Барт, жуя очередную булку, кивал.
– Ну, и самое главное… – Серый чуть понизил голос. – Раздобудешь мне скумы.
Юноша поперхнулся.
– Вы рехну… кхм… я хотел сказать, вы уверены, господин?
Скума – запрещенный в империи наркотик, за потребление которого можно угодить на каторгу, а за торговлю и изготовление – на виселицу. Почему наказание столь сурово, Барт никогда не понимал. Впрочем, и многие другие законы, издаваемые императором Валором, вызывали у него недоумение, да и не только у него. Но с законом не поспоришь – Барт сам когда-то видел казнь торговца скумой, так что сомневаться не приходилось – каждый из этих крохотных стеклянных пузырьков с ядовито-зеленой жидкостью сулит большие неприятности.
Вместо ответа пилигрим, наконец, избавился от последней застежки на ремнях и принялся разматывать бинты на груди.
Рана, хвала Иране, была чистой и почти не кровоточила. Правда, насколько Барт понимал в медицине, она давно уже должна была схватиться твердой коркой. Но края пореза, стянутые редкими неровными стежками, были красными и влажными, будто клинок проехался по ребрам Серого не два дня назад, а только что.
– Выглядит не так уж хреново, – неуверенно пробормотал юноша.
– Зато боль просто невыносима. И нарастает с каждым часом. Пойми меня правильно, Бартоломью – я не барышня, обычную боль могу и потерпеть. Но эта, если не дать мне передышку, просто сведет с ума.
– А… ваши эликсиры?
– Я уже выжрал все, что у меня было! – неожиданно потеряв терпение, огрызнулся Серый. – Ты думаешь, я бы стал рисковать, если бы был другой способ?
Чуть успокоившись, он продолжил:
– На самом деле здесь купить скуму куда проще и безопаснее, чем где-нибудь в крупном городе. И цены гораздо ниже. Я думаю, вполне можно сторговаться по двести пятьдесят лир за пузырек. Максимум триста.
– А как мне найти того, кто ей торгует? Может, к этому вашему Карлу обратимся? Ему вроде можно доверять…
– Ему и заикнуться не вздумай об этом! – отрезал Серый.
Нетерпеливо поерзал на кровати, обдумывая варианты. Глаза его, устремленные куда-то в стену, лихорадочно бегали из стороны в сторону, будто читая невидимые письмена.
– Вот что – просто держи глаза в оба, – сказал он, наконец. – Наверняка поймешь, к кому обратиться. Главное, будь осторожен, не лезь на рожон.
– Сколько брать? – деловито осведомился Барт, хотя поджилки у него начали трястись уже заранее.
– Не меньше четырех пузырьков. Эх, дурацкие проблемы. Я помню времена, когда скуму можно было купить в любой таверне, и стоила она не дороже бутылки хорошего вина…
– Да уж… – недоверчиво поддакнул Барт. – И давно это было?
– Да еще лет пятнадцать назад.
– Понятно. Значит, этот запрет на скуму – это очередная придурь императора? Не пойму, чего в ней такого, что он так хочет ее извести под корень, – Барт тут же напомнил самому себе дядюшку Дона, который постоянно брюзжал, обсуждая дурацкие законы императора Валора и вспоминая, как все было замечательно раньше, во времена его молодости.
Маг устало взглянул на него и покачал головой:
– Бартоломью, я не перестаю тебе удивляться. Ты будто не из торгового района Валемира вылез, а из какой-нибудь глуши, в которой прожил всю жизнь, не видя ничего интереснее коровьей задницы.
– Ну, я может, чего-нибудь и не понимаю… – обиженно пробормотал Барт.
– Почти все производство скумы сейчас в руках имперцев, – терпеливо, как ребенку, пояснил Серый. – И даже большинство полей датуры и альматерсы, из цветков которых ее делают. А самые крупные торговцы – это тайные, а иногда и не очень тайные ставленники императора. Понял теперь?
Барт недоуменно почесал в затылке.
– Нет, – признался он. – Теперь я вообще ничего не понимаю! Зачем тогда эти законы?
– А ты подумай как-нибудь на досуге, – вздохнул Серый. – Ты ведь лавочник, понять должен.
– А, понял! – осенило Барта. Восторгу было, будто он раскрыл целый тайный заговор. – Это все, чтобы взвинтить цены! И избавиться от других торговцев! Своих-то император на виселицу явно не отправляет.
– Да, да, – вымученно улыбнувшись, кивнул Серый. Он не особо разделял энтузиазм юноши. А может, просто накатил очередной приступ боли. – Хороший способ дополнительно пополнить казну. А еще – избавляться от неугодных.
– Вот оно что… – многозначительно протянул Барт. – А порох?
– Что порох?
– Ну, этот запрет на продажу пороха частным лицам. Это тоже, чтобы цены взвинтить? Ведь из-за него все опять на самострелы перешли!
– Да нет. Это в основном из-за повстанцев. Хотя порохом имперские тоже приторговывают сами, несмотря на свой же запрет…
– Понятно. И откуда вы только это все знаете?
