– Иди спать, – недобро щурясь, приказала я.
– Мари, нам нужно…
– Тебе нужно отдохнуть, – очень спокойно заметила я. Любой из моих знакомых тут же ретировался бы, заслышав этот тон. Но Танар не знал, что это уже последняя стадия моего раздражения, после которого мы перейдем к гневу.
– Я не могу, – покачал головой риентанец. – Давай сделаем еще один? Последний?
– Последний был три дубля назад, – напомнила я. – И ни один из последующих тебе не понравился. Ты находишь в них все больше ошибок, но как ты можешь их не допускать, если из последних сил держишься?
Я попыталась достучаться до риентанца, но он только губы недовольно поджал. По всему выходило, что Танар не привык, что ему перечат, даже из-за заботы о нем же.
– Иди спать, – напомнила ему я, выключая камеру и начиная складывать штатив. – На сегодня достаточно.
– Мари!
– Я права, ты должен это признать. В крайнем случае, есть монтаж. И поверь, я в состоянии склеить годный ролик из того, что мы уже отсняли. Более того, я этим сейчас и займусь, поэтому иди спать и не мешай мне работать, – попросила я. Если мы сейчас поссоримся – это будет первый семейный скандал. И повод самый что ни на есть подходящий.
– Хорошо, – после двухминутного молчания сдался риентанец, понимаясь с кресла. Листок с речью он передал мне еще перед началом съемки. – Но ты тоже пойдешь отдыхать.
– Танар, я только проснулась, – напомнила о немаловажной детали я. – И ваш ужин был нам с Тананом завтраком. Поэтому на ближайшие двенадцать часов – я кенгуру, и уложить меня спать можешь даже не пытаться. Я займу твой кабинет? Шуметь не буду – Танан обещал одолжить наушники.
– Там звукоизоляция, – рассеянно заметил риентанец и все же ушел в спальню.
Наконец-то. Я с таким облегчением проследила за его уходом, что можно было подумать – он мне жизнь отравлял. Память подкинула его недавние требования дублей, и мне пришлось согласиться, что да, отравлял. Самую малость, но все же.
Не желая переснимать ролик в двадцатый раз, я с удовольствием уселась в хозяйское кресло, еще теплое после Танара, и немного зависла. Экран, встроенный в столешницу, здесь присутствовал, и мне даже удалось его запустить, но далее меня постигла кара небес с лингвистическим уклоном. Система отказалась автоматически менять язык под меня и неуклонно выдавала сообщение об ошибке. По крайней мере, цифры, прижившиеся за пределами Планетарного Союза, намекали именно на нее.
Что ж, Косичка давно хотел поучаствовать в процессе творения – у него появился шанс. Оставив систему ждать, я сбегала за будущим счастливым переводчиком.
Танан оказался не один. На ковре, в позе звезды, лежал Митран и делал вид, что спит. И я бы ему поверила, если бы не дрогнувшие ресницы – больше ничем он своего присутствия не выдал. Даже не вздрогнул, когда я вошла.
– Тан, ты мне нужен, – шепотом позвала я и добавила для любопытных: – Только Танан. Остальным полагается спать. Танар уже начал, так что и вам советую.
Митран недовольно поморщился и сел.
– Я мог помочь вам, – с намеком заметил риентанец.
– Мне прекрасно поможет Танан. – Косичка согласно кивнул, подошел ко мне и встал боком, точь-в-точь как я. – Мы уже сработавшаяся команда, а вам придется дольше объяснять, чем сама работа займет. К тому же ваши услуги понадобятся Танару, когда он отдохнет. Все, что должны были сделать, вы уже сделали, поэтому позвольте и нам заняться своим делом.
– Ты ему подходишь, – подумав, выдал Митран и улыбнулся: – Сдаюсь на милость госпоже.
– Отлично, – я приняла капитуляцию и шепотом спросила Косичку: – Найдешь, где его положить?
Парень кивнул.
– Я в кабинете Танара, приходи туда, хорошо?
Малец серьезно кивнул и повел усталого подчиненного отдыхать. Судя по шагам на лестнице – в гостевой дом. Честь остановиться в оплоте почтенного семейства ему так и не досталась.
Вернувшись в кабинет, я натянула на глаза визор. Время не должно расходоваться по пустякам, и коль выдалась передышка, я хотела использовать ее по максимуму. Просмотрев общее количество отснятых роликов, я убрала все рекламные. Даже после этого число материалов пугало: отсмотреть это за оставшиеся три-четыре дня было просто физически невозможно.
Я начала просмотр с путеводителей. Пожалуй, стартовать на новой площадке следует с них. Несмотря на закрытость собственной страны, риентанцы путешествовали часто и с удовольствием. А потому лишний обзор – страдать мне за повторы – будет совсем нелишним в их информационном пространстве.
