И, не позволив возразить, с трудом поднялась из кресла и поковыляла к двери.
Вивьен уселась на край большой кровати и уныло посмотрела на храпящего коротышку. Господи, как он был ей неприятен. Да куда там! Он был ей противен, но она запрещала себе думать об этом. В ее деле не до брезгливости. От брезгливости Герман отучил ее давным-давно. Главным была информация. А по части информации советник его величества по торговым делам незаменим. Правда, в последнее время его как-то подозрительно оттерли от дел, но пока отношения с ним еще оправдывали себя. Ах, если бы все можно было решить единым махом, избавиться от задания и от Кларенса, который уже откровенно тяготил. Даже женитьба не заставила его отвлечься. Вот спал бы со своей женой, а ее оставил в покое?! Так нет же! Однако самой большой мечтой у Вивьен было избавиться от незримого ошейника, который когда-то застегнул на ней Герман. Вот кого бы она удавила в первую очередь, если б смогла! Но она не могла. Не была вольна в своем желании.
Ладно, чего без толку сожалеть! Нужно решить проблему – выполнить задание, разыскать бумагу старой королевы. Хольгрим проболтался, что со всеми королевскими документами работает не кто иной, как Себастьян, и старыми архивами занимается тоже он. Она уже сделала первые шаги и навела мосты через Кларенса: уговорила его вернуться домой, даже попытаться помириться с супругой, мол, давай делать вид, что мы друг другу безразличны. Тем самым она пыталась попасть в особняк к Коненталям, но пока ничего не выходило. Да еще Кларенса все труднее становилось водить за нос. Вернее, за нос-то он водился, верил в то, что она ему говорила, только действовал все импульсивней и настойчивей. Излишне часто искал с ней встреч, показывал характер, вновь устраивал ей сцены ревности… Так и норовил все испортить.
В общем, нужно было как можно скорее решить эти проблемы, так некстати связавшиеся в тугой узел.
И вот появился шанс. Слабенький, но шанс подобраться к Себастьяну и хоть что-нибудь узнать, а может, и порыться в его вещах. С курорта приехала мать Кларенса. С ней лично Вивьен не была знакома, да и не пыталась, но вот то, что женщина о ней ничего не знала, могло сыграть на руку. Вдовствующая маркиза Мейнмор решила устроить ужин с большим количеством гостей по своем возвращении. И, как сказали, она уже встретилась со своей невесткой и даже осталась довольна ею. А еще Вивьен вчера услышала, что сын Коненталя неравнодушен к супруге Кларенса. Причем, похоже, его чувства серьезны. Вот от этого Вивьен лишь злорадно усмехнулась – поделом им всем! Живут, жируют, а она?! Пусть теперь сопли на кулак помотают!
Храп прекратился.
– Моя нимфа встала? – проскрипел старик, приоткрыв щелочки глаз.
– О да, мой фавн! – тут же перешла на воркование женщина.
– И чем моя нимфа сегодня хочет заняться?
– Нимфа хочет, чтобы ты получил приглашение на один из сегодняшних званых обедов.
– К кому? – по-прежнему сонно поинтересовался Хольгрим.
– К Коненталям. С лечений вернулась леди Мейнмор, она созывает обед. Там будет весь цвет знати.
– Там будет Кларенс, – заметил старик, вмиг проснувшись от такой просьбы.
– Дурашка, ну как ты не понимаешь?! – потянулась к нему Вивьен. – Я хочу показать им всем, доказать всему свету и ему в частности, что я с тобой! Что я только твоя! – И страстно поцеловала его в губы.
– Тебе ни в чем нет отказа, – витиевато согласился Хольгрим, когда женщина прервала жаркие лобзания. – Я получу приглашение к леди Мейнмор. Еще до обеда!
Впервые в жизни Себастьян не знал, как быть. В том, что случилось позавчера, он винил только себя, и если бы смог прожить тот день заново, то… то он все равно повторил бы произошедшее. Это было выше его: выше чести, выше слова и разумения! Аннель, такая беззащитная, нежная, но такая страстная, что при одном воспоминании он чувствовал жар в груди, а голова кружилась от упоения! И что теперь делать, как выпутаться из ситуации, в которую угодили, он не знал.
А вчера вечером король усложнил все еще больше. Слушая бравурный доклад о том, как в государстве хорошо, как успешно поднята промышленность, сколького они побочно достигли, развивая всего лишь производство оружия, государь невпопад заметил:
– А все ж таки было бы хорошо, если бы ты умудрился сделать так, чтобы в конечном счете маркиза Мейнмор стала маркизой и будущей герцогиней Коненталь.
От неожиданности Себастьян поперхнулся, а потом, обретя дар речи, осторожно спросил:
– И каким образом вы предлагаете мне этого добиться? Я со смиренным нетерпением ожидаю подсказки вашего величества.
