– Обнаженный? Что это значит? – Алексею все меньше хотелось связываться с непонятным артефактом.
– Не знаю.
Хлопнула дверь, вошел Семен и доложил, что карета готова и можно ехать.
– Вот и хорошо. – Граф ободряюще похлопал молодого человека по плечу. – Не переживайте, Алексей Дмитриевич, думаю, все закончится благополучно.
Сен-Жермен кивнул и направился в кабинет.
– Господин граф! – окликнул его молодой человек, решивший все же задать не дававший ему покоя вопрос. – А почему вы сами с нами не едете? Ну… если Клык Фенрира так опасен…
– Не могу, – помедлив, ответил Сен-Жермен. – Сейчас я не могу надолго отлучаться из дома. Не бойтесь, у вас все получится. Только будьте осмотрительны. До встречи.
Уехать без проблем не удалось. Только карета повернула на Невский, как Алексей вспомнил, что забыл в своей комнате кинжал. Из всего оружия, которое Сен-Жермен предложил накануне вечером, молодой человек выбрал именно его, потому что, во-первых, шпагой пользоваться не умел, так же как и кремневым пистолетом, а от жуткого вида топора просто шарахнулся. От одной только мысли о том, как он будет разрубать тесаком кому-нибудь череп, замутило. Во-вторых, кинжал просто понравился. Узкое, хищное лезвие с волнистым, едва заметным узором, простые ножны, обтянутые черной кожей, и украшенная резьбой рукоятка из нежно-зеленого камня. Переплетение узора притягивало и завораживало, а каменные цветы и листья казались живыми.
«Это нефрит, – сказал тогда граф, – удивительный, мистический камень. Он наделен большой силой, и это сила покоя. Но ею, к сожалению, почти невозможно управлять. Такой кинжал редко используют как оружие». Алексей и сам не был уверен, что сможет им воспользоваться по прямому назначению, но отказаться не смог. А вот сегодня забыл.
Семен долго упирался, не желая поворачивать назад, и бурчал, что негоже возвращаться, не к добру, мол, это. Но все же, махнув рукой, уступил. В итоге из города выехали уже ближе к полудню.
Лошади, чуявшие волка, нервно всхрапывали и пытались перейти в галоп, но Хенну удалось как-то их успокоить. Рыдван перестал дергаться, пошел ровнее, а когда выехали на грунтовку, Алексей и вовсе вздохнул с облегчением – на булыжной мостовой трясло так, что зубы лязгали и выбивали дробь.
За Фонтанкой начались леса, тянувшиеся по обе стороны укатанной дороги. Среди густых елей и уже пожелтевших берез лишь кое-где мелькали загородные усадьбы столичных вельмож. Алексей, высунувшись в окно, с наслаждением вдыхал воздух, насыщенный лесными ароматами. Раньше он и не представлял, что можно ощущать столько всего одновременно: ароматы хвои и прелых листьев, влажной земли и мокрой травы, поздних перезрелых ягод и лесных зверей. Струйки запахов переплетались, смешивались, будоражили воображение и будили зверя. Нестерпимо захотелось пробежаться по мягкой хвое, ныряя под лапами елей и зарываясь носом в опавшую листву. Молодой человек уже собирался задернуть шторку на окне, чтобы избавиться от соблазна, как почуял знакомый запах опасности, насторожился, принюхиваясь. Пахло подвалом некроманта – этот запах он бы ни с чем не перепутал. Возникшие подозрения следовало проверить.
– Семен, стой! Останови карету!
– Ну что тебе, барин? – недовольно проворчал Семен, сидевший на облучке рядом с Хенну. – Еще, что ли, чего забыл? Так уж теперь ворочаться не будем, а то и вовсе никуда не уедем.
– Да нет, ничего не забыл. Просто ощущение такое… будто следят за нами. Опасность чую.
Карета остановилась, спустившийся с облучка Семен внимательно оглядел дорогу и ближайшие кусты и пожал плечами:
– Не видно никого, барин. Может, почудилось?
Алексей вышел из кареты и принюхался – запах некроманта исчез.
– Может, и почудилось… – растерянно пробормотал молодой человек. – Но я же чувствовал эту тварь. А теперь – нет… ничего не чую.
Чувства опасности и недоброго взгляда в спину не исчезли, время от времени снова ощущался знакомый запах, который, впрочем, быстро растворялся в лесном аромате. Остановив карету в очередной раз, Алексей категорически заявил, что пойдет на разведку, и, взглянув на скептически хмыкнувшего Семена, добавил – волком.
Уже давно хотелось перекинуться, снова почувствовать себя сильным зверем и заодно проверить действие браслета. Тем более никакой реальной опасности нет, Семен может в случае чего подстраховать, а лес так манил и притягивал, что устоять было сложно.
