— А у него в друзьях хаш-эды не ходили, — лишила её всякой надежды Ю.
— И что, ни разу, вот ни разочку, все условия не совпали? — граха отрицательно помотала головой. — М-да, дела. Это получается, что если Тхия тебя в жены возьмёт, то Дан какую-то там тропу обнаружит, и Призраки отсюда слиняют, чтобы пастись в вольных степях, плодиться и размножаться? Так?
Ю, которая, видимо, решила побить собственные рекорды молчаливости, только кивнула.
— Нет, ну мало нам проблем было! — возмутилась Арха. — Давайте сюда ещё древние пророчества приплетём. Мне интересно, как Дан будет эту самую тропу искать. А, главное, зачем это ему сдалось? Что-то мне кажется, что даже ради предсказания он себе на голову… кх-м!.. такие проблемы взваливать не будет. И так уже по уши.
Граха пожала плечами.
— Ну что ты молчишь? — возмутилась лекарка.
— А что я могу сказать? — вдруг вызверилась Ю. — «Не знаю я ничего» тебя устроит?
Тут уж пришлось Архе плечами пожимать.
— Лучше скажи, — великанша понизила голос почти до шёпота, — ты правда можешь понять… ну… Того я или?.. Ты же ведьма.
— Ведунья, — поправила её лекарка грустно. — Я и без всяких проверок могу сказать, что ты точно того. На всю голову. И я не лучше.
Великанша посмотрела на неё исподлобья и снова уставилась в пол. Арха тяжело вздохнула. Она действительно не знала, что стоит сказать в такой ситуации. Новая Искра в Ю была ещё крошечной, едва теплилась, едва успев зародиться. Ведунья-то её и почувствовала только сидя рядом с грахой. Пожалуй, в данном случае было бы уместно упомянуть, что Тхия — гигант.
— Ты только ему не говори, ладно? — попросила Ю.
Видимо, будущую мамашу спасителя погибающего народа весть не обрадовала. Собственно, лекарка её за это и не винила. И, естественно, никому и ничего говорить она и не собиралась. Конечно, Жизнь — священна. Но у каждой женщины должен быть выбор. Только она может решить, дарить эту жизнь или нет. И уж тем более, сообщать новость негаданному папаше немедленно, сделать сюрприз или вообще промолчать. Этой мудрости её не бабка, а жизнь в столице обучила.
— Что ты дальше делать собираешься? — поинтересовалась Арха у половиц.
— А у меня есть выбор? — усмехнулась Ю. — Ну, стану я его женой. Может и правда что-нибудь сбудется? Подождём, а там… Посмотрим в общем.
— А как же любовь?
— А что любовь? Или ты мне предлагаешь ради моей светлой любви всех Призраков тут вымирать оставить?
— Так может и не получится ничего! — всплеснула руками ведунья, как плакальщица на похоронах. — Ну, честное слово! Вот смотри, — она расставила в стороны руки, повернув их ладонями вверх, — Тут возможность — я подчёркиваю! — возможность, что предсказание сбудется, — левая её рука качнулась, чуть опустившись к полу. — А тут ты и Тхия, — правая опустилась гораздо ниже, — Вернёмся в столицу, подумаем и придумаем что-нибудь. Не бывает безвыходных ситуаций, серьёзно.
Граха снова посмотрела на неё исподлобья, помолчала и вдруг нажала на левую ладонь Архи так, что она легла на пол, глухо стукнув костяшками об доски.
— Тут возможность спасти тех, кого мой народ считает не домашними собачками, а братьями. Кровными братьями, понимаешь? Защитниками, наставниками, опекунами, советчиками и… братьями. Для меня Ру — четвертая мать. А, может, и первая. Это мой долг, вот и все.
— Опять долги! — буркнула Арха. — Как вы надоели мне со своими долгами…
Но дальше она спорить не стала. Нет, Ю она не понимала, совсем. Но и судить не бралась. Сама ведунья за Дана все что угодно готова была отдать. Вот только отдавать нечего. Как бы поступила она, встань выбор между ним и её семьёй? Или вот как граха говорила, братьями? Лекарка понятия не имела. Ей казалось, что выбор начинался и заканчивался Даном. Только сравнить не с чем было. Первая или четвертая мать? Арха и одной не знала. А бабушка слишком давно ушла от неё. И, может быть, даже успела вновь родиться. У людей не было кланов и родов. Была деревня. Из которой её выпихали, потому что она могла — тоже ведь только могла! — помещать спокойствию жителей.
И, честно говоря, ведунья была рада, что ей не приходится и не придётся сравнивать и выбирать. Пусть будет только он. Так проще и легче. Но вот на месте Ю она бы ни за какие коврижки оказаться не хотела.
