– О своих пределах я ведаю. Беда происходит тогда, когда кто-то решает, что ему не положен никакой предел, владыка Талос…
Библиограф Мимир работал. Он мерно поднимал и опускал сачок на длинной ручке, вылавливая заблудившиеся книги. Те сбились в стаю под самым куполом библиотеки Башни Дождя и вяло шевелили обложками.
Фокусник, свесив ноги, листал висящую в воздухе книгу.
– Что ты ищешь? – спросил Мимир, когда Марко со вздохом захлопнул том и легким жестом услал его прочь.
– Не знаю, – признался Марко. – Хроники начальных времен Магуса… их почти не осталось.
– В то время люди Магуса жили просто. История их не заботила, они сами были историей. А когда началась война с «темниками», вам стало не до хроник. Ваша Служба и Совет появились еще позже. Всего тысячу лет назад. Чего же ты хочешь?
– Правды.
Одна из книг рванулась прочь, прямо на факел голубого огня в центре свода.
Великан быстро повел сачком и пресек ее самоубийственный порыв.
Торопливо выхватил том, перелистал дымящиеся страницы, озабоченно качая головой. Захлопнул на замок и примкнул строптивый экземпляр на цепь у пояса.
– Прошлое похоже на подземелье, куда веками складывали вещи. Опасные вещи, – сказал великан. – А книга – тихая свеча и освещает малую часть подземелья. Зачем ты лезешь в черный подвал, юный Ловец?
Марко улыбнулся:
– Давно меня никто так не называл.
– Какая разница, сколько лет твоему телу? Твое сердце бьется так сильно, что я слышу его за стенами библиотеки. Так какой правды ты ищешь?
– Хочу понять, что произошло, когда был подписан Договор. Хочу знать, кто такие Видящие.
– Есть знание, которое может переломить хребет, – не сразу ответил великан. – Ты уверен?
– Больше, чем когда-либо, – твердо сказал Марко. – Больше, чем тогда, на Рюгене.
Мимир грянул сачком о доски, мостки зашатались, и Марко едва не улетел, успев ухватиться за перильца.
Стены библиотеки затряслись, книжные стеллажи содрогнулись от единого удара, когда тысячи книг разом сорвались с насиженных мест, заметались по гулкому колодцу, где закрутился вихрь бумаги, пергамента, кожи. Мимир протянул руку и выхватил из шелестящего потока неприметный том, утихомирил в костистой ладони, протянул фокуснику:
– Это лишь слабый след, но большего у меня нет. Первые не помнят и этого.
– Что значит – не помнят? – пальцы Марко дрогнули над книгой.
– Мы знаем, что было от начала времен до битвы на поле Тальтиу. И что было после, – сказал великан. – Но что случилось тогда, когда был заключен Договор, никто из первых не помнит.
– Никто?!
– Солнце победы клонилось на сторону первых, – хмуро сказал Мимир. – Вожди людей были повержены, семь владык фейри были непобедимы. Меч Нуаду[27] разил без промаха. Войска подступали к холмам, на которых стояли шатры людей. А потом… Один миг – и мир оказался иным, совсем иным. Вожди были повержены, скованы в Печатях, большинство из нас оказались в Скрытых землях, а те, кто уцелел, стали таиться во мраке.
Марко крепко держал книгу. Теперь он ее не отпустит.
– Обойди все Скрытые земли, опроси всех на Авалоне, перетряси всех, кто еще остался во Внешних землях, они все ответят тебе одно и то же, – сказал Мимир. – Я двести лет потратил на поиски ответа. Все впустую. Ответ – что же случилось на поле Тальтиу – надо искать у людей.
Книги возвращались на свои места, суетливо хлопая обложками, втискивались на полки. Мимир посмотрел вниз, и улыбка тенью промелькнула по его хмурому громадному лицу.
– Тадеуш пришел.
* * *
Дженни открыла глаза. Оказывается, она плакала. Отчего, почему, о ком? И сама не скажет – сон стремительно исчезал, таял, как снег под дождем, острая боль уступала место тихой печали, звонкой тишине внутри. И слезы высыхают на щеках.
Было ли это воспоминание о прошлом, которого не вернешь, или горькое предчувствие будущего? Дженни ни в чем не была уверена. Если бы Арвет был рядом, все было бы иначе.
Если бы он был рядом.
Свет сквозь частый оконный переплет дробил комнату на светлые прямоугольники.
Сколько она проспала?
Разве это важно…
Кажется, она уже просыпалась в этой комнате, встретилась с Марко и… потом заснула?
Возле кровати лежала стопка одежды, и Дженни взялась за нее с плохим предчувствием.
Так и есть.
