Конденсатор гнева - Владимир Анин

Долгое время я не решался изложить эту историю на бумаге. Не потому, что испытывал сомнения в своих повествовательных способностях – просто уж слишком невероятной она может показаться читателю. Невероятной и в то же время очень жизненной. А читатель нынешний не всегда приемлет такое смешение. Ему подавай что-нибудь сугубо натуралистическое, либо уж очень фантастическое, такое, что и в голову-то не придет простому обывателю. Моя же история, несмотря на невероятные события, описанные в ней, является совершенно правдивой. Однако не буду вас долго мучить занудным предисловием и перейду к делу.

Случилось это несколько лет назад, осенью, когда погода уже стояла пасмурная, голые деревья и пожухлая трава, покрытая слоем опавшей листвы, отчетливо говорили о скором приближении зимы, однако было сухо, и, несмотря на прохладный ветерок, прогулки мои в парке с неизменным спутником спаниелем по кличке Боб даже доставляли удовольствие. Бодрящий воздух еще только пугал предстоящими заморозками, но уже благотворно действовал на атмосферу большого города, прибивая к земле вредные выхлопы гигантского автомобильного стада и прочие неблагоприятные для человеческого организма выбросы. А потому дышалось легко, как будто концентрация кислорода и бодрящего азота в воздухе заметно повысилась по сравнению с бесчисленным множеством всевозможных химических элементов, представляющих, в том числе, и нижнюю часть таблицы Менделеева, то есть, тяжелых металлов, которые Бог весть каким образом оказываются в воздухе, невзирая на то, что тяжелые.

Итак, я со своим ушастым питомцем черного окраса прогуливался по парку, что располагается неподалеку от моего дома. Наличие такого зеленого островка в черте города, да еще и в нескольких минутах ходьбы, является безусловным преимуществом для горожанина, обреченного проводить свои дни в асфальтобетонных джунглях, где любое зеленое насаждение является лишь робким напоминанием о живой природе и зачастую плохо приживается, отступая под натиском техногенного чудища. Тот, у кого под боком волею судьбы оказался скромный сквер или бульвар, уже счастливчик. А уж если это целый парк, а тем паче лесопарк, то можно с уверенностью сказать – ему крупно повезло. Вопрос с прогулками, в частности в компании четвероного друга, или с зимними пробежками на лыжах – решен. Посмотрите на несчастных, вынужденных добираться до места воскресного отдыха в автобусе или на метро. Да и тем, кто для этой цели садится за руль автомобиля, не позавидуешь – мало того, что они обречены провести полдня в пробке, они лишены великолепной возможности после активного отдыха опрокинуть согревающую чарочку в зимнюю стужу или оттянуться прохладным пивком в летний зной… Однако я отвлекся.

Было около трех часов пополудни. Обычно я выгуливал Боба два раза в день, утром и вечером, как и большинство собачников. Но поскольку по роду деятельности (я свободный журналист) имел возможность самостоятельно распоряжаться своим временем, то порой позволял своему питомцу увидеть свет трижды за день, то есть, помимо утреннего и вечернего моциона, выходить еще и на послеобеденную прогулку. Что, собственно, и произошло в тот раз.

Я с удовольствием вдыхал чистый, уже почти лишенный запахов холодный воздух. Боб, задрав лапу, метил очередное дерево. Причем, делал это уже почти минуту, пытаясь выдавить из себя хоть каплю.

– Добрый день! – послышалось сзади.

Я обернулся. Передо мной стоял маленький толстенький человек в сером плаще. Он приподнял над лысеющей головой шляпу, такую несуразную в нынешнее время, и широко улыбнулся. Другой рукой он держал на поводке взволнованно переминающегося с ноги на ногу карликового пинчера. Мой Боб, конечно, не волкодав, но мужчина с такой миниатюрной собачкой смотрелся весьма комично.

– Вы не будете против, если мы присоединимся к вашей компании? Сегодня в парке почти никого нет, даже поговорить не с кем, а я, знаете ли, весьма охоч до общения. Да и Джульетте, – он кивнул на свою собачку, – будет веселее. О! Ну, конечно, если только я не стану помехой в вашем стремлении к одиночеству под сенью этого великолепного парка. Я отлично понимаю. Сам, знаете ли, частенько нуждаюсь в уединении, в особенности когда находит вдохновение, сотни мыслей роятся в голове и требуют порядка. В такие минуты я бегу от городской суеты, добровольно становлюсь отшельником и живу исключительно внутренним миром. Даже есть порой забываю. Я уж не говорю про женщин. – Он тихонько захихикал, прикрывая рот рукой в черной вязаной перчатке, глаза его сузились, и своим пухлым скуластым лицом он стал походить на китайца.

Через некоторое время он отнял руку ото рта и вопросительно посмотрел на меня. Глаза из щелочек превратились в две маленькие коричневые пуговки, а взъерошенные брови слегка вздернулись. Я рассеянно смотрел на его маленький, кнопочкой, порозовевший на холоде нос и тонкие губы, застывшие в полуусмешке, и наконец спросил:

– Вы писатель?

– Почему писатель? – Он удивленно захлопал ресницами.

– Или музыкант?

– С чего вы так решили?

– Ну… вы там что-то говорили про вдохновение…

– Ах, это! – Он опять захихикал, прикрывая рот рукой, и я решил, что у него, видимо, плохие зубы. – Что вы! – Он отнял руку. – Неужели вы думаете, вдохновение доступно только людям искусства? Нет! – Он улыбнулся широко, и я увидел, что зубы у него хорошие, белые, только редкие.

– Я физик. А нам, ученым, вдохновение тоже требуется, в этом мы мало чем от людей искусства отличаемся. Физики и лирики, знаете ли, одного поля ягоды. А вы писатель? Я просто интересуюсь, поскольку вы мне сами задали такой же вопрос.

– Почти. – Я пожал плечами. – Я журналист.

– А-а, – протянул он. – Новости, репортажи с места событий?

– Не совсем. Я пишу очерки и статьи.

– На какую же тему, позвольте полюбопытствовать?

– В основном, на социальную.

– Так это же прекрасно, друг мой! – воскликнул он и довольно фамильярно хлопнул меня по плечу. – Вы-то мне и нужны, вас мне сам Бог послал!

– В каком смысле? – Я невольно отступил.

Этот человек почему-то не вызывал у меня особого доверия, он мне даже показался немного с приветом.

– Я вам сейчас все объясню. Для начала позвольте представиться. – Он назвал свое имя. По определенным причинам я не буду приводить его в этом повествовании. Назовем его просто – экспериментатор, тем более что он сам себя так назвал. – Я, знаете ли, физик-экспериментатор. Все свои теории незамедлительно проверяю на практике, а для этого приходится конструировать весьма хитроумное оборудование и проводить сложные физические опыты.

– Не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне? – удивился я.

Боб тем временем, уже закончив свои