– Не надо, – сказал он тихо. – Не бойся. Луна – мой закон. Лунный камень – мой свидетель. Ты – моя беда и мое богатство. Будь со мной. Будь со мной. Будь…
Он сделал первое движение, входя в меня. Глубже. Еще глубже. Я закусила губы, цепляясь за его колени. Он помедлил и снова начал двигаться – ритмично, настойчиво. Неумолимо. Толчки становились быстрее, жестче, неудержимее… Его ногти впились в мои бедра, я услышала нарастающее, тяжелеющее дыхание, длинный хриплый стон, больше похожий на рычание… Тяжелое тело накрыло меня, Фэрлин прикусил кожу на моей шее, и я вновь услышала перелив хриплого рычания в его гортани. С внезапным страхом вцепилась в его плечи, почти отдирая его от себя, заставляя поднять голову, взглянуть на меня. Увидела застывшее лицо, оскаленные зубы, зажмуренные глаза… Сквозь белые острые зубы рвался наружу тихий жуткий звук… Я встряхнула его, вцепляясь в его волосы:
– Открой глаза… Фэрлин! Открой глаза! Взгляни на меня! Смотри на меня! Смотри на меня…
Все более размашистые, быстрые толчки. Медленно размыкающиеся глаза – затуманенные, чужие, жаждущие… Зубы, готовые впиваться, рвать, кромсать…
– Фэрлин! Фэрлин! Фэрлин! Смотри на меня! – умоляла я его, извиваясь под его телом. – Смотри, смотри на меня!
Он смотрел, словно просыпаясь – возвращаясь. Нестерпимая пустота его взгляда медленно таяла, отступала звериная зелень. Глаза блеснули, узнавая меня, губы накрыли мой рот – но уже в нежном, долгом поцелуе…
Он содрогнулся – раз, другой, третий… застыл и обмяк, прильнув ко мне. Пот покрывал его кожу, мокрые волосы лежали на моей груди. Последняя затихающая судорога прошла по всему его телу. Мне было неудобно и тяжело, я шевельнулась, и он медленно освободил меня. Лег рядом. Тяжелая рука покоилась на моей груди, твердое колено – на моем бедре. Наши дыхания медленно выравнивались, сердца успокаивались. Стало зябко, я вздрогнула. Фэрлин медленно шевельнулся, подвигая меня с влажных простыней к себе, подтыкая мне под спину покрывало. Сонные губы коснулись моей щеки.
– Я… ты моя. Моя… Моя.
Он уже спал; но горячее, прижавшееся ко мне тело, рука, обнимавшая меня, дыхание, касавшееся щеки, продолжали твердить – моя, моя… Ощущая глубокую саднящую боль, я неотрывно следила за медленно движущейся луной, а та спокойно наблюдала за нами. Свет ее сиял и в камне, прикрытом его тяжелой ладонью… Наконец утомленные глаза мои закрылись.
И открылись, только когда их коснулся солнечный луч. Вздрогнув, я села: никогда я еще не оставалась в этой кровати до восхода солнца. Поднявшись, начала торопливо одеваться. Камень запутался в складках одежды, и я потянула серебряную цепочку.
– Он ваш.
Вздрогнув, я оглянулась. Лорд лежал, заложив за голову руки – все это время наблюдал за мной.
– Не снимайте, – продолжил спокойно. – Теперь он принадлежит вам.
Цепочка зацепилась за волосы. Пытаясь распутать пряди, я сказала напряженно:
– Мы в расчете. Мне не нужны ваши подарки.
– Это не подарок, леди, – отозвался он в тон и сел, откидывая покрывало. Я поспешно отвела глаза – и потому не успела увернуться. Фэрлин подхватил меня за талию, прижал к себе. – Вы не долг мне отдали. Вы подарили мне радость. Носите это украшение, леди… хотя бы до свадеб.
– Теперь я могу идти? – тихо сказала я ему в грудь.
Его руки медленно, нехотя, разжались.
– Да, но…
Я ждала продолжения, но Фэрлин молчал. Исподлобья взглянула в его лицо – он задумчиво смотрел на меня.
– Идите, – только и сказал он.
* * *
За обедом кусок не лез мне в горло. Я сидела, опустив глаза, ощущая щекой настойчивый взгляд хозяина замка и едва слыша перелетающий над столом разговор. Он находился так близко, и подробности прошедшей ночи были так свежи… Я отчаянно вскинула голову, встретилась взглядом с горящими глазами лорда – он думал о том же. Я резко отодвинула тарелку, встала, бормоча что-то о нездоровье. Бросилась прочь, в свою комнату, запереться от него… от себя…
Как всегда, не услышала шагов – Фэрлин настиг меня, схватил, молча толкнул к стене, подхватывая, поднимая, торопливо расправляясь с одеждой – моей и своею…
– Нет! – испуганно крикнула я, но он вошел в меня – резко, грубо, больно; я всхлипнула, и, выругавшись, он замер.
– Прости… – шепот обжигал мне шею. – Я сошел с ума. Стоит только взглянуть на тебя, даже подумать… Прости.
