— Ой ли, горемычная наша, вернулася-я-яа, блудница, где ты была-а-а?!
— Ох, где я только не была. Ты бы это… отправила что ли всех спать, а? Да и я что-то устала, — почти повиснув на радостной Жанне, простонала я жалобно.
И стоило только заикнуться, как все любопытствующие были удалены, а я вскоре оказалась в покоях князя в горячей ванне с пеной, а вокруг меня носилась Жанна и гоняла Соню, что б та получше умасливала мои телеса различными маслами и волосы ополаскивала. Затем меня обернули в пушистое полотенце, сопроводили под белы ручки в спаленку и заставили съесть плотный ужин, да еще и мятной водицы выпить, чтоб спалось лучше. Отпустив Софью, бывшая карга уселась рядом на постель и, томно вздыхая, попыталась то расспросить меня о моих приключениях, то, вдруг стреляя в меня своими глазками, на что-то личное намекать.
— Слушай, Жанна, ты бы говорила все как на духу. Ты меня вообще в тоску вводишь этими своими вздохами… что случилось?
— Так это… как бы это… Кариночка, а ты не рассердишься, нет?
— Валяй… рассказывай, — махнула я рукой, вдруг смачно зевнула, и устроилась в подушках. И что-то князя так стало не хватать.
— Только князю ни гу-гу, — вдруг посерьезнела Жанна, и наклонилась ко мне, сверкнув радостно глазками, — а мне предложение сделали. И я согласилась.
— Хм, — с сомнением отнеслась я к такой новости. Снова зевнула, потягиваясь на пуховой перине. — Жанна, да кто ж такой решительный-то?
— Я скажу, только сначала пообещай не злиться. И… не говори пока князю.
— Да где наш князь-то, кому рассказывать? — грустно заметила, вдруг шмыгнув носом. — Вот где он, а? Я тебя спрашиваю.
— Так знамо где.
— Где?!
Жанна хмыкнула, затем поднялась и поманила меня пальчиком в сторону… ванной комнаты?
Я нашла в себе последние силы, и в чем была, а именно в сорочке до пят, побрела следом. Там мы остановились у огромного зеркала, в котором отражалось убранство ванной, и указала мне на колечко, которое висело у меня на шее.
— Я его сразу узнала. Это кольцо Тигреи, другого варианта быть не может. Второе такое же у князя, а третье у Синеуса… говорят, что он его отдал Тигрее, но это не правда. Он у него остался, а нашей ледяной красавице подделку подсунул. Хотел ее подкупить, чтоб его нареченной стала.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, есть свои осведомители. Так вот ты его приложи к зеркалу и дай команду — кого желаешь видеть, зеркало и покажет.
— Ничего себе…
— А я тебя подожду за дверью, как только будешь готова услышать имя моего жениха, выходи.
И Жанна правда оставила меня одну. Что, и даже подслушивать не станет? Хмыкнула, затем решительно приложила кольцо к зеркалу и произнесла требовательно: «Покажи мне князя Эдуарда!».
И снова перед глазами комната в замке Тигреи, в которой явно тесно. Еще бы… трое разгневанных крепких мужчин и одна старушка, которая льет горькие слезы, а повсюду… мама дорогая и ёперный театр… погром полнейший. Это кто же так спальню уделал? Неужели моя Рута? Или князь постарался? А хорош-то как! Залюбовалась, если честно, муженьком. Высокий, статный, плечистый, весь в черном, и волосы так красиво лежат, и глазки сверкают, и грозное выражение его совсем не портит… ну-ка, что он говорит?
— Звук! — вспомнилось мне, что Тигра тоже вынуждена была уточнять свои требования к зеркалу.
И в тот же миг в ванную по эту сторону ворвались звуки рыдания Тигри, мне вдруг даже жалко ее стало, но прислушавшись, заскрипела зубами от досады.
— Да она… блудница каких свет не видывал. Меня… слышите, меня соблазняла, но я не поддалась ее чарам, — разошлась в своих обличительных речах старушка, — обманом завлекла, с поцелуями лезла, да-да… а ты что думал, она только мужиков целует?
— Зато как целует! — встрял мечтательным возгласом Синенький. Прибила бы!
Князь зарычал и вдавил очередную вмятину в стене кулаком.
— Успокойся, Эдуард, — попытался его урезонить Лео.
— Успокоиться?! — закричал мой муж, свирепо сверкая глазами. — Да что вообще происходит, я вас спрашиваю?! И где моя жена?!
— Судя по всему… — начал было блондин, но тут же умолк, так как Синеус опять встрял.
— Что? Жена? Твоя?!
— Ты что-то имеешь против?! — глухо зарычал князь, закатывая рукава.
— Остынь! — рявкнул на него Лео, и положил руку на плечо, стараясь удержать того на месте.
— Остыть! Этот шелудивый пес посмел лапать мою Карину! А ты остынь?!