Серый, криво усмехнувшись, взглянул на Барта:
– Да это все понимают, у кого мозгов побольше, чем у курицы. А остальные просто судачат о придурях Валора. Но если бы Валор действительно был недоумком, империя бы не подмяла под себя весь континент за какие-то там двадцать лет.
Барт вздохнул:
– Ладно, может, я пойду уже? Дождь вроде прекратился.
Серый молча кивнул, лег и закрыл глаза. Окликнул Барта, когда тот взялся за ручку двери:
– Бартоломью…
– Да? – обернулся тот.
– Знай – я рассчитываю на тебя, – не открывая глаз, продолжил маг. – Хотя с моей стороны, конечно, опрометчиво отдавать целый кошель серебра малознакомому юнцу…
– Вы за кого меня держите? – вспыхнул Барт. – Барт Твинклдот никогда не обесчестит себя, предав того, кто доверился ему, ради минутной наживы…
Получилось слишком напыщенно, и он смущенно замолчал.
– Хм… – криво усмехнулся Серый. – Громко сказано для парня, который из-за этой самой минутной наживы недавно спалил собственный дом со всей родней. Ладно, поторопись.
Барт дернулся, будто от пощечины и, не найдя, что ответить, вышел, хлопнув дверью.
Едва юноша скрылся за порогом, лицо Серого исказила гримаса боли. Он скорчился на кровати, зажмурившись и скаля крепко стиснутые зубы, едва сдерживая рвущийся наружу стон.
Когда приступ прошел, он, тяжело дыша, в изнеможении распластался на спине.
– Ох, парень, если я ошибся в тебе… мне точно конец.
Барт с детства любил рынки. Работа торговца его вовсе не прельщала, хотя и доводилось частенько стоять за прилавком в магазинчике Индюка. А вот в качестве покупателя он готов был целыми днями бродить между рядами, даже если в карманах гулял ветер. На рынке портового района всегда было на что поглазеть – товары сюда везли со всего побережья, да и из дальних стран – Зарии, Зуулистана, полуострова Аль-Бакши, островов Тандо. Время от времени наведывались корабли с юга, из колонии, недавно основанной на Архипелаге.
По поводу Распутья Серый, конечно, преувеличил. Это сборище наспех сколоченных торговых палаток и товаров, разложенных на откинутых бортах повозок, не шло ни в какое сравнение со знаменитым валемирским рынком. Хотя, признаться, Барт был удивлен тем количеством торговцев, что собралось на площади. Кому тут покупать товары, в крохотной деревушке с двумя десятками жилых домов?
Впрочем, побродив по рынку, послушав разговоры да поболтав с одним словоохотливым кожевенником из Тиелата, Барт начал понимать, что к чему.
Во-первых, торговали здесь в основном друг с другом, целыми партиями товара. Некоторые даже специально ехали именно сюда, в Распутье, чтобы, скажем, обменять партию соли из Хатмагара – края знаменитых соляных копей, расположенных на восточном побережье, на партию какого-нибудь янтаря, или мехов, или добротной ткани, которую можно было потом выгодно продать, вернувшись домой в Хатмагар. Куда быстрее и безопаснее, чем пытаться в розницу распродать товар в чужих краях.
Во-вторых, в последнее время купцы все чаще старались провести все оптовые сделки именно здесь, в Распутье. Империя ширилась. Валор одновременно вел военную кампанию на юго-западе, строил колонию на Архипелаге, развивал торговую миссию на тайском острове Пайр. Казна превратилась в ненасытную прорву, требующую все больших и больших вложений. Недавно ввели новый налог на торговлю в крупных городах – теперь приходилось платить не просто фиксированную сумму при ввозе товара в город, а проходить тщательный досмотр, в ходе которого сборщики налогов оценивали стоимость товара и брали долю от его цены. Чаще всего такую, что купцам приходилось не только выгребать кошельки, но и расставаться с частью товара в уплату налога.
Торговцам этой части империи повезло – Валемирский тракт и Западная дорога, идущая через весь континент от Редорана – нынешней столицы – до самого восточного побережья – пересекаются не в Дрезенборге, а на день пути южнее его – здесь, в Распутье. Все из-за печально знаменитых болот, огибающих город с запада широкой косой и вынуждающих путников забирать все южнее, чтобы обойти их. Был когда-то Старый тракт, идущий прямо через болота, но он уже давно заброшен. Было дорого его содержать – деревьев, пригодных для настила гати, на болоте не росло, и таскать бревна приходилось издалека. Ну, а самое главное – топи эти всегда были отличным местом для разбойничьих засад. И по сей день там, говорят, скрываются целые банды, промышляющие набегами на караваны и окрестные деревни. Судя по разговорам купцов, в последнее время здесь наводит страху банда какого-то Росомахи. А еще – ходят слухи о какой-то нечисти – не то оборотне, не то просто огромном чудище, живущем на Старом тракте. И еще – об утопленниках, вылезающих по ночам из глубин и выходящих на тракт. И об огромных нетопырях-кровососах. И о болотных крысах размером с доброго поросенка.
