– Почему вор? Мы встречались лишь дважды. В жизни я общался с сотнями людей. Любой бы мог приходить ко мне во сне. Но каждый раз припираешься именно ты.
– Не беспокойся. Рано или поздно я оставлю тебя в покое.
Йуола тихо застонала, не открывая глаз, и перевернулась на другой бок.
– Посмотри. – Гаррет кивнул на улицу.
Я выглянул в окно и, к своему удивлению, увидел, что на склоне горы растет старый каштан с бугристым стволом и высохшими верхними ветвями. Почти все его льдисто-огненные листья опали, и оставшиеся едва слышно звенели.
– Времени почти не осталось, – туманно сказал вор.
– Времени для чего? – не понял я.
– Для всего, – столь же загадочно произнес он и тут же переменил тему: – Я слышал, что ты убил одного из Проклятых.
– Ветер нашептал?
– Что-то в этом роде, – улыбнулся собеседник.
– Он заслуживал смерти. – Ответ прозвучал у меня, как оправдание. – Он убил Лаэн.
– Ерунда. Он этого не делал.
В моем животе лопнул лед.
– Объясни, – хрипло попросил я.
Вместо ответа он подошел к Йуоле и накрыл гадалку своей курткой.
– Лаэн очень заботилась о тебе. В тот день она увела Проклятых за собой, чтобы враги не нашли тебя. Хотя у нее был шанс сбежать. Но им не удалось убить твою жену в бою. Это сделала ее же «искра». Любовь заставляет совершать удивительные вещи… Особенно когда она сильна. – Глаза Гаррета были сделаны словно из ртути, и в них светилось сочувствие. – Она спасла тебя, убийца.
– Убийца… Да. Ты прав. – Я горько усмехнулся. – Я убил ее!
– Нет. Спас, – не согласился он. – Из-за своей любви к тебе она ни в чем не уступала Проклятым в битве.
– Это не помогло ей выжить!
Отблески пламени падали ему на лицо, делая суровым и отстраненным. Гаррет вытащил из сумки книгу Роны, открыл, сдул со страниц пыль. Я не стал спрашивать, как к нему попал дневник Кавалара. Вор на то и вор, чтобы доставать бесценные вещи. Особенно когда тебе все это только снится.
– Ты же читал, – с ноткой укоризны произнес он и открыл книгу. – «Сильнее любви магии нет. Она – источник всего сущего. Перед тем, кто освоит это чувство без остатка, открываются воистину грандиозные перспективы…» Ее любовь спасла тебя, а твоя – ее.
Поймав мой мрачный взгляд, он убрал дневник обратно в сумку:
– Наемный убийца и тип, крадущий все, что плохо лежит, говорят о любви. Воистину наступили темные времена!
– Кто ты? – тихо спросил я.
– И ты ждешь честного ответа от глупого сна?! – изумился Гаррет.
Йуола всхлипнула во сне, и огонь стал медленно гаснуть, заполняя комнату пляшущими, осмелевшими тенями.
– Надежда призрачна, – произнес он очередную загадку. – Но мы еще успеем поговорить. Когда с неба посыплется пепел. Удачи, – пожелал вор.
И я проснулся.
Наступил последний месяц зимы, и скудность нашего рациона теперь приводила в уныние даже самых законченных оптимистов. Мы стали выбираться на охоту, но везло крайне редко – звери ушли с высоты в долины, туда, где у них был хоть какой-то шанс прокормиться.
Лишь летуны могли преодолевать приличные расстояния, выслеживать добычу и приносить еду. Когда погода перестала капризничать, Йанар рискнул и отправился к поселениям, находящимся от нас в пятидесяти с лишним лигах. Он вернулся через пять дней, усталый, но довольный. В его сумках мы нашли хлеб, немного муки, вареных яиц, вонючего и очень соленого овечьего сыра, перец, соль и горшок кислого вина.
В этот день отряд устроил себе настоящее пиршество, все радовались еде, точно дети, а Отор не преминул вознести Мелоту кучу молитв.
Казалось, зимовка медленно, но верно подходит к концу, и Рандо с Водером уже начали планировать маршрут. Однако Га-нор, знающий горы гораздо лучше рыцарей, лишь качал головой.
Слишком рано.
Он оказался прав. На следующий день возле вершин стали появляться облака, и к вечеру опять начался снегопад. Да такой, что мы едва успевали чистить двор. Сугробы возле южной стены выросли настолько, что стали переваливаться через нее. Ворота тоже завалило, и мы не стали их расчищать.
Неожиданно теплеть стало через долгие шесть недель, и однажды мы проснулись от грохота – река наконец-то освободилась от ледяного плена.
– Сколько нам еще здесь торчать, лопни твоя жаба? – спросил Лук, когда мы резались с ним в «Блазгов и кочки».
– Не знаю.
Он в ответ лишь что-то промычал.
