Батон все это время провозился с удочками и лишь разок ради любопытства взглянул на экран, пару минут понаблюдал за творившейся там суетой, после чего вновь вернулся к разложенным на полу снастям. А вот Пантелей фильм смотрел до финальных титров, заявив в конце, что показанные там служивые люди слишком глупые, а иноземный леший совсем не страшный.
Я в это время уже дремал, но с выводами домового согласился, всхрапнув для приличия и тут же погрузившись в глубокий сон.
Снилась мне всякая ерунда, видимо навязанная просмотром данного фильма, но когда Гоймерыч в тельняшке и перемотанный лентами, как пролетарский матрос, сломал шею твари из фильма, после чего, отрубив заднюю ногу, заявил, что вечером будет жаркое и он всех приглашает… На этом моменте я проснулся.
За окном уже светлело, телик был выключен, домовой отсутствовал в поле видимости, а Батон спал на полу в обнимку с удилищем, подложив под голову катушку с леской. Я потянулся и, бросив взгляд на часы, мысленно выругался: стрелка будильника показывала без пятнадцати восемь, а зная пунктуальность Сереги…
Дача встретила меня буйно цветущей растительностью, сквозь заросли которой едва угадывались контуры грядок.
– Ну и где твоя картошка? – ехидно поинтересовался я, выбравшись из машины и разглядывая буйство трав за покосившейся оградой.
– Ээээ, где-то там, правее вон той яблоньки, – ответил Серега, делая невинное лицо, и тут же добавил: – А что ты хотел, у меня дела, знаешь ли.
Я только отмахнулся. Если честно, то сейчас мне это было по барабану. Нет, свои шесть соток я, конечно, люблю, и у меня много с ними связано, но надо быть реалистом. Кто знает, когда я вернусь сюда в следующий раз… Так что, скорее всего, перед отъездом отдам ключи Сереге, чтобы он передал их моей бывшей, – не пропадать же добру.
В домике неожиданно оказалось довольно чисто, прибрано и даже уютно – сразу чувствовалось, что поработала женская рука. Я с усмешкой покосился на Сергея, который в ответ скромно потупил глаза и развел руками, – казанова, блин.
Короче, весь день мы с Серегой валяли дурака, болтая о том о сем, а к вечеру, прихватив небольшой мангал, отправились на речку. Сергей было удивился, но я пояснил, что хочу немного покидать удочку, пока шашлык будет готовиться, да и коту прогуляться надо. Тот покосился на Батона, который весь день ходил за нами как тень, и только озадаченно хмыкнул, однако спорить не стал.
Мы расположились недалеко от берега речушки, на полянке, что в выходные дни обычно всегда забита приезжими, и, пожалев, что с нами нет прекрасного пола, занялись шашлыками. Ну, если быть откровенным, то об этом факте пожалел Серега, я как-то скромно промолчал, вспомнив улыбку своей ненаглядной во все ее пятьдесят четыре зуба, – очень острых, кстати, когда она, гладя меня по голове, просила не слишком заглядываться на барышень моего мира.
Пока суд да дело, бедный Батон весь извелся, ходя вдоль берега и тоскливо смотря на воду, которую постоянно будоражили всплески играющей рыбы. Пришлось мне брать удочки и, сделав пару забросов в проводку, сказать Сереге, что пройдусь по берегу, поищу, где клюет. Отойдя метров на десять от места нашего пикника, я вручил одну удочку изнывавшему от нетерпения Батону и, посидев с ним для приличия, а также для конспирации минут десять, вернулся.
– Ну, как клев? – поинтересовался Сергей, заканчивая сервировку импровизированного стола на расстеленном на земле старом одеяле. – А то что-то быстро нарыбачился.
– Да так. – Я показал трех чебаков, висящих на кукане, которых успел выловить за эти минуты.
– Негусто и мелковато, – усмехнулся тот. – А что не отпустил?
– Коту отдам, кстати, ты его не видел?
– Нет, – мотнул головой Сергей. – Вроде за тобой увязался.
– И ладно, захочет жрать, придет.
– А не потеряется?
– Кто, Батон-то? – Я ухмыльнулся. – Это, брат, такой кот, что даже если я сильно захочу, он не потеряется. Ладно болтать, наливай давай…
Где-то спустя час и полторы бутылки Серегу окончательно разморило, и он пустился в разговоры про жизнь. На меня же наша сорокаградусная оказала довольно странное влияние. Нет, благодаря драконьим генам пьяным я не был, но и нормальным данное состояние назвать было нельзя: мысли стали какими-то тягучими, а краски мира помутнели, однако соображал я вполне нормально.