— Ладно, пойдём, — лекарка поднялась, тщательно отряхнув подол, который вовсе и не запачкался. — Я скажу, что ничего не увидела. Молодая я ещё, сил немного, а кристалл разрядился.
— Спасибо, — кивнула граха.
На это Арха только фыркнула. По её мнению благодарить тут было не за что. Новый виток дурдома под названием «Безумная неделя или женитьба арифеда» того не стоил. Кстати, она даже не спросила, чем закончилось посещение имперскими гвардейцами замка Тхия.
Нет, определённо, проблем было гораздо больше, чем их решений.
Все знают, как делать детей.
Но мало кто понимает, что с ними делать потом.
Из наблюдений мистрис Шор
Арха искренне надеялась, что свадебный ритуал проведут здесь же, не сходя с места. И соответственно ей никуда самой тащиться не придётся. А можно будет вернуться на топчанчик, накрыться плащиком и спать дальше. Потому что… Ну а что ещё делать, когда не знаешь, как правильно поступить?
Ю она сочувствовала до слез. Да любое, даже совсем уж очерствелое сердце бы ёкнуло, глядя как граха твёрдо, но с лицом героя, идущего на верную смерть, заявила, что на женитьбу она согласна. В этот момент великанша была похожа на кого угодно, но только не на счастливую невесту. Скорее уж на приговорённую к пыткам, решившую плюнуть в лицо врагам и продемонстрировать им истинное мужество. Женственность, в смысле.
На Тхия вообще смотреть было больно. Особенно после того, как тёщи, услышав радостную новость, застрекотали-зарычали с таким энтузиазмом, что стены домика задрожали. И подхватив будущего мужа под белые рученьки, куда-то его, несопротивляющегося, поволокли. При этом ни одна из нежных маменек на Ю внимания не обратила. Видимо, гигантши считали, что девушка-то уж точно никуда не денется. А вот уверенности в том, что жених не сбежит, не было.
— Куда это они его? — осторожно поинтересовалась ведунья у Дана.
— Наставления давать, — невозмутимо ответил рогатый, как-то странно, словно спросить что-то хотел, поглядывая на лекарку.
— Какие наставления?
С точки зрения Архи, рыжий не нуждался ни в каких наставлениях. Скорее уж в утешении и выражении соболезнования.
— Как какие? Уважаемая совсем того… не понимает ничего, да? — рыжий Данаш очутился прямо под локтем ведуньи, словно из воздуха материализовался. Глазенки у демонёнка возбуждённо поблёскивали, а мордаха выражала полное удовлетворение происходящим. — Как жену любить и ублажать, понятно. Кто такому научит, если не старшие женщины?
— Ублажать? — подавилась Арха. — А Ю тоже… Наставлять какие-нибудь старшие мужья будут?
Ведунья судорожно начала вспоминать, видела ли она по дороге сюда какие-нибудь успокаивающие травки. Или нужно было озаботиться лубками, повязками и обезболивающим для «наставников»? К грахе в её теперешнем состоянии с подобными советами лучше было не соваться.
— А чего её-то наставлять? — искренне удивился сын Бога и веско, со знанием дела, добавил. — Бабское дело маленькое. Ложись на спину, ноги… Ай!
Чёрная шаверская лапа высунулась откуда-то со стороны, отвесила демонёнку такую затрещину, что мальчишку впечатало в бок Архи, и так же лениво, словно бы и не хотя, убралась обратно.
— Чего он шаверится-то?[7] — захныкало мелкое божество, потирая затылок и пытаясь втиснуться между ведуньей и стеной. — Это ж тётка так говорит. Чай она-то знает! Нет, ну чего он дерётся? Уважаемая женщина моего отца, скажи, чтобы он не дрался.
— Шаверится? Это «бесится» что ли? — хмыкнула ведунья, не спеша исполнять просьбу.
Честно говоря, у неё у самой руки чесались дать хорошего подзатыльника. Только не Данашу, а неведомой умной тётке. Чтобы следила, что говорит и чьи уши это могут услышать.
Только потом до неё дошло, что эта самая «тётка» — младшая жена Тхия. Ныне «разведённая». Пожалуй, в данной ситуации она и не такое могла сказать.
— Ну, да… — протянул мальчишка и, поняв, что защиты от взрослых ему не ждать, втиснулся между Архой и Даном — подальше от всяких злых лордов. — Только как же про него говорить, будто он бесится? Он же не бес, а шавер. Так или нет?
— Лингвист! — фыркнул тот, который не бес.
Пока они занимались лингвистическими изысканиями, народ из избушки рассасывался. Вслед за тёщами, уволокшими Тхия, куда-то пропала Ю, а следом, видимо, её отец, так ни слова и не сказавший. И последней в низкую дверь, напоследок угрожающе, как показалось ведунье, сверкнув глазами, вышла женщина Призрак.