Он снова начал двигаться – медленно, осторожно, постепенно убыстряя темп. Чувство ожидания, сладкого напряжения расцветало в моем теле, как невиданный цветок, и я подалась ему навстречу, обхватывая Фэрлина ногами. Он глухо застонал, уткнувшись головой в мое плечо…
Фэрлин молча целовал мои волосы, глаза, шею. Я отстранилась, поправляя одежду.
– Нас могут увидеть. И… я думала…
– Что? – спросил он, легонько поглаживая мою грудь.
Меня пробрала дрожь.
– Пожалуйста, – прошептала я, отстраняя его руки. – Я думала, после того как вы… мы…
– Я тоже так думал. Но, познав вас один раз, хочу вас снова и снова… Что же мне делать, леди? Что мне делать?
Фэрлин поднес к губам мою руку, легко поцеловал пальцы.
– Но я не хочу больше ни к чему принуждать вас. Я не хочу ненависти. Во мне нет гнева, и прошу не гневаться на меня…
Он не сердится на меня за то, чего я не совершала! Я сжала его пальцы.
– Как вы догадались, что тогда была именно я?
– Я видел вас. Я обернулся и увидел убегавшую женщину… ваш рост… ваша одежда… и…
– И?
– Женщина хромала.
Так как я молчала в полном замешательстве, Фэрлин продолжил:
– Боюсь, я больше виноват в том, что случилось. Нельзя играть с женщиной… с такой женщиной, как вы. Бэрин предупреждал меня.
Он смолк, рассматривая меня пытливо.
– Вы ничего не говорите.
– Что я должна сказать?
– Что вы ненавидите меня за то, к чему я вас принудил.
Я молчала. Я должна была это сказать. Но я думала лишь о том, как он близко, что моя рука в его руке, что голос его осторожен и даже нежен… Вздохнув, я потянула ладонь из его пальцев.
– Я не ненавижу вас, лорд Фэрлин, – сказала, отступая.
– Презираете?
– Нет.
– Боитесь?
– Нет.
– Что же тогда?
– Я не знаю.
– И если, – сказал он медленно, – я позову вас или приду к вам…
– Нет!
Шагнувший ко мне Фэрлин остановился.
– Почему?
– Удовлетворение вашей похоти или… – Я вздохнула, признавая это: – Или моей… недостойно ни вас, ни меня. Помните об этом. И держите себя в руках. И… пожалуйста, пожалуйста… не прикасайтесь ко мне!
Я стремительно пошла от него по коридору. Услышала за спиной смех.
– Держите себя в руках! – повторил Фэрлин с явной издевкой.
* * *
Я разглядывала свадебный наряд сестры. Каждая невеста везла его с собой из дома – чтобы не ударить в грязь лицом перед женихом и будущей родней. Ярко-алое, украшенное жемчугом и золотой вышивкой платье лежало на постели. Эйлин, мурлыча, расправляла складки и проверяла, не порвались ли где тончайшие кружева. С распущенными светлыми волосами, веселая и свежая, она, как никогда, была прекрасна. Завтра ЕЕ день.
– Ты счастлива, да? – не удержалась я.
Эйлин взглянула на меня сияющими, голубыми, как весеннее небо, глазами.
– О да, я так его люблю! Хотя все еще боюсь… Мэтт так покорен своему лорду. И если лорд Фэрлин вдруг передумает… О, если бы он тогда умер!
Она осеклась, уставившись на меня испуганными глазами. Я смотрела на нее, медленно осознавая услышанное.
– Ты… – выдохнула я. – Так это была ты, Эйлин?
– Да! Да! – Сестра раздраженно вскочила с кровати. – Или надо было позволить ему завладеть мной, потому что ни ты, ни Мэтт ничего не хотели сделать? Ты ведь могла покончить с ним еще тогда, в моей спальне! Если б не его проклятое колдовство – он почуял что-то, повернулся…
Я смотрела на нее – такую хрупкую, нежную… беззащитную?
– Но… – сказала я медленно. – Он говорил, на женщине был мой плащ… она хромала…
– Ну конечно! – нетерпеливо воскликнула Эйлин. – Никто не должен был меня узнать!
– Ты переоделась в мою одежду, ты знала, на кого он подумает, – продолжала я так же медленно, – и потому подкинула мне нож. Если б лорд обвинил меня, ты бы не призналась?
– Что тебе-то терять! – выпалила Эйлин. – А у меня впереди целая счастливая жизнь!
Я разглаживала на коленях юбку, наклонив голову, чтобы Эйлин не видела моего лица. Все еще оберегала ее – по привычке…
– Послушай, ведь все обошлось! Что теперь об этом? – произнесла Эйлин примирительно. – Завтра после свадьбы мы уедем в дом Мэтта…
– Мы? – Я взглянула на нее исподлобья. – Ты имеешь в виду – ты и я?
– Ну конечно, – сказала Эйлин. – Куда ж тебе еще деваться? Ты ведь моя сестра!
– Неужели ты наконец вспомнила об этом? – сказала я, устало поднимаясь. – Ты, похоже, можешь со всем сама справиться…
– Но ты-то ведь никому не нужна, кроме меня, – отозвалась Эйлин. – Знаешь, завтра тебе надо надеть что-нибудь понаряднее. Думаю, вот это подойдет…