Джинсы китайского пошива в стиле «раз мешок, два мешок, сверху будет ремешок». Растянутая толстовка а-ля «увидеть Гарлем и умереть». Тошнотворная футболка с покемонами. Кроссовки у кровати окончательно укрепили ее во мнении, что сегодня она будет выглядеть как подросток из бедной американской семьи, живущей в трейлере и питающейся скунсами и гремучими змеями, которые забегают и заползают к ним во двор.
Небольшой умывальник обнаружился в углу, вчера она его не заметила. Как ни старалась не глядеть, но все же оценила вид в зеркале на стене. И в раздражении вышла к деду.
Ветер бродил по комнате и ворошил бумаги на столе. Марко Франчелли швырял чайкам еду из распахнутого окна.
Дженни неслышно встала у него за спиной. Раньше они играли в подобные игры. Например, «проберись на кухню и укради печенье, чтобы дед в своей половине вагончика не услышал и шороха». Раньше…
Готовил ли Марко ее так к жизни в Магусе? Сколько в его действиях было любви, а сколько – расчетливого смысла?
Дженни помотала головой. Раньше она бы возмутилась, если бы это оказалось правдой, но сейчас… это такая ерунда. Главное, дед все-таки жив, ее не обмануло предчувствие, не солгали голоса, которые она слышала на Дороге Снов все эти месяцы, наполненные отчаянием.
Марко обернулся.
Дженни подошла, обняла его, замерла. Успокоилась.
Дед погладил ее по голове. Ветер бродил по комнате. Внутри Дженни было так же прозрачно, ветрено и тихо.
Когда она была маленькой, то забиралась к деду на колени и требовала сказки. И дед рассказывал – старинные сказки, чудные, про великанов и людей, про гоблинов и богов, про дела давние, давно забытые, времена, когда волшебные существа жили среди людей.
– А что ты делаешь? – спросила она.
– Чаек кормлю.
Девушка заглянула в пакет и изумилась:
– Чипсы?! Ты этих клювокрылых чипсами кормишь?
– Почему бы и нет?
– Вот почему! – Дженни решительно отобрала пакет, забралась с ногами в кресло и сурово поглядела на деда. – Будет серьезный разговор, – предупредила она. – Так что не вздумай хвататься за жабу-светоеда или исчезать в дыму и пламени. Не поможет. У меня куча вопросов, и ты сейчас будешь ее разгребать. Никуда не денешься.
Марко безропотно поднял руки:
– Спрашивай о чем хочешь.
– Что, правда? – поразилась Дженни. – Никаких встречных условий? Ничего в духе «доро-гая-сперва-посади-семь-кустов-роз-и-перебери-го-рох»?
– Капитуляция на твоих условиях, – подтвердил дед. – Валяй, мучай старика.
– На тебе где сядешь, там и слезешь. Где мой бюнад?
– Что?
– Платье мое, в котором я приплыла. Оно было красивое. В отличие от того, что сейчас на мне надето, Марко. Это вообще трудно назвать одеждой.
– Наверное, у Юки, – задумался дед. – Я принесу.
– Да уж принеси! – строго кивнула девушка. – А то я буду ходить в простыне. Кто такая Юки, и где ты, черт возьми, достал чипсы? У вас тут в замке супермаркет?
– Юки Мацуда – глава Службы Вольных Ловцов. Самая главная в Башне Дождя. А чипсы я захватил из Внешних земель.
Дженни захрустела чипсами. Дед терпеливо ждал.
Она хотела сказать, что очень соскучилась, но с языка сорвался вопрос, который она таила и не хотела задавать:
– Почему вы меня не спасли тогда, во время штурма?
Марко повернулся спиной к окну, солнечный свет обтекал его. Распущенные седые волосы засверкали, и лица его Дженни не видела.
– Мы не могли вернуться, – сказал дед – Я не подготовился к столкновению с одержимыми. Нам пришлось отступить.
– Без меня?!
– Нам пришлось, – Марко говорил сухо и отрывисто, и это больше всего задело Дженни. Он мог бы сказать, что ему очень жаль. Хотя бы это!
«А тебя бы это утешило? – сама у себя спросила Дженни. Холодная, злая, собранная, как перед трюком, взрослая Дженни – у той прежней беспечной девчонки. – Тебе стало бы легче?
– Нет. Но мне стало бы понятней!»
– Мы бы все погибли, и тебя никто бы не спас.
– Меня и так никто не спас! – Дженни смяла пакет. – Фреймус допрашивал меня. Он мне сыворотку правды вколол! Паука на вену посадил! Я его с мясом вырвала!
Она задрала рукав, Марко прикрыл глаза. Конечно, он видел этот шрам, когда ее принесли. Но знать причину этого шрама…
– Если бы я мог отдать жизнь и спасти тебя, я бы так и сделал, – сказал Марко. – Но…
– …но ты не отдал жизнь! – зло бросила Дженни. Она не думала, что в ней осталось столько боли и ярости. И ведь столько времени прошло, столько всего пережито, а этот невыговоренный ужас все сидит в душе, еще жжет сердце.
