Какая-то улыбчивая бабушка подошла ко мне и писклявым голосом спросила: «Вы верите в Ктулху?»
— Нет, не верю… — мрачно ответила.
— А он есть! — пропищала старушка, пытаясь всучить мне какую-то брошюрку.
Открыв ее на первой странице, я прочитала: «Вы потеряли смысл жизни? Вы не уверены в завтрашнем дне? У Вас опустились руки? Приходите в Храм Ктулху! Жертвоприношения каждые четверг и пятницу!» На обложке был изображен улыбающийся осьминог, с кровавыми щупальцами.
Поблагодарив бабушку и пообещав прийти в следующий четверг, чтобы приобщиться к прекрасному, я двинулась дальше. Я снова вышла на берег моря. Среди причалов, где на волнах качались какие-то небольшие суденышки, а на горизонте стояли огромные корабли.
Я присела на пирс и окунула ногу в воду. Холодные пальцы коснулись моей ноги, и тут же появилась голова Сафиры.
— Приветичек! — улыбнулась русалка, — Как продвигается покорение Империи?
— Хреновастенько… — буркнула я, — Завтра «Империовидение», а у меня ужасное предчувствие…
— Не ссы, медуза, море рядом! — подбодрила меня Сафира, — Ты ведь хорошо подготовилась?
— Ну конечно, — соврала я, — Я столько занималась и репетировала, то просто не могу не победить!
— Вот видишь… — улыбнулась Сафира, — Джио — молодец! Он из тебя настоящую звезду сделает!
— Знаешь, я хотела тебя спросить, Император сможет меня расколдовать? А то вдруг все это было напрасно? — поинтересовалась я, свесившись с пирса и понизив голос до шепота.
— Сможет… — уверенно ответила русалка, — Все, чему он учился, во всем он достиг вершины мастерства!
Я задумалась. В исключительность этого человека я не верила, а вот в магию, даже очень… Тут догадаться совсем не трудно! Получается, что одним из желаний, которое загадал Император было «быстро прокачивать навыки и быстро достигать уровня грандмастера», выражаясь игровым языком. Еще одно желание было — понимать все языки, на которых тут говорят. В этом мы с ним похожи. Но у него было и третье желание… Интересно, каким оно было? Стоп! А вдруг третьего желания не было?
— А Император загадывал три желания? — спросила я напрямую.
— Да. Больше я ничего тебе не могу ответить. Желания, которые мне загадывают люди — это конфиденциальная информация. Особенно, когда дело касается Императора. Я поклялась своим хвостом, что никому не скажу, что он загадал, — гордо ответила Сафира, — Я вообще редко даю людям такую возможность… И не все могут ей правильно воспользоваться! Недавно выловила одну девушку. Буквально вчера. Притащила ее в этот мир, разговорились, она рассказала мне про моментальную диету. Я ей говорю, что могу выполнить три желания. Знаешь, что она загадала?
— Не-а… — сглотнула я, вспоминая себя в этот момент.
— Норковую шубу, айфон и грудь пятого размера! — сказала Сафира, — В итоге она, в норковой шубе, с разрядившимся последним айфоном и огромным бюстом отправилась на поиски приключений. Через пятнадцать минут ее сожрал дракон. Кстати, тебе норковая шуба не нужна? Почти новая? Недорого…
— Нет, спасибо… — покачала головой я.
— Жаль… Мне она тоже не нужна. В ней плавать неудобно! Ты у знакомых спроси про шубу. Может быть кто-то заберет. Я уступлю… Ладно, бывай… Я буду болеть за тебя! — Сафира нырнула, а я осталась сидеть на причале. Солнце медленно ползло к закату, намекая на то, что пора бы отправиться домой и хорошо отоспаться. Завтра будет очень трудный день!
Глава 24
Что ж ты, милая, смотришь искоса…
Закон подлости гласит, что именно в самый ответственный день, в час икс, у тебя случится то, о чем ты даже подумать не мог. Перед свиданием с самым красивым мужчиной на свете у тебя на лице раздуется подкожный прыщ, а на глазу вскочит ячмень. Перед важной поездкой у тебя начнется несварение желудка, причем такое, что ты возблагодаришь богов за изобретение WI-FI, потому, как ты будешь выходить в сеть по принципу «семь — сорок». Семь минут с ноутбука, сорок минут с телефона. А перед собеседованием на работу у тебя начнется такой насморк и кашель, что говорить с тобой будет возможно только в случае наличия респиратора и костюма химзащиты. А перед тем, как фотографироваться на документы у тебя появится огромный флюс. И ты, как однобокий хомячок можешь позировать исключительно в профиль. И вот сегодня, когда мне предстоит выступать, на меня напала жуткая икота. Я икаю уже два часа без остановки. Я выпила три литра воды, присела шесть с половиной раз, задерживала дыхание почти до полной потери сознания, но проклятая икота меня никак не оставляла в покое. Будучи в душе несуеверным скептиком, я тут же стала вспоминать тех, кто мог бы меня вспоминать. Почему-то я грешила на эльфа, с которым разругалась накануне, и который к вечеру прислал коротенькую записку, где извинялся за свой неподобающий тон. Никакого раскаяния в его словах я не увидела, поэтому просто порвала бумажку и сделала салютик из кусочков. Перебрав в уме всех знакомых, я поняла, что повод вспомнить меня есть у многих, но к икоте это не имеет никакого отношения.
