Время приближалось к полудню. Я сидел и читал «Любовь и верность», попивая неплохое вино. Рыцарь с невероятными трудностями подбирался к башне чернокнижника, попутно мысленно сочиняя сонеты любимой. И тут услышал стук копыт нескольких лошадей. Встал, открыл погреб и подошел к окну во двор. Осторожно выглянул и замер, готовый в любой момент сорваться. И снова стал собранным, как тогда, дома, «потом разберусь», отогнал промелькнувшую мысль о навязчивости такого состояния. Агна вышла из летней кухни. Звук приближался. «Куда вышла!» — и со злостью вцепился в подоконник, чтоб не выбежать самому. Во двор влетел Рон с двумя оседланными лошадьми.
— Агна, Егор, собирайтесь. Все вопросы потом.
Спрыгнул и обнял Агну.
— Агнушка, слава Спасителю, ты не в лесу, пожалуйста, быстро переодевайся и бери самое необходимое. Возможно, мы сюда не вернемся. Ну что ты, родная, все будет хорошо! Только сейчас надо поспешить. — И поцеловал оторопевшую Агну. — Егор!
Я уже был на улице. Мне и брать было нечего. Джинсы, футболка, кроссовки, ремень. Кобуру с запасной обоймой Агна выбросила. Она уже очнулась и забежала в дом.
Действительно молча. Рон был одет по-военному: под курткой кольчуга, на перевязи слегка изогнутый узкий меч в простых ножнах, кинжал. К седлу был приторочен арбалет и какие-то вьюки. Навьючены были и две оставшиеся лошади. Рон хмуро посмотрел на меня и махнул рукой:
— У тебя же ничего нет.
— Я верхом не умею!
Он замер. Резко шагнул ко мне и чуть нагнулся, глядя прямо в глаза.
— Ничего, привяжу к седлу, — произнес раздельно, а я ужаснулся, увидев плотно сжатые губы и холодные неподвижные глаза. Явно злой и взведенный, как пружина. Таким я его еще не видел.
— Еду брать? — Агна была одета в такой же, как у Рона, костюм, набитая холщовая сумка через плечо и кинжал на поясе.
— Бери, только быстро. — И уже мне: — Садись на вороного, он спокойней, — и взял коня за уздечку.
Я, конечно, видел ковбойские фильмы. Взялся за луку седла одной рукой, потом представил, как буду садиться, и перехватился другой. Точно так же с ногами. Вставил нужную ногу в стремя и со второго раза забрался. И этот считается спокойным конем! Рон подтянул стремена по размеру и связал мне ноги длинной веревкой под животом коня. Потом что-то сделал с седлом, и передняя лука опустилась вперед.
— Ложись на гриву, обними коня за шею и держись крепче. Да отпусти поводья, они тебе не нужны.
Я послушно выполнил эти распоряжения.
«А ведь, пожалуй, не упаду… да что, в конце концов, случилось?! От кого бежим? И Агну тоже берем», — подумал, но промолчал, помня взгляд Рона.
Мы тронулись в путь. Сначала шагом, потом рысью и, наконец, легким галопом. Вскоре свернули на лесную дорогу и поехали медленней. А потом мне стало не до отслеживания пути. Бедная моя задница!
Ехали долго. То галопом, то рысью, иногда шагом. Самое противное рысью — я матерился сквозь зубы и боялся разжать руки. Наконец запахло рекой, и через несколько минут мы вошли в воду и пустили коней шагом. Я осмелился и выпрямился и чуть не взвыл! Пришлось тут же поднялся на стременах — немного полегчало, но нужно было держать равновесие — не расслабишься толком. Так и ехал дальше: поднимаясь и опускаясь на стременах. Руками вцепился в гриву. Повод за длинный ремень был привязан к седлу Рона. Лошади тяжело дышали и норовили попить воды. Всадники их сдерживали. Ехали вдоль берега по мелководью вниз по течению. Река была спокойной и неширокой. Другой берег, правый, был крутой и заросший кустарником. Встречались песчаные обрывы.
— Рон! Если ты не объяснишь, что случилось, я не знаю, что с тобой сделаю! И не дай Спаситель, причина будет несерьезной! Из-за чего я должна бросать дом и менять свою жизнь?
— Из-за него. — Рон кивнул в мою сторону. Хоть это и так было ясно, но я вздрогнул от неожиданности и внутренне напрягся. — А если конкретно: я убил помощников Спасителя.
— Что?
— Сегодня утром ко мне прискакали три помощника, все в боевом облачении. Старший — главный пес епископа. Двое вошли, один остался у лошадей. Спросили, зачем мне понадобился лингвор. Я не нашелся что ответить и сказал, что они, видимо, ошиблись или их ввели в заблуждение. Старший объяснил, что мальчишка, сын почтенного купца Матвуса, на занятиях в храме похвастался перед приятелями, что держал в руках настоящий древний амулет. Служитель-преподаватель заинтересовался и оставил его после уроков. Тот служитель оказался помощником, они часто работают под видом обычных служителей или вообще нецерковников, и он выяснил, что мальчишка передавал мне по заданию отца амулет и что это лингвор. Уж очень характерно выглядит. Допросили Матвуса — тот подтвердил, это же не криминал. Я, конечно, просил сохранить все в тайне, но не осуждаю: если допрашивают помощники, это серьезно. Пусть даже без пыток. Что же он сам лингвор не привез, — с досады Рон стукнул кулаком по бедру, — эх, вечно у него дела!
