Поэтому Дему выключил свет и завалился на кровать. Спать он не собирался, но даже и просто отдохнуть стоило. Утро парня полностью вымотало. Даже выжало. Оказывается, вернуться к себе нелегко. И держаться, как раньше, тоже стоило немалых усилий. Приходилось следить за своей речью. Иначе бы снова скатился к односложным ответам. Но так было нужно. Еще непонятно зачем — для того, чтобы жить дальше или для того, чтобы в этот раз ему дали-таки беспрепятственно сдохнуть. Но нужно.
Он повернулся на бок, сунув руку под подушку и таращась на полоску света из-под дверью. Искушение закрыть глаза становилось навязчивым. Но свидания с дьяволом сегодня стоило избежать. Вечером предстояло поработать в усиленном режиме.
Поэтому оставалось только гонять в башке воспоминания. Для разнообразия, не вызывающие острых приступов психоза. Например, как докторица таращилась, вцепившись в его пальто. Он никогда бы не подумал, будто стать для кого-то гребанной опорой — это настолько приятно. Но ведь она действительно хваталась за него, как будто он и вправду ее спасал…
Все-таки, Дем, наверное, задремал. И ему даже приснилось, будто у Вейр зазвонил мобильник. Просто у его телефона звонок был другим, Ну, а кому могут еще названивать посередь дня? Только полоумной докторше.
Назойливое зудение, смахивающее на жужжание комара, никак не хотело утихать. Лейтенант заворочался, потёрся о подушку лицом, выдирая себя из дремы и…
Слетел с постели, едва не растянувшись на полу во весь рост — ноги запутались в одеяле. Тратить время Дем не стал. Проворно, как ужаленная в зад черепаха, на четырех костях, добрался до стула, на спинке которого оставил свои штаны. Телефон, отобранный у Свира, он выдрал из кармана едва ли не с подкладкой.
— Да! — рявкнул лейтенант так, что его самого передернуло.
— Это ты? — прошелестело в трубке тихо.
Акшара ничего не понял. Вот не понял — и все!
— Алло? — растерянно переспросил парень, чего не делал никогда и даже зачем-то в динамик подул.
— А это я… — отозвался все тот же шелестящий голос. — Это точно ты?
Говорила она не испуганно, а, скорее, скептически-сомневаясь. Как будто докторша не могла определиться, примерещился ей голос Дема или нет.
— Точно. Это я, — лейтенант потер лоб, а потом постучал кулаком по голове. Соображалось все равно плохо. — Погоди… Ты где?
— Не знаю. В подвале каком-то.
— Описать можешь?
— Могу, — хмыкнула она, — четыре стены — бетонные. Пол и потолок тоже бетонные. Еще одело есть.
— Какое еще одеяло? — Дем поднял свое собственное, покрутил его, как будто видел впервые и бросил обратно на ковролин. — Ты можешь дать хоть какие-то ориентиры? Приметы? Когда он тебя вез, помнишь?
На том конце волны доктор вздохнула, и лейтенант кристально ясно понял — ничего она ему не скажет. Парень метнулся из комнаты, едва не выдернул ручку из створки и медленно, аккуратно снова закрыл дверь.
Куда нестись? Телефон по звонку пеленговать? Ну да, хорошо, если спутник, через который сигнал идет, засекут. Тайна личной жизни граждан портила кровь не только полиции. Акшара, оказывается, тоже. Таким макаром скорее человеческие безопасники Базу отследят, чем они докторшу.
— Ты тут? — встревоженной мышью пропищал голосок.
— Тут. Откуда у тебя телефон?
— Потерял… — Вейр откашлялась, — он потерял. Ракшас. — «Точно! А он — Дем — гребанная балерина…», — Господи, ты даже представить себе не можешь, как это хорошо! Ты только не пропадай, ладно?
— Пока не пропаду, — заверил он докторицу, чувствуя, что улыбается, хотя происходящее к улыбкам не располагало. Маразм крепчал. Но ее радость погладила где-то внутри груди, как мягкой лапой. — Но мне нужно будет уйти.
— Куда?
— Можно подумать, у меня дел много. Тебя вытаскивать.
— А ты… меня спасаешь?
— Есть повод сомневаться?
Темнота, наполненная откровенным недоверием, помолчала.
— Де-ем, а расскажи мне что-нибудь. Пожалуйста.
— Что тебе рассказать? — лейтенант откровенно растерялся.
Сказок он не знал, а в подробностях описывать ей, как он ракшасов режет, казалось не самой удачной идеей.
— А… расскажи о своем брате, — попросила Ли осторожно.
Наверное, стоило хотя бы спросить, как она. А еще лучше попробовать вытрясти какие-то ориентиры. Ну, на крайняк, попытаться успокоить фигней из разряда: «Все будет хорошо!»…
— Тебе наверняка уже показали ту фотку, где мы с ним спим? — Вейр молчала, но лейтенант знал — она кивнула. — Над этим реально не прикалывался только ленивый. А большинство, кажется, до сих пор уверены, что мы и в самом деле… э-э-э… ну, нетрадиционные.
