Почти нар нам с Тиф пришлось продвигаться вперед не слишком резво, объезжая огромные дымящиеся воронки и груды тел. Мертвецов вокруг порой было так много, что лошади шли только благодаря силе Проклятой. Резко и отвратительно смердело обугленной плотью и кровью. Я задыхался, хватал воздух ртом, но от этого становилось еще тошнотворнее. Меня, человека, прошедшего Сандонскую войну вдоль и поперек, побывавшего во многих переделках и успевшего повидать за свою жизнь немало неприятного и отталкивающего, сейчас откровенно мутило.
Истерзанные, разорванные, изломанные, застывшие в лужах крови, обожженные, обугленные тела воинов валялись грудами, куда бы я ни кинул взгляд. Кости тридцати тысяч набаторцев навсегда останутся лежать в Брагун-Зане.
– У тебя такой вид, словно тебя сейчас стошнит, – нарушила молчание Проклятая.
– Настоящая мясорубка, – сказал я из-под натянутого на нос шарфа.
– Ты не видел, что такое настоящая мясорубка. Во время Войны Некромантов в день умирало и большее число людей. Тогда становилось плохо даже Ровану.
– Не думал, что ему подобное может не нравиться, – кисло ответил я.
– Он страдал исключительно от пресыщения, – усмехнулась Тиа.
Солнце скрылось за холмами, его последние малиновые лучи осветили низкое небо, а затем с каждой уной стали гаснуть. По Мертвому пеплу расползлись густые тени, притащившие на своем хвосте сумерки – проводников скорой тьмы. И та пришла за ними буквально через десять минок. Но ее власть так и не стала абсолютной. Из-за низко летящей кометы и вулканов со всех сторон лился багровый свет, и ночь походила на Последний день, о котором так любят твердить некоторые жрецы Мелота. Большинство мертвецов к этому времени остались позади, иначе картина была бы еще более жуткой, чем сейчас.
Впереди показалась тускло полыхающая алым туша. Огненный головастик лежал на боку, наполовину зарывшись в землю, и, изредка дергая хвостом, медленно остывал. Его тело покрылось темной каменной коркой, трескавшейся, когда существо пыталось пошевелиться, и сквозь трещины было видно пока еще не угасшее пламя.
Мы обогнули демона по широкой дуге, и Тиф внезапно пришпорила лошадь. Я запоздало крикнул ей, предупреждая об опасности свернуть шею и сломать кости, но она даже не обернулась. Пришлось, ругаясь сквозь зубы, нагонять ее.
Местность оставалась почти такой же неровной, как раньше, разве что воронок больше не было и кипящая вода с лавой не хлестали из разломов. Никакой дороги, сплошные камни, лавовые наросты и неожиданные провалы. Убиться при такой скачке ничего не стоило.
– Не мчись сломя голову! – гаркнул я Проклятой, когда удалось нагнать ее.
– Время уходит! – Она рассерженно тряхнула головой и громко крикнула, заставляя лошадь, словно зайца, совершить длинный прыжок вперед.
Мой конь проделал то же самое, и я только чудом удержался в седле. А затем ездовые понеслись вперед с такой скоростью, что у меня глаза на лоб полезли. Лишь через несколько ун я понял, что ими управляет Проклятая.
Вцепившись в гриву, я слушал хрипение несчастного животного, в нос била едкая вонь пота. Не знаю, на что рассчитывала Убийца Сориты, но даже глупому Порку должно было быть понятно, что долго такая скачка продолжаться не сможет. Однако минка проходила за минкой, а лошади не останавливались, хотя, по моим расчетам, уже должны были пасть.
Мне понадобилось какое-то время, чтобы сообразить, что я больше не слышу хрипов животного и оно давно не дышит. Конь подо мной был мертв, но продолжал лететь вперед. Я похолодел от обычного суеверного ужаса, покосился на Тиф, но та слишком увлеклась плетениями, чтобы обращать на меня внимание.
Мы неслись сквозь багровое зарево, и мне казалось, что я сплю – столь нереальным было все происходящее. Прошло всего несколько мгновений, а может, наров, и Тиф резко повернула на запад, к обрывистым утесам, находящимся сразу за обсидиановой рощей.
Я сделал то же самое, и мертвый конь подчинился приказу, последовав за Проклятой. От усталости и боли моя голова грозила взорваться, я весь взмок от напряжения, страшно хотелось пить. Эта дорога давалась мне очень тяжело.
Не знаю, почему Тиа изменила направление, я предполагал, что армия набаторцев находилась за холмами, на северо-востоке, и Митифа, если она действительно сбежала, повернула назад, туда, откуда пришла, а не пыталась прорваться на запад. Но счел разумным довериться Убийце Сориты. Она явно знала, что надо делать.
В моей голове в очередной раз мелькнула мысль, что жизнь – удивительная штука. Когда-то мы с Проклятой хотели только одного – прикончить друг друга, а теперь действуем сообща.