В итоге, сидя в кресле у парикмахера, который пытался сделать при помощи шиньонов и донорских волос Пизанскую Башню на моей голове, щедро украшенную бантиками и заколочками, я раз в полминуты делала «Ик!». Через час парикмахерских ухищрений моя голова стала клониться набок или вперед. Ровно держать ее я не могла по определению. Почему-то сразу вспомнилась упаковка от индийского чая, который по своему составу напоминал матрас моей бабушки, где улыбчивая индианка держит на голове корзину, куда складывает чайные листья. Я позавидовала ей черной завистью.
«Что ж ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня!» — нараспев спросила совесть у моего отражения. Мое отражение посмотрело на меня, как партизан на фашиста. Правда «гордо поднятая голова» была явно не про меня.
— Ну как Вам? — спросил уставший парикмахер.
— Симпатичный причесончИК! Прямо ИКона стиля! — выдала я, стараясь не икать, — Только можно ее облегчить! И убрать этот бантИК!
Парикмахер снова стал колдовать, и я почувствовала, как моя голова становится легче. Не в плане просветления, а в плане прически. Часть бантиков было брошено на пол, часть заколок навсегда покинуло начес.
— А теперь? — спросил уставший мастер волосянного жанра.
— Просто шИК! — икнула я, разглядывая прическу в стиле Мадам де Помпадур, — Я бы еще какой-нибудь веноч… Ик! или цветоч… Ик! пр… Ик!.. репила…
Веночек и цветочек прикрепили, и в целом осталась довольна. Ногти наращивать по эльфийской технологии я отказалась, мотивируя свое решение тем, что я — простая баба с рабочими руками. Мне наложили сценический грим, который почему-то многие девушки считаем «вечерним макияжем». Судя по тому, что он начал подтекать уже через пять минут на жаре, то к выступлению я превращусь в толстое подобие джокера-трансвестита.
Платье мое удалось отстирать, и оно снова приобрело товарный вид. По поводу туфлей, тут меня ждал неприятный сюрприз. На моих хрустальных лабутенах слетела набойка. Как могла слететь хрустальная набойка, для меня загадка, но судя по моим недавним приключениям на вечеринке в честь открытия, я еще отделалась легким испугом.
Очнулась я, когда было уже два часа дня. До выступления оставалось еще четыре часа, поэтому я отчаянно искала, чем бы занять себя на это время, но противная икота мешала мне сосредоточиться. Джио с самого утра куда-то умелся, поэтому мне было откровенно скучно. Если честно, то я была бы даже рада, если бы в гости заглянул Андоримэль, но он, судя по всему, на меня обиделся, поэтому ждать его визита было бессмысленно.
«На сердитых воду возят!» — заявила моя совесть скрипучим голосом бабушки. Я представила себе картинку, похожую на «Бурлаки на Волге», только вместо бурлаков один единственный эльф, который натужно тянет баржу, груженую, внезапно, водой. Моя логика воспротивилась такому сравнению.
В итоге перепробовала снова все средства для преодоления столь противного недуга, как икота, я решила успокоиться. Ничего страшного, до выступления должно пройти, иначе вместо песни будет икотный ремикс, что тоже может сойти за новое музыкальное течение. Я переслушала почти всю музыку на телефоне, а потом легла и закрыла глаза. Скоро, если все будет отлично, мое желание сбудется! Я снова стану стройной и красивой… Я приоткрыла глаз, посмотрела на свой жир, и почему-то подумала, что буду скучать по нему. Мы с ним столько вместе пережили, а сегодня мне придется с ним расстаться навсегда. Я снова закрыла глаза и очнулась, когда часы пробили пять часов. Мне пора ехать. Карета была подана, а я, прикинув, все ли я взяла и все ли на себя надела, посмотревшись в зеркало, на ватных ногах, цокая лабутенами по паркету, как лошадь Пржевальского, отправилась покорять музыкальный Олимп Империи.
