию, преобразую ее и отдаю своим децернентам, наполняя их резерв. Ты же самостоятельно пользуешься ею постоянно. Побочные эффекты оказались сильнее. Прости, Аэлин, я не подумал об этом сразу.

– Что теперь? – спросила без особого интереса.

Особый интерес у меня больше вызывали в данный момент напряженные рельефы мужского торса и черные глаза, в которых уже столько раз хотелось утонуть.

– Ты меня отвлекаешь, – предупредил он укоризненно.

Прайм поискал взглядом что-то. Оказалось – мой венец. Чуть потянулся, забирая находку с неподалеку лежащей бархатной подушки, и надел артефакт мне на голову.

– Так мне спокойнее, – пояснил он.

– Я сойду с ума?

Раз он не ответил на мой вопрос, значит, так оно и есть.

Властитель Алнаира насмешливо посмотрел на меня.

– Я подправил некоторые моменты в твоей половине артефакта. Теперь все будет хорошо, Аэлин. Что касается сойти с ума – думаю, на процесс твоего мышления я все же могу повлиять, – добавил Прайм как-то уж совсем коварно и вдобавок полушепотом.

Его руки плавно переместились с талии на спину, поддерживая меня, не позволяя отстраниться. Губы ласково коснулись моих. Отдаваясь на власть порыву, обняла его за шею. Вот теперь до меня дошло, что не так во всей этой расчудесной идиллии.

– Сколько времени я спала, Кир?

В глазах цвета Бездны промелькнуло сомнение и… вина. Молчит.

– Кто меня купал? – поинтересовалась дальше, пока он себя виноватым чувствует.

– Арнора, – медленно отозвался он.

– Сколько раз?

Супруг печально вздохнул.

И вина никуда из черных глаз не делась, только еще и сожаление добавилось.

– Как ты догадалась? – ушел он от ответа снова.

– Кажется, в данный момент у нас ты отвечаешь на вопросы. Не я, Кир, – произнесла непреклонно.

То, что я парикмахерским искусством не страдаю, а его волосы очень даже поддались процессу влияния мастера, и, судя по всему, успели стать длиннее перед этим, я умолчала. Пусть сам догадывается, где прокололся. Поскольку он снова промолчал, пришлось сменить столь удобную позу и встать с кровати. Сделала вид, что обиделась, для повышения супружеской мотивации, так сказать. Едва мои необутые ступни коснулись высокого темного ворса ковра, как мир неожиданно покачнулся. Ног я почти не чувствовала, тело так и пребывало в состоянии онемения, и если бы Прайм не подхватил меня вовремя, то я точно бы упала. Бездна!

Может быть, в обычной ситуации, я бы и была ему благодарна, но в данное время только разозлилась сильней. В добавление к сгущающимся эмоциям озлобленности вошла Арнора, а за ней следом две девушки. Они принесли завтрак и мое любимое белое платье с черными шелковыми лентами. На мгновение захотелось забыть об обиде, ведь платье означало, что супруг действительно ценит то, что мне так нравится, и правда старается наладить отношения. И может быть, волна гнева бы сошла, но сопровождающие Арнору – девушки, которых я велела доставить из владений старшего децернента Солтиса. Судя по тому, что по идее они должны были прибыть только через неделю, плюс их внешний вид… Придушу Прайма голыми руками. Пусть и не умрет, зато я получу еще какое моральное удовлетворение от самого процесса удушения.