Косичка появился в тот момент, когда я, закусив губу, чтобы не расхохотаться, смотрела на свою первую работу. Кривую, с никакущим звуком, снятую подрагивающими от волнения руками, с невнятными комментариями, из-за которых мне и пришлось писать огромную сопроводительную статью. Позже я переделывала этот ролик, но самый первый блин так и не смогла удалить. Рука не повернулась. И угораздило же меня найти его именно сейчас, когда я собираюсь наступать на те же грабли, начиная блогерскую карьеру с чистого листа.
– Что тебя так смешит? – вкрадчиво поинтересовался Косичка, после чего без промедления содрал с меня визор и натянул себе. Грабеж! Как есть ограбление среди ночи и без свидетелей.
– Отдай, – шепнула я Косичке, пытаясь стянуть свое имущество с чужой головы, но вцепившийся в крепления риентанец не собирался так легко сдаваться.
Поняв, что попытки обречены на провал, я решила минимизировать потери. Пусть смотрит, а я выберу основную запись с Танаром, с которой мы и будем работать.
Пришедший в себя Косичка еще долго стонал на диване, но не выбиваясь из позволенных диапазона и частоты.
– Мари, неужели ты так снимала? – отсмеявшись, выдавил из себя Танан.
– Все с чего-то начинали. И не всегда это были шедевры, – хмыкнула несколько уязвленная я. Одно дело самой считать свою первую работу блином и совсем другое позволять кому-то еще нелестно отзываться о ней. Последнее дело весьма опасное для критиков, ибо влечет страшную кару от проклятий, призываемых на голову обидчика, до реальных подлянок.
– Прости. – Танан, судя по всему, был научен улавливать перемены в настроении и понял, насколько задевают меня его слова. Встав с диванчика, он подошел ближе и поинтересовался: – Что я должен сделать?
– Объяснить, что хочет от меня эта умная машина. – Я ткнула прямо в центр экрана, где задорно подмигивая окантовкой, висело сообщение об ошибке.
– Она спрашивает, менять ли рабочий язык, – пожав плечами, пояснил Танан. – Она определила твой язык и хочет удостовериться, правильно ли сделала это. У вас какой код? Четыреста семьдесят третий?
– Да, – хмыкнула я.
– Подтверждено, – обратившись к системе, сказал Танан. И свершилось чудо. Дрогнул экран, поменялись обозначения, даже выскочило приветствие. И все на едином человеческом.
– Странная у вас система. – Я не смогла удержаться от комментария. – Если она определила язык, неужели не могла и вопрос задавать на нем же?
– Так вопрос же хозяину задается, – усмехнулся Косичка. – А какой риентанец родной язык не поймет?!
– А туристы?
– Во всех туристических центрах настройка автоматическая, – пожал плечами Танан. – Даже странно, что Танар забыл проверить, прежде чем уходить отдыхать. Неужели так устал…
– Я его выгнала, – призналась я в проступке. – Пообещала тебя задействовать, если возникнут проблемы.
– А, тогда ясно, – кивнул Косичка, присел на край стола и отрапортовал: – Я здесь. Готов работать на благо короны и брата.
И до того пафосно было сказано, что парень сам не выдержал и хихикнул. Я ответила одной только улыбкой. Внезапно вспомнилось, что слух у риентанцев много лучше человеческого, а значит, нужно вести себя еще тише.
Прикоснувшись пальцем к губам, я серьезно кивнула на дверь, намекая на отдыхавшего Танара. Про звукоизоляцию я благополучно забыла. Косичка тяжело вздохнул и исполнил пантомиму. Закрыл рот на ключ и выбросил его в окно. Я виновато развела руками, на что Танан ободряюще похлопал меня по плечу. Дальнейшее наше общение свелось к переписке. Именно ради нее на краю экрана появился текстовый редактор.
– Готов? – написала я, понимая, что мне выпал шанс испытать запись. Косичка кивнул и напрягся.
Я протянула ему наушники. Теперь мне оставалось только смотреть и отмечать, как меняется лицо первого зрителя провокационной съемки.
А оно менялось. С экрана говорил Танар, спокойно, уверенно, даже немного виновато, хотя его личной вины как таковой в произошедшем не было, а Косичку прямо-таки воротило. Я про себя считала, сколько сильных моментов есть в речи, отмечая на панели редактора время и окрашивая кусочек звуковой дорожки в тот или иной цвет в зависимости от реакции Танана.
Закончив слушать, Косичка стянул наушники и с горечью выдал:
– Почему я не могу ничего сделать, чтобы такого больше не было?
