— Рты захлопнули, шлюшки! — Чувствую, как мой язык горит после гадкого ругательства. Впрочем, щеки под маской тоже.
Какофония из визга и кошачьего фырканья стихает. Голубые, зеленые, синие, карие, серые глаза широко распахнуты, ненакрашенные губы округлены.
— Кто не хочет остаться лысой и вылететь на улицу, заткнулись, ясно?
— Ты не посмеешь, деточка, — произносит тоненьким голоском Виола, сидящая в дальнем конце купальни. Маленького роста, хрупкая девушка выглядит как несовершеннолетняя, тогда как на самом деле ей скоро исполнится тридцать. — Фло не простит порчу нашей внешности.
— Скажу, что перепутала крема, — нагло улыбаюсь я, а у самой внутри все холодеет от страха не выдержать заявленный тон игры. Отступлюсь, не проявлю твердость — и стану для этих девиц говорящим дополнением к баночкам с зельями. — Я-то свой проступок отработаю, а ты? Спроси у Пионы, нужны ли Садовнице уродцы?
Грубо и некрасиво. Я знаю, но иначе нельзя.
Тишина в купальне удручающая. Куртизанки глядят на меня потрясенно. Еще бы! Вежливая целительница неожиданно нагрубила. Святые покровители, как мне стыдно…
— Иди, Пиона, ты вроде как-никак приболела, — внезапно произносит брюнетка.
— Спасибо, Мирта, — белозубо улыбается моя вчерашняя пациентка и лебедем проплывает вперед. — Я запомню твою доброту.
Остальные девицы молча выстраиваются в ряд позади них.
— Соннэя, вчера я все делала так, как ты велела, — хвалится Пиона.
— Вижу. Ты молодец, губы в порядке. Теперь давай посмотрим, что с остальным.
Пиона, поведя точеными плечами, сбрасывает простыню, в которую куталась. Не стыдясь своей наготы, заводит руки за голову и медленно поворачивается, демонстрируя всю себя.
— Крем для удаления волос, — вручаю ей черную баночку.
— И все? — удивляется блондинка.
— Потом добавлю осветляющее заклинание — госпожа Фло недовольна, что твои волосы потемнели на пару тонов.
— А чего она хотела? Зима, солнца нет, чтобы они выгорали. — Хмыкнув, Пиона уходит со своим зельем.
Следующая Мирта. Чернявая куртизанка хмурится, но покорно демонстрирует тело.
— Волосы подними. Спасибо. Теперь улыбнись.
К черной банке она получает отбеливающую зубы пасту и совет пить меньше ирдийского чая.
Девушки, переименованные Садовницей в честь цветов, идут стройной вереницей. Жасмин, Азалия, Гардения, Примула, Камелия, Цинния… Расслоившиеся ногти, огрубевшие пятки, тусклые волосы, досадливые прыщи и пигментные пятна… И средства борьбы с ними — крема, притирки, примочки, порошки и заклинания.
Виола подходит в числе последних. Безмятежное личико в форме сердечка не выражает каких-либо эмоций — это ее обычное состояние. Тогда как для гостей, выбирающих подруг на ночь, она правдоподобно играет задорную, взбалмошную девицу, только-только перешагнувшую порог совершеннолетия.
Когда я впервые увидела Виолу, ужаснулась тому, что госпожа Фло незаконно удерживает в борделе девочку-подростка… Повезло, что целитель Херт удержал от доноса стражникам, иначе испортила бы отношения с Фликсом и его сестрой из-за недоразумения.
Господин Херт (титул учтивости и право на обращение «эрд» он утратил по собственной, как старик выразился, глупости) на многое открыл мне глаза. В частности, убедил в полезности и необходимости борделей, которые еще какие-то тридцать лет назад в Кронийской империи были под запретом.
Во все времена сильному полу требовалось больше физической любви, чем он мог получить бесплатно. В Вышеграде таких мужчин — две трети жителей: воины и маги-боевики гарнизона, студенты ВАМП. «Всем им нужны нежность и тепло, — объяснял целитель, — иначе они, — ох, бедняжки-то какие! — не смогут защищать город и империю. И хорошо, что есть женщины, которые готовы удовлетворить спрос на ласку за определенную цену. Они оберегают нравственность, давая добровольно то, что сильный пол так жаждет получить, порой идя на преступление…»
После Виолы, уносящей три баночки с кремами и зачарованную на кудрявость расческу, ко мне подходят сестрички Рут и Рози.
Темноволосые смешливые девушки решаются заговорить не по делу, тем самым разряжая грозовую атмосферу в купальне.
— Девчонки, а знаете, сколько ушло времени на осмотр? — весело произносит Рут. — Всего полтора часа!
— Ого, мы сегодня быстро управляемся, можно будет отоспаться, — радуется Пиона.