– Да уж не знаю! – сварливо ответил король. – Но все же лучшего варианта не придумать, если бы ты умудрился каким-нибудь образом разрешить вопрос в свою пользу. Тогда все бы было ладно: и государству удобство, и тебе счастье. А то не дело, когда один из верных моих людей так и не станет опорой государства в будущих поколениях. Только сразу тебя предупреждаю – никаких дуэлей и убийств под покровом ночи. Не хватало, чтобы противники возвели тебя на эшафот. Мне и так хватает проблем с архиепископом Темелином и с верховным королевским прокурором лордом Брогерстом. Они мне знаешь уже где со своей оппозицией?! Вот они мне уже где! – и король чиркнул ребром ладони себе по горлу. – И ведь спелись два мерзавца. И не сковырнешь. За одного церковь заступается, другой родовитостью в двадцатом колене давит. Почитай, один из самых первых родов со времен Анри Завоевателя. Так что решай проблему, и желательно спешно. А то тут с утра вдовствующая маркиза Мейнмор на штурм пошла, Аннели для своего сына – твоего кузена – добивается. А мне ей отказать очень трудно. С учетом того, как идут переговоры в Рейвеле, где верный нам Тумбони никак не может добиться согласия от Пацция Бардаса – ее папаши, сам понимаешь, что я вынужден буду выбрать. Так что сроку даю тебе пару месяцев, но не дольше.
И утром в подтверждение слов короля его тетка – вдовствующая маркиза Мейнмор – приглашала его с парой, если таковая имеется, на званый обед по поводу ее возвращения с вод. К приглашению прилагалось недлинное письмо, в котором она просила Себастьяна поговорить с братом, как сугубо положительного джентльмена подать пример и направить того на путь истинный, а именно задуматься о семье и отпрысках. После этих известий Себастьяну действительно захотелось кое-кого убить, однако он понимал, что это не выход.
На ужин в дом герцога я ехала, как на заклание. Наверное, даже бы на эшафот с большим энтузиазмом пошла, нежели чем на встречу с муженьком. Особо принаряжаться я для такого случая не стала, надела самое скромное из творений Патерэна. Жемчужно-серое платье, узенькое колье с дымчатыми опалами и мелким жемчугом, да и прическу собрала не особо пышную. Оглядевшись перед выходом, я бы, пожалуй, и не узнала себя. За время пребывания здесь я уже полностью освоилась с этикетом, с одеждой и корсетом – не путалась больше в длинных юбках, даже вела себя как местные девушки. Я уже отвыкла смотреть на собеседника прямо: если это был мужчина, наблюдала лишь боковым зрением, отвыкла смеяться, улыбаться, при этом не прикрыв губы веером, отставлять локти в стороны, сутулиться, закидывать ногу на ногу и сидеть в креслах и на диванах полностью, а не присаживаясь лишь на самый краешек. Так незаметно для себя я превратилась в местную леди. И все это меня не радовало. Совсем не радовало.
Карета остановилась перед крыльцом, лакей подал руку, и я, опершись на нее, спустилась. Особняк за это время ничуть не изменился. Он был прежним, как и той зимой, когда я впервые оказалась тут.
Поправив на плечах меховую накидку, отороченную песцом, я уверенным шагом, не выдающим моего состояния, направилась к парадному входу. У дверей в жаровнях полыхал огонь, разгоняя сгущающиеся сумерки, двое лакеев в парадных ливреях замерли по стойке «смирно». Лишь когда я приблизилась, один распахнул дверь, и я очутилась в холле. Все было по-прежнему и тут, однако я уже не была прежней. Кто-то из прислуги торопливо принял у меня накидку, а я, лишь бросив беглый взгляд в зеркало, двинулась вперед. Дворецкий поспешил мне навстречу.
– Добрый вечер, Бейкбор, – поприветствовала я. Имя вылетело как чертик из табакерки.
Мужчина согнулся в почтительном поклоне.
– Прошу за мной, миледи, – указал он на распахнутые в зал двери.
Там уже раздавались веселые голоса, кто-то из дам позволил себе легкий смех, выдававший непринужденную атмосферу. Все шло своим чередом.
Когда я появилась на пороге, все на мгновение стихло, позволив Бейкбору провозгласить, кто предстал перед собравшимися, а мне произнести:
– Добрый вечер, господа, – и как ни в чем не бывало направиться к герцогу Коненталю. Его, как главу дома, следовало поприветствовать первым.
Однако глазами я искала другого человека. И как бы внешне я ни была невозмутима, от осознания, что сейчас вновь увижу его, что посмотрю в глаза, в груди все трепетало. Из головы вылетело, что здесь и сейчас присутствует мой ненавистный супруг и его деспотичная мать ждет ответа на свое предложение. Я забыла обо всех. Главное – встреча с ним!