Краем глаза я уловил отблеск пламени, резко повернулся и увидел двух нирит. Они бежали в пяти ярдах от нас, двигаясь в том же самом направлении. Дым и багровые искры свирепствовали в их телах, словно гнев застилал им разум. Тиф не обратила на гостий никакого внимания, из чего следовало, что она нисколько не удивлена их появлению.
Когда мы приблизились к утесам, откуда ни возьмись появились еще две нириты. С этим почетным эскортом мы проскакали следующие десять минок вдоль бугристых, похожих на цветы наростов с каменными выступами.
Я едва не пропустил момент, когда Тиф свернула в какую-то щель между утесами, с трудом направил мчащуюся лошадь за ней следом и оказался в узком каньоне с волнистыми серо-черными стенами. Здесь было катастрофически темно, но я даже не успел испугаться.
Нириты неслись прямо надо мной, упираясь руками и ногами в стены. Они напомнили мне сандонских пауков – ловких, проворных, способных бежать по любой поверхности и в любом направлении. Хозяйки Брагун-Зана источали свет, и его вполне хватало, чтобы осветить нашу дорогу.
Земля здесь оказалась удивительно ровной, но от этого было не легче – карнизы на подступающих с двух сторон стенах и острые выступы без труда могли размозжить голову зазевавшемуся всаднику во время такой скачки. Приходилось смотреть в оба.
Каньон показался мне бесконечным. Он извивался ужом, стены становились все отвеснее, а дорога все уже. Копыта мертвых лошадей внезапно зашлепали по воде, скопившейся в неглубокой впадине от стекающего сверху ручейка – столь редкого для Брагун-Зана. Еще один резкий поворот, и мы вылетели на холмистую гряду. Комета теперь висела прямо перед нами, сияя ярче солнца, и я увидел скрывающийся за дальним холмом небольшой отряд.
Тиф тоже его разглядела и заставила лошадей нестись еще быстрее. Галоп перешел в очень быстрый карьер. Мертвые животные передвигались, словно одуревшие сайгураки – огромными, стремительными прыжками. Живое существо никогда бы не смогло двигаться так проворно.
Мы нагоняли беглецов, и, как только свернули за холм, в нас полетели четыре ядовито-зеленых сгустка. Два прошли над нашими головами, с грохотом взорвавшись о склон, еще два поглотил щит Проклятой.
Я заметил спешившегося человека в белом, вскинувшего руки. Он попытался устроить нам еще какой-то сюрприз, но две из четырех сопровождавших нас нирит бросились на него, и некроманту стало не до того. Когда я проносился мимо, то увидел, как бирюзой сверкнул водяной меч.
Через две минки нас догнала лишь одна из двух дочерей Пепельной девы.
Путь петлял мимо бездушных, окостеневших холмов. До беглецов оставалось всего ничего, когда внезапно дорога под ногами их коней вспухла, лопнула лиловым пламенем, и взрыв раскидал людей в стороны. Мой мертвый зверь начал останавливаться, зашатался, и я проворно спрыгнул на землю прежде, чем он упал.
Вокруг царил разгром, лежали мертвые и раненые. Я сразу же увидел Корь. Она была единственной, кто остался на ногах, и, найдя взглядом Тиф, тут же ударила чем-то янтарным. Убийца Сориты отразила атаку, метнула плетение в ответ, и Митифа окружила себя похожим на кокон серебристым сиянием.
Тиа грязно выругалась.
Зато нириты, презрев опасность, бросились в этот свет, словно в омут головой. Дочь Ночи быстро прикончила раненых некромантов и гвардейцев, обернулась ко мне и мрачно улыбнулась:
– Она гораздо слабее, чем я думала.
– Ты тоже выглядишь не ах. – Я не спускал глаз с серебристой завесы и держал заветную стрелу на тетиве.
Тиф сухо рассмеялась:
– Сейчас это уже неважно. Готовься, Нэсс. У тебя скоро появится шанс ее прикончить.
– А ты чего ждешь? Не хочешь им помочь?
– Не сейчас. Нириты должны ее измотать. Отойди подальше. Я постараюсь сбить с нее щиты. Мне будет не до того, чтобы защищать тебя.
– Ну удачи тебе, – искренне пожелал я.
– Проваливай! – совсем не грубо сказала она, направившись к волшебному кокону соперницы.
Я, пятясь, начал отступать, постепенно сходя с дороги и забираясь на пологий склон. Меня немного пошатывало, что и неудивительно, если учесть долгую битву, а затем безумную скачку. Сердце грохотало в ушах почище эльфийских барабанов. Глаза жгло от серебристого света, мне приходилось то и дело щуриться да ругаться. Я был на пределе, нервы оказались натянуты и вот-вот должны были лопнуть, так что мне стоило большого труда отринуть все эти мелочи в сторону. Собраться. Стать единым целым со стрелой, луком и будущей целью.