– Ээээ… – Сергей неожиданно уставился куда-то мне за спину, затем мотнул головой и, ткнув шампуром с недоеденным куском шашлыка, пояснил: – Там твой кот глиссирует.
– Чего? – Я непонимающе оглянулся и уставился на реку, над поверхностью которой скользил кот, вцепившись лапами в изогнутое дугой удилище.
Блин!! Это как? Я протер глаза. Нет, действительно скользил, рассекая своей тушкой водную гладь, только хвост трубой. Промчался мимо нас в одну сторону, затем назад, потом снова и в конце концов скрылся в растущих неподалеку камышах, вломившись в них с громким треском.
– Видимо, крупняка взял, – констатировал я, косясь на сидящего с открытым ртом Сергея и попутно перебирая в мозгу возможные варианты объяснения происходящего.
– А, чего? – Серега наконец отмер и, бросив взгляд на опустевшую реку, перевел его на полупустую бутылку. Взяв ее, он разлил остатки находившейся в ней «беленькой», констатировав: – Бодяжат черт-те что, а мы это пьем. Ну, вздрогнули…
Батон вернулся ночью и гордо продемонстрировал мне метровую щучару, которую тащил через плечо, а также остатки удилища. На мой вопрос о том, что это были за гонки по водной глади, лишь пожал плечами и пробормотал что-то о проказах русалок, но в подробности не вдавался. Я тоже не стал сильно расспрашивать, однако призадумался. Действительно, очень странно получается: сперва домовой, теперь вот русалки… кто следующий? Всю жизнь прожил в своем городке и ни разу до этого ни с чем подобным не сталкивался, а теперь за пару дней… и это в мире, который считается не магическим, – странно, очень странно. Вот, блин, и посоветоваться-то не с кем. Хотя… хотя, возможно, из-за драконьих генов я обрел некоторое чувство видеть, так сказать, невидимое, то, что существует издревле вместе с нами, то, что обычный человек лишь смутно ощущает, порой замечая лишь неясные тени, изредка мелькнувшие где-то на границе зрения. По крайней мере, это было единственное разумное объяснение происходящему… единственное?
Глава 3,
написанная Батоном с небольшими пояснениями от Ярослава, а также о нежданной гостье
Не, ну это настоящий садизм – заставлять меня сидеть в душном помещении, когда за окнами такая великолепная погода. А тут еще этот Пантелей со своими историями из деревенской жизни настолько надоел, что я уже начал подумывать, где бы найти ваты, дабы поплотнее законопатить ею свои уши, а еще лучше – рот этому говоруну. Правда, некоторое время он меня развлекал, обучая местной игре в карты, но в результате часовой игры выяснилось, что этот тип мухлюет не хуже заправского шулера на ярмарке и теперь я должен убраться в квартире, а также перемыть всю посуду, коей за два дня на кухне скопилась приличная стопка. В конце концов, получив канде… пардон, подушкой по своей наглой бородатой физиономии, он прочел мне коротенькую лекцию о недопустимости нанесения вреда хозяйскому имуществу, но, заметив, что мои лапы тянутся к лежащему на диване пульту, быстренько растворился в стене, оставив вашего преданного слугу в гордом одиночестве.
Скучно. Я взобрался на подоконник и минут десять наблюдал за здоровенной вороной, пристроившейся на ветке дерева, что росло напротив окна, прикидывая питательность ее тушки, а также расстояние до сего объекта, однако, подумав, сколько придется возиться с дурацким замком, что не давал створкам окна распахнуться, решил пойти другим путем… к холодильнику.
Надо признать, что данный предмет обстановки в этом доме один из самых полезных, ибо играет роль этакого погребка, к тому же если его открыть, то рядом с ним весьма свежо, что в такой жаркий день очень даже способствует повышению аппетита. Вот и сейчас я распахнул дверцу и, устроившись рядышком, с удовольствием уничтожил всю сметану из бумажной крынки (необычные тут для сего благородного продукта емкости применяются), десяток яиц, после чего закусил все это колбасой. Кстати, колбаса тут весьма странная, ибо запаха мяса в ней совершенно не чувствуется, зато явно присутствует нечто рыбно-растительное и еще что-то довольно противно пахнущее, однако если слишком не принюхиваться, то есть можно. А что поделаешь, если хозяин кормит всякой гадостью, другое дело Глафира… О эта… эта… всеобъемлющая, можно сказать, женщина, с большой, большими с… огромной душой, – какие блюда она готовит, а ее рыбка, зажаренная в сухариках и сыре… мяу, да вырвите мне все когти, но дайте прямо сейчас порцию.
