– Я останусь с вами, – отозвался маг из своего угла. – Думаю, моя помощь пригодится в засаде.
Барт, вздохнув, направился к лестнице, стараясь не смотреть на распластавшегося на полу трактирщика. Тот, не переставая, подвывал, кровь на разбитом лице блестела в свете фонарей.
Хотелось не просто выйти, а бежать, куда глаза глядят. Боги, зачем он все-таки остался с магом?!
На улицу юноша направился не через черный ход, а прямо через обеденный зал – благо народу сюда к вечеру набилось порядочно, и его появления никто не заметил. Разве что сидящий у самой стойки верзила в темном балахоне чуть повернул голову. Барт на ходу покосился на него и обмер, разглядев хвост ярко-красных волос.
Проклятие! С этими треволнениями жуткий незнакомец с черным мечом, которого он увидел на крыше «Золотого гуся», совсем вылетел у него из головы. Барт даже замедлил шаг, всерьез подумывая, не вернуться ли, чтобы предупредить Серого. Но проходить через весь зал обратно к подсобкам, да еще не виду у этого типа… Нет уж, придется повременить. Тем более что сейчас есть дела поважнее.
Толкнув тяжелую дверь, Барт вышел на крыльцо. Вечерело, многие уже зажгли фонари и факелы, потому что темнеть начинало стремительно. Особенно много огня было рядом со складом возле «Золотого гуся» – там, где расположились имперцы. Досмотр товаров продолжался – на столах были разложены отрезы кожи и тюки разноцветной ткани, рядом с главным коллектором терся уже знакомый Барту толстяк – тот самый, у которого он купил одежду.
Боги, ну почему именно он?
Барт скрепя сердце направился к столам, проталкиваясь через толпу. Возле имперцев по-прежнему сгрудились едва ли не все караванщики, будто ожидая чего-то. Барт коснулся, наконец, деревянных козел, которыми была огорожена зона досмотра, и побрел вдоль них к проходу. Он не знал, как выглядит нужный ему человек, так что просто не спеша шел и ждал.
– О, рад тебя видеть, малыш! – громогласно возвестил Великолепный Вирго, продираясь навстречу с какой-то бумагой в руке.
Барт натянуто улыбнулся, уворачиваясь от объятий.
– Как там моя труба? – с ходу осведомился старьевщик. – Пригодилась?
– Да, да, – пробормотал Барт, ощупывая карманы.
Проклятие! Он же отдал ее Серому. Что за невезуха!
– Только вот я ее… это… потерял, – наконец, буркнул он.
– Ах, какая незадача, – поцокал языком Вирго. – Отличная же вещь, не меньше трехсот лир стоит…
– Да что ты мелешь? Ей сто лир – красная цена! – поморщился Барт. – Ладно, некогда мне здесь с тобой…
Он попытался протиснуться мимо тощего, но длинная обезьянья рука цепко ухватила его за плечо.
– Подожди, куда же ты, малыш? А деньги?
Барт едва не зарычал. Очень хотелось врезать старьевщику по морде – от души так, смачно, чтобы хвостики на его дурацкой шапчонке в стороны взметнулись. Но вместо этого пришлось лезть за кошельком.
– На, держи, – процедил он сквозь зубы, суя целую горсть серебра в грязную ладонь старьевщика. – И проваливай, чтоб тебе…
– О, спасибо за пожелание счастливого пути, – осклабился Вирго, пряча деньги куда-то за пазуху. – Как раз хотел похвастаться – вот он, свеженький пропуск. Прямо сразу и поеду, в Дрезенборг. Может, и ты со мной? Возьму недорого…
– Если ты от меня не отцепишься, я сегодня вообще не успею получить пропуск, – прошипел Барт, искоса оглядывая толпу. Если этот клоун спугнул нужного человека, и все дело из-за него провалится…
– А, ну извини. Тогда – удачи. Если что – знаешь, где искать мой магазин. Но учти – скоро его уже не будет на месте!
– Какая жалость, – ядовито скривился Барт и, потеснив, наконец, локтем надоедливого торгаша, продвинулся дальше.
Он уже был у самого прохода на огороженную территорию, когда какой-то неприметный тип в крестьянской шляпе с широкими вислыми полями, будто невзначай столкнувшись с ним плечом, подался вперед и шепнул на ухо:
– Клетчатый.
Барт, подавив в себе порыв оглянуться, шагнул в проход.
– Эй, куда собрался, молокосос? – тут же шагнул ему навстречу один из имперских, хватаясь за рукоять меча.
– У меня послание для господина императорского коллектора, – пискнул Барт.
Недоверчиво оглядев юношу, имперец протянул руку в толстой кожаной перчатке:
– Ну ладно, давай сюда.
– Послание устное, – сказал Барт.
– Чего?
– Ну, на словах надо передать.
Солдат оглянулся на коллектора, копошащегося с бумагами, и хмыкнул:
– Ага, как же! Давай мне говори, и я передам.
