Бим Пайпер
ПУШИСТИКИ И ДРУГИЕ
Официально на всех пятистах с лишним населенных людьми планетах Терранской Федерации было четырнадцатое сентября 654 года атомной эры. Но на Заратуштре был первый день нулевого года эры пушистиков.
Это не был день, когда пушистики были открыты. То случилось в начале июня, когда старый Джек Холлоуэй обнаружил незнакомое маленькое существо, притаившееся в душевой кабинке у него в лагере в долине Холодноструйки на континенте Бета. Он подружился с незваным гостем и назвал его Маленький Пушистик. Через неделю в гости к Джеку заявились еще четыре взрослых пушистика с младенцем, и их увидел Беннет Рейнсфорд, бывший тогда полевым исследователем института ксенологии. Для него эти существа тоже оказались совершенной новостью. Он назвал этот отряд «холлоуэевыми», в честь их первооткрывателя, род — пушистиковые, вид — пушистик Холлоуэя: пушистик пушистиковый из отряда холлоуэевых.
Пушистики оказались двуногими прямоходящими, ростом около двух футов, весом от пятнадцати до двадцати фунтов; тела их были покрыты мягким золотистым мехом, руки — пятипалые с противостоящим большим пальцем, большие глаза, поставленные достаточно близко, обеспечивали стереоскопическое зрение, а черты лица отчасти напоминали гуманоидные. Они, похоже, не имели понятия об огне и, насколько могли судить Холлоуэй и Рейнсфорд, не владели членораздельной речью. Тогда еще не было известно, что они разговаривают в ультразвуковом диапазоне. Однако пушистики делали кое-какие орудия, и их разумность изумила обоих людей. Едва увидев их, Рейнсфорд настоял на том, чтобы Джек составил подробный отчет о своем открытии.
Через двадцать четыре часа это сообщение услышали многие. Одним из них был Виктор Грето, главный менеджер лицензированной компании «Заратуштра». Если эти пушистики и в самом деле были разумными существами (что казалось вполне вероятным), Заратуштра автоматически переходила в разряд обитаемых планет четвертого класса. Соответственно, полученное Компанией монопольное право на разработку Заратуштры, необитаемой планеты третьего класса, столь же автоматически аннулировалось.
Первым побуждением Грего было бороться, а он был находчивым, решительным и безжалостным противником. Он не был глуп — в отличие от некоторых своих подчиненных: через неделю о пушистиках узнала вся планета, потому что сотрудник Компании по имени Леонард Келлог был привлечен к суду по делу об убийстве (которое определяется как неоправданное лишение жизни разумного существа какой бы то ни было расы) за то, что убил пинком пушистика по имени Златовласка. Одновременно с этим был привлечен к суду Джек Холлоуэй: он пристрелил охранника Компании, который пытался помешать ему набить Келлогу морду. Исход обоих дел, неразрывно связанных друг с другом, зависел от того, будут ли пушистики признаны разумными существами или просто милыми зверюшками. Официально дело называлось «Народ колонии Заратуштра против Келлога и Холлоуэя», но с легкой руки адвоката Холлоуэя, Гаса Браннарда, все стали называть его «Друзья маленького пушистика против лицензированной компании.
Пушистик и его друзья выиграли дело, и когда четырнадцатого сентября председатель суда Фредерик Пендарвис стукнул молотком и объявил приговор, который должен был войти в анналы юридической истории Федерации под названием «Решения Пендарвиса», Заратуштра стала обитаемой планетой четвертого класса. Космофлот должен был обеспечивать порядок, пока не будет сформировано колониальное правительство, и Беннет Рейнсфорд был назначен генерал-губернатором. Лицензия Компании заняла место рядом с законами Хаммурапи.
А «пушистик пушистиковый Холлоуэя» сделался «пушистиком разумным заратуштрианским».
Он не знал, что его зовут пушистиком. Он и его сородичи называли себя «гашта» — «Народ», если вообще как-то называли.
Разумеется, есть еще всякие звери, но они не Народ. Они не умеют разговаривать, с ними нельзя дружить. Некоторые из них большие и опасные, как трехрогие хеш-назза, или «визгуны», что охотятся по ночам, или годза, что летают на больших крыльях и бросаются на добычу сверху — самые страшные из всех. А другие, наоборот, маленькие и съедобные. Самые вкусные — это затку, многоногие существа, которые прячутся в траве. У них крепкий панцирь, а в панцире — сладкое белое мясо. Ты охотишься и убиваешь, чтобы есть, и стараешься, чтобы тебя не убили и не съели, и чтобы жизнь была как можно приятнее.