Тиф продолжала заниматься с Шеном и Роной, и вроде у них все шло успешно. Во всяком случае, орала она теперь гораздо меньше. В один из дней пробудился Гбабак, и Юми, захлебываясь «вот-так-собакой», рассказывал блазгу последние новости.
Лаэн приходила ко мне в снах все чаще и чаще, но, проснувшись, я совершенно не помнил, о чем мы говорили, словно кто-то ловко стирал все воспоминания.
Как-то утром, аккурат после завтрака, когда я собирался попрактиковаться в стрельбе из лука, ко мне подошла Проклятая:
– Надо перекинуться парой слов.
– Валяй.
– Не здесь. Идем на улицу.
Мы вышли во двор.
– Как насчет того, чтобы помочь мне добыть голову Митифы?
– Ты о стрелах?
– Разумеется. Или у тебя есть еще какие-нибудь скрытые таланты?
– Я обаятельный.
Она фыркнула:
– Не сомневаюсь. Так ты поможешь?
– Да. У меня есть причина желать ее смерти.
– Шен не говорил тебе ничего нового?
Я вздохнул:
– В который раз ты уже спрашиваешь? Нет. Он не знает, как пробудить Лепестки и как вернуть тебя – тоже не в курсе.
– По-моему, ты плохо стараешься его убедить в том, что он должен это вспомнить!
– Да ну?! – разозлился я. – Быть может, это ты плохо его учишь?!
Она разъярилась в одно мгновение, и я почувствовал, как невидимые стальные пальцы сжали мою шею. У меня впервые получилось выбить ее из равновесия.
В следующее мгновение Тиф с видимой неохотой отпустила меня:
– Хватит доводить меня, Нэсс! – тяжело дыша, прошипела она. – Иначе, прежде чем мы оба успеем опомниться, кое-кто окажется без головы! Тебе понятно?!
– Постарайся держать себя в руках, иначе ты сильно рискуешь дружбой Шена.
Она хмыкнула:
– Моему опыту пятьсот лет. И все эти годы я не сидела на месте, а совершенствовалась. Мальчик занимается всего лишь несколько месяцев. Он в самом начале пути, и пройдет еще куча времени, прежде чем сможет достичь уровня Кавалара.
– А что насчет Роны? – Я разминал шею.
– Ходящая – прирожденный боевой маг. Учится гораздо быстрее своего дружка. Но ее «искра» никогда не разгорится слишком ярко. Последствия перековки Тальки все-таки сказываются на Даре. Думаю, при хорошем раскладе она достигнет степени Шестого Круга. Но не выше.
Мы расстались, и я направился в Дозорную башню, где застал Отора, читающего книгу Созидания.
– Я пришел с тобой поговорить. Не помешаю? – спросил жрец.
– Нет, – отозвался я.
– Ты когда-нибудь молишься? – поинтересовался он, закрыв страницы.
– Крайне редко. Тебя это, наверное, должно возмущать?
– Меня редко что-то возмущает, – усмехнулся он. – Но ты мог бы мне сказать, почему никогда не обращаешься к Мелоту.
– Как говорите вы, жрецы, Мелот дал нам возможности. Наделил волей, разумом и силой, чтобы принимать самостоятельные решения. Стремиться к лучшему или же, наоборот, к худшему. Мы не глупые куклы в Его руках. Он не ведет нас. Мы сами вольны делать свой выбор. Поэтому я уверен, что бессмысленно беспокоить Мелота по пустякам.
Он внимательно выслушал, задумчиво сцепил узловатые пальцы, нахмурился, оценивая мои слова, и поинтересовался:
– Ты не веришь в Него?
– Отчего же? Верю. Просто не считаю нужным дергать по любому пустяку и просить то корову, то удачи, то здоровья, то мешок соренов.
– Не проси для себя. Попроси для другого.
– Это что-нибудь изменит?
– Многое, мой неверующий друг, – улыбнулся Отор. – Молитва – такое дело, когда надо знать, о чем и для кого ты просишь. Попробуй.
– Здесь? Сейчас?
– А в чем дело? Храм должен быть в голове, а не на земле. Человек, если он праведник, сам себе храм.
– Ну меня праведным точно нельзя назвать! – усмехнулся я.
– Разве не ты только что говорил, что все люди меняются и стремятся или к лучшему, или к худшему? Ну же. Попробуй.
Я раздраженно задрал голову к потолку и громко произнес:
– О Мелот! Если ты меня слышишь, подари радость Порку и Луку – сделай мир чуточку теплее. И перевалы расчистить не забудь. А то мои друзья скоро сойдут здесь с ума. Счастлив? – буркнул я Отору.
– Вполне. – Он продолжал улыбаться. – Осталось только дождаться, когда у Него найдется время.
– Ну да, ну да, – поддержал я. – Глядишь, к середине весны как раз сподобится.
Мелот сподобился уже на следующий день. Тепло наступило на две недели раньше срока, который предполагал Га-нор.
– Хорошо, что мы уходим, – задумчиво сказала Рона, собирая свои вещи в мешок. – Это была бесконечная зима.