– Мне велено лично передать… – для виду помялся Барт. – Но если по-другому нельзя…
– Давай, выкладывай, – поторопил его солдат.
– Чего у вас там? – раздалось над самым плечом Барта. Из толпы выдвинулся второй имперский – тот самый пожилой стражник, что недавно сцапал юного Твинклдота за амбаром, когда тот спускался с крыши.
Барт внутренне сжался.
Седой юношу тоже узнал, и глаза его недобро прищурились:
– Опять ты? Чего надо?
– Да нет, ничего… – попятился было Барт, но отступать было некуда – сзади стеной стояла толпа.
– Говорит, у него послание для господина Эстерано, капитан, – отозвался второй имперец.
– А ну-ка, пойдем, – лапища седого, тяжелая и крепкая, как кузнечные клещи, обхватила запястье Барта.
Упираться было бесполезно, так что Счастливчик только беззвучно ругался.
Досмотр груза толстяка-торговца подходил к концу – на столах лежали последние рулоны ткани, а коллектор, глядя в нацарапанные писарем цифры, что-то подсчитывал, щелкая костяшками на искусно сработанных лакированных счетах. Толстяк мялся рядом, так и норовя заглянуть сборщику налогов через плечо. Похоже, раскошелиться ему придется на весьма солидную сумму.
Барт, искоса оглядев товары на столах, сразу приметил рулон ткани в крупную серо-черную клетку – он был один такой. Помощники коллектора уже проставляли на каждом рулоне черные гербовые клейма, и вскоре товар должен был вернуться к владельцу. Нужно было торопиться.
– Чего там еще? – неожиданно тонким, почти женским голосом спросил коллектор, когда седой подтолкнул Барта к нему.
– Да вот, господин Эстерано, какой-то малец с донесением…
– От кого? – поморщился тот, быстрым взглядом окидывая Барта с головы до ног.
– От одного надежного человека, – важно проговорил Барт, с трудом вырывая руку из захвата седого. Наклонившись к коллектору, он прошептал: – Об этом должны знать только вы.
Эстерано поморщился, но, похоже, любопытство таки взяло верх. Он жестом приказал солдатам отойти. Барт же торопливо зашептал ему на ухо послание.
– Не верите – попробуйте обыскать несколько рулонов, – закончил он. – Вон тот, клетчатый, например.
Имперец подозвал помощников, что-то коротко им приказал, и они начали один за другим взрезать стягивающие ткань бечевки. Торговец, уже отсчитывающий пошлину из увесистого кошеля, обеспокоенно закрутил головой.
– Что-то случилось, господин Эстерано? Вы ведь сказали, что я могу… – осторожно начал он, но имперец вскинул руку, приказывая заткнуться.
– Господин! – дал знак один из помощников. – Поглядите-ка на это!
Из складок ткани он один за другим извлек несколько маленьких пузырьков с ядовито-зеленой жидкостью.
Торговец замер с выпученными от ужаса глазами. Лицо его – это было заметно даже при неверном свете факелов – стало белым, как бумага.
– Что?! – вскричал он. – Это не мое!
– Не ваше, конечно, – издевательски покивал коллектор. – С неба свалилось.
– Это… этого не может быть! Мне подбросили! – во весь голос заверещал торговец.
Толпа за огороженной зоной загудела громче, откуда-то с задних рядов донеслись громкие возгласы. Барт, пользуясь моментом, потихоньку попятился от коллектора. Самое время улизнуть под шумок.
– Куда?! – седой стражник был тут как тут, снова хватая Твинклдота за руку.
– Да отпусти ты, старый козел! – зашипел Барт, пытаясь вырваться.
Имперец, недолго думая, двинул ему свободным кулаком под ребра. Барт согнулся, судорожно хватая ртом воздух. Хорошо еще, что толстый дублет и стеганый поддоспешник смягчили удар, иначе он точно выплюнул бы собственную печенку. Уж что-то, а подленькие удары под дых у стражников отточены.
– Ты мне дернись еще, щенок! – прорычал стражник, и наподдал вновь, на этот раз по почкам.
Кожаный доспех уже не спас – от боли Барта выгнуло дугой, из глаз брызнули цветные искры. Он с трудом удержался на ногах.
Живая стена, опоясывающая площадку, на которой расположились имперцы, ходила ходуном. Из темноты то и дело доносились яростные выкрики. Солдаты, хватаясь за мечи, крутили головами, пытаясь отыскать смутьянов, но покинуть огороженный участок и вклиниться в толпу никто уже не решался. В воздухе явственно запахло грозой. Кажется, еще миг – и людская масса, как кипящая каша из переполненного горшка, перевалит через хлипкую ограду. Барту сразу вспомнилось детство, те вечера, что он проводил на кухне в компании Донны и поварихи Мэм, по сути заменившей ему мать. Он всегда с замиранием сердца наблюдал, как Мэм колдует над своей огромной плитой, на которой всегда булькало и шипело что-то сразу в полудюжине кастрюль. И никогда он не видел, чтобы она проворонила хоть один соус или суп.