Приятно охотиться, если есть добыча и если ты не очень голоден. Приятно перехитрить какого-нибудь зверя, который охотится за тобой, и убежать от него. Приятно играть и гоняться друг за другом по лесу и находить что-нибудь новое и неизвестное. Приятно устроить удобное логово, сбиться в кучку и болтать, пока не уснешь. А потом, когда солнце снова выберется из своего логова, будет новый день, и снова случится что-нибудь новое и интересное.
Так было всегда, с тех пор, как он себя помнил. А помнил он себя очень давно. Он уже не мог сосчитать, сколько раз на его памяти листья желтели и краснели, а потом высыхали и опадали с деревьев. Все те, кто был в их стае, когда он был маленьким, давно уже умерли, погибли или куда-нибудь ушли. Зато в стае появились другие. И теперь его зовут Тоши-Соссо — Мудрый-Тот-Кто-Лучше-Знает, — и делают все, как он скажет. Так стало с тех пор, как Старая «сделалась мертвой». Маленькая, которая идет сейчас рядом с ним, — дочь Старой, одна из немногих детей гашта, которые рождаются живыми и выживают.
Маленькая увидела куст красных ягод еще раньше его и с удивлением вскричала:
— Смотрите, красные ягоды! Они еще не кончились, и их можно съесть!
Для красных ягод было поздновато: они по большей части уже потемнели и сделались твердыми и невкусными. И новые теперь появятся не скоро, только когда на деревьях снова распустятся листья и птицы начнут вить гнезда. А пока есть другие съедобные вещи: на деревьях, которые они все знали, скоро поспеют большие коричневые орехи, мягкие и вкусные внутри. Он очень любит орехи. Но все-таки почему все вкусные вещи не могут быть одновременно? Вот было бы замечательно… Но так было всегда.
Они толпились у куста, стараясь не уколоться об острые шипы, обрывали ягоды, набивали рты, выплевывали семечки, смеялись и говорили о том, какие вкусные эти ягоды и как им повезло, что они нашли их так поздно. Кое-кто из молодежи на радостях даже забыл об осторожности.
— Следить, все время следить, смотреть, слушать! — упрекнул их Мудрый. — Вы не следите — кто-нибудь придет и съест вас.
На самом деле сейчас им ничто не угрожало. Поблизости не было зверей, которых стоит бояться, и никто из них не мог услышать голоса Народа. Однако об осторожности забывать не следует. Забудешь — тут-то тебя и сделают мертвым.
Быть Мудрым совсем не приятно. Другие все время ждут, что он будет думать за них. Это нехорошо. А вот предположим, его сделают мертвым — и кто будет думать за них тогда? Они съели все ягоды и стояли, ожидая, пока он скажет им, что делать дальше.
— Что делать теперь? — спросил он. — Куда идти?
Они все смотрели на него и не знали, что сказать. Наконец Другая, присоединившаяся к стае между временем птичьих гнезд и земляных ягод, перед последним листопадом, сказала:
— Охотиться на затку. Быть может, найти затку для каждого.
Она имела в виду, что каждому достанется по целому затку. Но ведь так не бывает. Затку не бывает так много. Позавчера они нашли двух, и каждому досталось всего по несколько кусочков. К тому же здесь, среди скал, они затку не найдут. Затку сейчас откладывают яйца и ищут мягкую землю, чтобы вырыть норы. Но здесь можно найти хатта-зосса. Он видел молодые деревца с обгрызенной корой. Хатта-зосса вкусные. Если им удастся убить двух-трех, им хватит мяса и никто не останется голодным.
К тому же убивать хатта-зосса приятно. Они почти такие же большие, как Народ, у них сильные челюсти и острые зубы, и они отчаянно защищаются, если загнать их в угол. Он предложил охотиться на хатта-зосса, и все тут же согласились.
— Хатта-зосса живут среди скал, — сказал молодой самец, которого звали Собирателем. — Скал больше на вершине холма.
— Найти течь-вода, — предложила Большая. — И идти вдоль нее туда, где она выходит из земли.
— Смотреть, где хатта-зосса объест кору.
Это сказал Хромой. На самом деле он хромым не был, но однажды он повредил ногу и некоторое время хромал, и с тех пор все звали его Хромым, потому что не могли придумать, как звать иначе.
Они пошли вперед, растянувшись в линию, так, чтобы видеть своих соседей. На ходу они охотились — наполовину играючи, потому что они только что наелись ягод, а когда они найдут хатта-зосса, мяса хватит на всех. Один раз Мудрый остановился у полусгнившего бревна, ткнул в него заостренным концом своей дубинки и нашел вкусных белых личинок. Пару раз он слышал, как кто-то охотится на мелких желтых ящерок. Наконец они вышли к ручейку, остановились и по очереди напились, не переставая смотреть по сторонам. Потом они прошли по ручью вверх до источника.