— А вы не?.. Ой, прости, само как-то с языка слетело. Это не мое дело, конечно!
— Да все нормально, — Дем потер татуировку и сел на развороченную кровать. — Нет, мы вообще не по этому делу. Знаешь, это как самого себя… Ну, в общем — нет. Просто мы всегда спали вместе. С детства. Как в одну кроватку мама нас положила — так и спали. И когда кадетами стали, не могли привыкнуть порознь. Ну, не спим, причем оба, и все. Знаешь, как будто не хватает чего-то. Мешает это дико, раздражает. Ворочаешься, ворочаешься, а толку ноль. Нас гоняли, конечно. Даже наказывали. А потом плюнули. Нет, ну я виноват, что Бесу моя рука круче всякой подушки была? Я до сих пор ее… — лейтенант осекся, уставившись на эту самую руку. Ну, не говорить же, что Дем ее под подушку сует. Казалось неправильным, когда на нее ничего не давило. — А ты одна в детстве спала?
— Не совсем, — кажется, она смутилась.
— Нет уж, давай по чесноку. Я же тебе рассказал.
— Ну, в общем, у меня был… крот.
— Кто?
— Крот. Игрушка такая. Плюшевая. Между прочим, синий.
— Кроты синими не бывают.
— Будешь издеваться, ничего я тебе рассказывать не буду!
— Я не издеваюсь, я смеюсь… В смысле, молчу.
Темнота настороженно прислушалась, проверяя, молчит он на самом деле или нет. Дем даже попытался нацепить на морду маску сосредоточенности и полного внимания. Правда, получилось не очень. Слишком живо ему представлялась девчонка с огромными глазищами, прижимающая к себе синего крота.
— Мне его бабушка подарила. И я с ним… В общем, он у меня даже в колледже на кровати сидел.
Голос у докторицы звучал слишком уж равнодушно. Надо понимать, что синий монстр и в колледже не только на кровати сидел.
— Ли, а как ты волосы в колледже причесывала? — акшара покрутил пальцем вокруг собственной башки, видимо изображая прическу.
— Да по разному… Но чаще два хвоста завязывала. А что?
— Ничего. Просто подумал, что ты, наверное, очень серьезной была.
— Да ты что! — темнота тихонько засмеялась. — Еще та раздолбайка! Я даже травку курила.
— Серьезно?
— Серьезно. Правда, один раз.
— Расскажи.
— Да чего там рассказывать?
Дем буквально видел, как она покраснела. А краснела она забавно — скулами и ушами. Лоб и подбородок при этом наоборот бледнели.
— Расскажи, расскажи. Люблю слушать про плохих девочек.
— Опять издеваешься? — подозрительно поинтересовалась темнота.
— Да ни в жизнь! Серьезен, как выстрел. Рассказывай.
Парень растянулся на кровати, прижимая трубку к уху. Все фигня. Главное — жива. А все остальное… фигня. Он ее найдет.
Змея была не только одноглазой, но ещё и беззубой. Облезший пластиковый каркас, лишённый большинства неоновых трубок подсветки, беспомощно щерился в темноту, больше всего походя на скелет очень экзотического животного.
Хозяин «Соло» недаром слыл человеком предприимчивым, зря на ветер деньги не разбрасывающим и оттого умеющим выжать прибыль даже из кухонных тараканов. Вывеску, оставшуюся от прежних хозяев помещения — а, кажется, до дрянного ночного клуба тут размещался не менее дрянной тату-салон — он выбрасывать не стал. Только выковырял лишние буквы так, чтобы вышло название «Соло». От этого надпись только выиграла. Появился в ней некий мусорный шарм.
Вот и извивающаяся как стриптизёрша змея осталась от прежних владельцев. Но поскольку львиная доля неона давным-давно сгорела, то большинство посетителей воспринимали этот декор вывески как некий абстрактный рисунок. Но если присмотреться, то с баннера щерилась именно кобра. Действительно одноглазая. И — да, беззубая.
У входа в клуб шевелилась толпишка жаждущих потрясти конечностями, выпить, ширнуться и осчастливить себя и окружающих вялым трахом в местном грязном сортире. Под мелким, унылым осенним дождём в основном маялись особи условно мужского пола разной степени тщедушности.
Баб в ночной клуб пропускали беспрепятственно и в любом количестве. Так как не многие девахи рисковали давать отпор профессионалкам, отстаивающим свою территорию с отчаянностью крыс. А папаша Соло считал, что разнообразие, все-таки, нужно. Поэтому и велел девок пускать без очереди и бесплатно. Правда, это не помогало. На танцполе все равно преобладали дамочки, не только чётко знающие себе цену, но даже способные без запинки перечислить прейскурант на услуги.