– Барин, – окликнул Семен – ты одежду-то скинул бы, а то ведь порвешь.
– Ладно, – отмахнулся Алексей и нырнул в густой подлесок.
Раздевшись и сложив одежду под елкой, он осмотрелся. Зверь, почуяв близкую свободу, заворочался, удлинились клыки, и начала горбиться спина. Но молодой человек медлил. Было страшно: а вдруг браслет Сен-Жермена – простая безделушка, и обратного пути не будет. Бегать всю оставшуюся жизнь волком по лесам восемнадцатого столетия не хотелось. Наконец, решившись, Алексей понял, что не знает, как превратиться в зверя по собственному желанию – в прошлый раз это получилось само собой. Он порычал, пощелкал зубами, даже опустился на четвереньки и побегал вокруг елочки, вспомнив детскую новогоднюю песенку. Никакого толку от этой беготни не было, только исколол хвоей колени и ладони.
Алексей поднялся, попытался вспомнить вонючий подвал и свое первое осознанное превращение, попробовал почувствовать злость, представив некроманта. Образ врага действительно вызвал ярость и желание впиться клыками в его тощую шею. Из горла вырвалось рычание, свело челюсти, а по коже пробежали мурашки. Пробившаяся местами клочковатая шерсть и отросшие черные когти сначала обрадовали. Но больше ничего не происходило. Возможность застрять между двух ипостасей и стать монстром вызвала панический ужас. Уж лучше быть сильным и красивым зверем, чем этим чудовищем! Образ волка был таким отчетливым и ярким, что закружилась голова, резкая боль в спине заставила рухнуть на колени, и Алексей увидел свои лапы. Лапы! Значит, все же удалось перекинуться! Обрадовавшись, волк закружился на месте, пытаясь поймать свой хвост и наслаждаясь новыми ощущениями. Он сам себе напоминал ошалевшего от радости щенка, которого хозяева впервые выпустили на прогулку.
Выпущенный на волю зверь ликовал, и молодой человек поддался чувству дикой свободы. Он упивался силой и ловкостью, с наслаждением втягивал лесной воздух. Мир вокруг утратил краски, зато наполнился тысячей звуков и запахов, даже обострившиеся в последнее время обоняние и слух не способны были передать и десятой доли всего этого разнообразия. В переплетении запахов мелькнула знакомая вонь, напомнившая о намерении выследить преследователей. Шерсть на загривке вздыбилась, а верхняя губа приподнялась, обнажая клыки – волк почуял опасного врага.
Опасностью тянуло из густого подлеска, и зверь метнулся туда, закружил вокруг зарослей малинника, оставляя клочки шерсти на колючих кустах. Но запахов было слишком много, а Алексей еще не научился в них разбираться. Тонкая струйка опасности просто потерялась. А потом волк почуял добычу. От запаха живого теплого тельца пасть наполнилась слюной, и зверь забыл об опасности, поддавшись азарту охоты. Бесшумно скользнул в чащу леса и устремился в погоню за убегающей едой. Под лапами мягко пружинил мох, сильное тело скользило туманной тенью, а душа оборотня ликовала. Еще немного, еще один прыжок – и в зубах бьется крупный заяц. Первый свой охотничий трофей Алексей сожрал целиком, рыча и отплевываясь от шерсти. Облизал окровавленную морду и прислушался: несмотря на чувство сытости, зверь рвался продолжить охоту и вновь насладиться упоением погони, но что-то сжимало и жгло лапу. Браслет! Оборотень, испытывая запоздалое чувство смущения и раскаяния, побежал туда, откуда доносились запахи людей и лошадей.
Волк сопротивлялся – он не хотел терять обретенную свободу, а люди вызывали страх и неприязнь, но с ним удалось справиться. Зверь, ворча, подчинился и снова затаился где-то в темном уголке души.
Выскочив из леса на дорогу, Алексей сразу метнулся обратно, заметив около кареты чужого человека. Осторожно выглянув из кустов, с удивлением узнал в нагнавшем их всаднике Сашу Воронцова. «Вот не было печали! – подумал молодой человек. – Этому-то что здесь нужно? Хорошо, что одежду в лесу оставил, а то картинка была бы шикарная – голый барин!»
Приведя себя в порядок, он наконец вышел из леса и направился к карете. Судя по хмурому и укоризненному взгляду Семена, тот был готов наговорить барину много чего, но присутствие чужого вынуждало сдерживаться.
– О, вот и Алексей Дмитрич! Где это ты, друг мой, гулял? Твои люди уже беспокоиться начали.
– За грибами ходил, – недовольно бросил молодой человек, вытряхивая из волос застрявшие в них еловые иголки. – А ты что здесь делаешь?