Размахнулся и хотел было врезать второму демиургу, как тот вдруг тоже зарычал.
— Да она сама на меня кинулась! И поцеловала тоже сама!
— Убью, — глухо прошипел князь, и полыхнул так взглядом, что у меня внизу живота вдруг узел образовался. Мамочки, как хорош!
— Стоп! — встал между ними Лео, испортив такую сцену. — Подождите вы.
Смех, неприятный, скриплый, издевательский, прервал перепалку, и мужчины обернулись к старухе.
— Кхе-кхе… как забавно, сработало, ха-ха-ха, — веселилась Тигрея, подпрыгивая на месте, скрипя суставами.
— Что? — Эд нахмурился, затем решительно подошел к ней и встряхнул как следует. — Говор-р-ри, что за заклятие ты наложила на ее?!
— Э-э-э, зачем так трясешь? — заныла-заканючила ведьма, и снова хохотать стала, как ненормальная. — Я сама попалась на удочку… забыла ограничение повесить, чтоб женщины не велись…
— Что-о-о? — Лео тоже вдруг разгневался и подошел к Тигрее. — Отпусти ее. Сейчас она все скажет.
Наложил на ее голову руку, и та вдруг ударилась в откровения. Заклятие было неприятное, это правда, и называлось «страсть до смерти». То есть я в качестве объекта страсти любого, кто окажется на расстоянии не более трех метров от меня, должен был воспылать такой неземной страстью, что вполне способен был бы удушить или еще каким-либо образом лишить меня жизни. Причем все это должно было произойти в процессе… так сказать излияния той самой страсти. Ужас. Чем меньше сил магических у одержимого, тем страсть сильнее.
— Тигра, ты еще какие-то рамки задала. Вспоминай, — потребовал Лео.
Мне вот тоже как-то сомнительно стало, столько людей было вокруг, и что? Только в ресторане гостиницы все с ума посходили, а как же на заправке, в замке той же Тигры… нет, тут что-то не так.
— Да… первая активация… одежда любая, но красного цвета, — монотонно продолжила страху, закатывая глаза.
Эд зашипел что-то, но Лео его остановил рукой.
— Дальше, — выдохнул мой супруг.
— Закрепитель — желание Вершителя судеб к этой женщине. В целях создания конфликта интересов.
Мужчины переглянулись, причем Лео покраснел, а Эд мрачно уставился на своего наставника.
— Третья фаза, которая должна была уничтожить любовь князя к соблазнительнице — вступление в интимную связь с любым из двух остальных демиургов. Для верности — наложение второго слоя заклинания, которое снимает все ограничения, испытываемые самими демиургами.
— То есть ты даже себя не оградила от действия заклинания? — удивился Лео.
— Мне было любопытно. И да… зачем было ограждать себя от возможности так сладко отомстить.
— Мразь! — холодно, брезгливо плюнул в сторону Тигры мой ненаглядный, и отошел к окну, повернувшись к застывшей посреди комнаты троице.
— Мда. Как снять эту завис… заклятие? — подал снова голос Лео, тяжело вздохнув, при этом глядя куда-то в сторону.
О, он хотел сказать «зависимость»? Так Лео и до сих пор ее испытывает? Ко мне? Мама дорогая!
— Н-н-никак. — Тигра вдруг затряслась и рухнула на пол без сознания.
— Что ты сделал? — закричал Синеус.
— Да ничего я не делал, — опешил Вершитель судеб и попытался привести Тигру в сознание. — Не может быть!
— Что? — повернулся Эд, смурнее прежнего.
— Да она померла, что ли, — растерялся Лео и провел какие-то манипуляции руками, затем зарычал. — Вот стерва! Она сама себя убила. Лишь бы нам не раскрыть информацию как снять заклинание.
— Что?! — Эд пронесся ураганом, подхватил Тигру и перенес ее на кровать, заваленную балдахином.
Тоже проверил ее ауру руками, и зарычал.
— Сам бы придушил.
— Послушай, Эд, я думаю, что снять заклятие сможет только Карина… сама.
— Как?
— Ну, есть одна идея. Осталось найти ее. Кстати… у меня опять такое чувство, что за нами наблюдают. Вот только кто?
Я тут же отняла кольцо от зеркала, и тяжко вздохнула. Надо же… Тигреи больше нет. И мужчин я теперь боюсь, они же меня на кусочки порвут, особенно Эд.
Вернулась в спальню, размышляя, что я вообще-то беременна и, следовательно, мне такие стрессы вредны по определению. Потому я сейчас лягу спать, а об остальном подумаю завтра. У самой постели отиралась Жанна с огоньком любопытства в глазах и лихорадочным румянцем на щеках.
— Кариночка, — всплеснула она руками, едва разглядела мое лицо, — а чего это личико у нас такое бледное? Что так расстроило, мое золотце.