Так вот. Старший опять у меня спрашивает, но теперь уже — где чернокнижник. Я испугался. Помнишь, я говорил, почему не сдал тебя графу? — обратился прямо ко мне и, не дождавшись ответа, продолжил: — Был у меня друг, тоже охотник. Разбогател, остепенился и зажил с семьей в Гаранде. Хороший особнячок купил рядом с графским замком. А тут епископ в силу вошел. Стал приглашать помощников со всех земель, а они отнюдь не аскеты, вот и решили под свою резиденцию этот особняк забрать. Родни влиятельной у друга не было, поэтому его просто объявили чернокнижником и сожгли вместе с женой, а детей — по монастырям. Я стоял в толпе на площади и смотрел, как их сжигали. Выл от бессилия! — Он сжал руками луку седла, аж пальцы побелели. — Если бы не Агна, натворил бы глупостей.
Агна грустно вздохнула и покачала головой. Рон замолчал на минуту, успокаиваясь.
— Испугался и молчу. И чувствую, как злость во мне закипает. А тот, видимо, любил людей пугать и страхом их наслаждаться, продолжил: «А знаешь, что положено за укрывательство чернокнижника?», медленно так произносит, мне в лицо смотрит и улыбается. И видимо, злость мою узрел. Отскакивает и кричит второму: «Вяжи!» Тут я почувствовал, как сила колыхнулась. А дальше уже не думал, заметил только, что второй в меня «сеть» из «деревяшки» кинул. Откатился в сторону, метнул второму кинжал в шею, старшего мечом второго зарубил. С третьим пришлось повозиться. И зачем он в дом забежал? Ну и дисциплина у них, совсем распустились. Его задача была ноги унести, если что не так, и доложить кому положено. Да, и «главный пес» поторопился, не узнал про меня ничего и поехал всего с двумя воинами и без мага. Амулетов даже не захватили.
Агна слушала молча и все больше и больше хмурилась.
— Эх, Рон, Рон. Что же ты наделал! Куда нам теперь? Помощники уже по всем соседям сообщили про тебя и про Егора!
— И про тебя, Агна. Слишком многие про нас знали. А если были у тебя с обыском, то наверняка поняли, что Егор у тебя скрывался. Наверняка помощники будут охотиться на нас троих.
Я был раздавлен. Из-за меня жизни Агны и Рона поломались, их рано или поздно ждет костер. Никуда не приткнуться, вечно в бегах. Быстрая связь, как я понял, здесь была, а церковь — межгосударственная. Может, сдаться местным магам? Пусть изучают, а самому выторговать у них защиту для Рона с Агной? Вполне здравая мысль, не вечно же мне у них камнем на шее болтаться. А смогут ли вообще маги защитить от церкви? И примут ли они какие-то условия от меня? Мне бы добыть что-нибудь для торговли с магами. Ничего я еще не знаю! А как неудобно перед Агной и Роном! Нянькаются со мной, и ведь не бросят.
Мое самоедство прервал возглас Агны:
— Так кони церковные, что ли?
— Дошло? — улыбнулся, наконец, Рон. — Не переживай, меток нет, я проверил. Нам скоро на ту сторону. — И показал рукой на удобный спуск к воде на правом берегу. Метров через двести.
Мне развязали ноги. Переправились без проблем и доехали до ближайшего лесочка на правом берегу. Если в графстве в основном были леса, то здесь уже лесостепи, а далеко на горизонте, в туманной дымке виднелись горы. На севере.
Привал! Я с удовольствием размялся и упал на траву. Ныло все тело. Особенно ноги и то, что пониже. Там же все и горело. Спина мокрая от пота, и, по-моему, напекло голову: голова слегка болела и кружилась. Агна смочила мне ее водой, стало полегче. Перекусили пирогами с грибами и запили водой. Отдыхаем. И мы, и кони — им ослабили подпруги.
— Чего такой смурной, Егор? — спросила Агна.
Я открыл глаза.
— А что, есть повод радоваться? Бежим вон куда-то…
— Да не переживай, Рон что-нибудь придумает. Я вот уже успокоилась… почти.
— Вот именно, что Рон! — Я рывком сел, не обращая внимания на боль. — Ро-он! — протянул с сарказмом. — У вас вся жизнь из-за меня наперекосяк, а я должен быть спокойным? И «Рон что-нибудь придумает», — передразнил Агну, — а я что, без головы? Или совсем маленький? Вы тут нянчитесь со мной, кормите-поите, постельку мягкую стелете, убиваете из-за меня, бежите из родных мест неизвестно куда, и я должен быть спокойным? Вы от каждого человека шарахаться станете! А я… спокойненько следовать за вами и прятаться за дядю Рона. Да я же просто свалился вам на голову и все поломал! — Выплеснул эмоции и упал обратно в траву. — Не надо было меня подбирать. Так было бы лучше для всех. — И закрыл глаза. До чего муторно на душе! И высказал не все, и не совсем то, и неохота больше ничего говорить. И думать. И действовать.