Избавившись от лишней растительности на теле, она отмокает в широком бассейне купальни. Отмокает, естественно, голышом.
— Это не мы быстро, а Соннэя, — возражает Рози и прыскает в кулачок: — Она-то не выбегает в туалет каждые полчаса, как Херт…
Дружный громкий хохот заполняет купальню. Полуголые красавицы сейчас искренни и лишены малейшего жеманства.
Я недоумеваю. Что смешного? Целитель уже в возрасте, влажность и высокую температуру ему переносить тяжело, а они, бессовестные, хохочут. Или я чего-то не знаю?..
Успокоившись, Рут интересуется:
— Фло предупреждала, что нам с сестрой можно выкрасить несколько прядей в синий и зеленый?
В самом дорогом доме терпимости Вышеграда волосы куртизанок, следуя моде среди аристократок страны, красят в естественные тона. Сейчас только студентки-магички из простолюдинок да богатые мещанки порой решаются оживить свой облик пестрыми прядками. А все из-за табу, возникшего благодаря вдовствующей императрице, которая ненавидит радужноволосую фаворитку сына. И аристократки, опасаясь впасть в немилость, предусмотрительно отказываются от давней традиции магией расцвечивать локоны. А всего каких-то пять лет назад, по словам мамы, прически придворных дам поражали феерией цвета.
Собираясь в Вышеград, я первым делом наколдовала себе фиолетовые локоны и только потом прикупила амулет, слегка искажающий внешность. Слабенькая маскировка, и все же теперь мало кто заподозрит меня в причастности к родовитому семейству.
— Предупреждала, да. Займусь окрашиванием, как только закончу стандартные процедуры…
Я резко умолкаю, и Рут пугается:
— Что? Что-то не так со мной?
Все девицы настороженно смотрят на нас. Даже Рози делает осторожный шажок в сторону от сестры. Нехорошие болезни излечимы, но занимается ими целитель Херт, что делает процесс выздоровления, по словам куртизанок, невыносимым.
— У тебя воспаление. Я извещу госпожу Фло, что работать тебе нельзя минимум двое суток, пока будешь пить отвары.
Беспокойство сменяется облегчением, и девушки больше не прислушиваются к нашему разговору.
— Двое суток я и сама не прочь отдохнуть после вчерашнего, — объявляет Рут, довольно потягиваясь.
И я вспоминаю не только о том, что близняшек посещал оборотень, но и о Каррае, идущем к Мартике. Настроение почему-то портится.
Завершив все процедуры, вызываю Йоля. Вместе с вышибалой поднимаемся к кабинету госпожи Фло. Постучаться не успеваю — дверь распахивается сама, и Фло огорошивает:
— Раз Херта нет, Корицей занимаешься ты.
— Но…
— Не спорь со мной, Соннэя! Я и так слишком снисходительна к тебе, цветик. Болячки не лечишь, неугодный плод не вытравливаешь, зелья очарования не варишь. — Перечисляя, Фло загибает пальцы, и я невольно замечаю, что ногти у нее заострены. Похоже, маникюр в стиле оборотниц снова входит в моду.
— Жалуйтесь господину Фликсу, пусть переводит меня в другое место.
Фло грозит ухоженным пальчиком:
— Думаешь, самая хитрая? Не дождешься! Осмотри Корицу, уверяю, там нет ничего, с чем бы ты не справилась.
Что-то очень в этом сомневаюсь. Как и Пиона с Мартикой, Корица — девушка на особом положении. Но если первая поразительно красива, а вторая имеет слабый магический дар, то третья куртизанка интересна мужчинам, которые любят причинять боль.
О том, что такие существуют, увы, я узнала не здесь, а немного раньше. И вспоминать об этом совсем не хочется…
Я могу еще поломаться, отказываясь исполнять часть работы господина Херта, но совесть не позволяет, напоминая, что целители должны помогать всем страждущим. А Корица с ее особыми клиентами в моем лечении нуждается наверняка.
— Хорошо, я это сделаю, — на лице хозяйки борделя расплывается улыбка, которая тотчас вянет, — а вы увеличите плату в два раза.
— Соннэя! Святая Виржия не любит жадных девочек!
— Святая Виржия не любит девочек бедных, потому что они не могут сделать ее дому подношения. — Слова вырываются прежде, чем я их осмысливаю.
Нет, все-таки работа здесь меня портит.
Йоль одобрительно подмигивает, а госпожа Фло хохочет, и ее пышный бюст весело колышется.
— Ладно, накину ползлатника сверху, вымогательница. Иди, цветик, Корица тебя ждет.
Пока поднимаемся на третий этаж, успеваю себя осудить, а затем простить. Я работаю в борделе, но не по своей воле. С другой стороны, здесь студентка первого курса получает больше, нежели при больнице академии под присмотром целителя-наставника. Там платят сущие гроши, которых не хватит для достижения поставленной цели, даже если я перестану есть.
