Сила одиночки - Херберт

Облокотившись на барную стойку, достаточно правдоподобно имитирующую красное дерево, взбалтываю содержимое огромного бокала и неспешно пригубливаю. Пусть французский розовый «Whispering Angel» и не вершина вкуса, но после безымянного столового кисляка, коим нас потчуют в офицерской столовой на протяжении всего полёта, цветочно-пряные нотки этого вина воспринимаются вкусовыми рецепторами с нескрываемым восторгом.

Шумное празднование успешного завершения шестимесячной миссии в самом разгаре. А уже завтра наш научно-исследовательский корабль «Королёв», проходящий по всем документам не иначе как «крейсер», окончательно зарядит суперконденсаторы для финального прыжка и ляжет на обратный курс, покидая этот бесконечно далёкий и по-прежнему неизведанный уголок галактики. Мы — молодцы! Получилось буквально всё из запланированного, научных и экспериментальных данных собрано великое множество, и у меня уже руки чешутся воплотить их в нечто материальное. А как обрадуются коллеги на Земле!

Но это будет лишь завтра. А сегодня, капитан великодушно отдал приказ всем гулять и наслаждаться жизнью, ведь мы действительно это заслужили. И сейчас множество добровольцев: мужчин и женщин, гражданских и военных, принявших участие в этом смелом, не имеющем аналогов в истории, эксперименте, празднуют победу над космосом и обстоятельствами.

Трудно сказать, что нами двигало: мужество? Самопожертвование? Авантюризм? Безрассудство? Ведь никто не был уверен, что удастся вернуться обратно на родную планету, и тем не менее мы тут. Работаем, живём, даже веселимся.

Эх, деда, деда… Ну почему судьба так несправедлива? Ты выжил в космосе, уцелел в годы Великого Хаоса, перекроившего всю карту мира, и так нелепо погиб под колёсами автоматического электрогрузовика. Но не волнуйся, я доведу твою мечту до конца и сделаю всё, чтобы технологии помогли этому миру стать лучше! За тебя!

Поднимаю бокал, будто чокаясь с незримым собеседником, делаю ещё глоток и крутанувшись на барном стуле, принимаюсь за своё любимое занятие — наблюдение за окружающими. И хотя, за время полёта, формально, я успел познакомиться со всем экипажем, но разве можно упустить столь прекрасную возможность увидеть их истинную натуру?

Я не злой, поскольку никогда не использую напрямую компромат с подобных мероприятий. Мною движет исключительно любопытство. Честно. Ведь разобравшись в мотивах и реакциях окружающих, начинаешь, помимо всего прочего, лучше понимать и самого себя.

Должен заметить, здесь тоже есть экземпляры, заслуживающие моего внимания, резче и живописнее проявившиеся благодаря непринуждённой атмосфере праздника и влиянию алкоголя.

В левом дальнем углу просторной кают-компании расположился наш «первый после Бога» — капитан корабля Платон Сергеевич Снегирёв. Высококлассный специалист и очень интересный собеседник. Чуть выше среднего роста, сухопарый, шатен, несмотря на сравнительно молодой возраст уже с лёгким налётом седины, украсившим его голову подобно первому снегу. Как ни крути, тридцать девять лет — это ничто для мужчины.

В данный момент, забавно пользуясь мимикой и активно жестикулируя, он что-то увлечённо рассказывает своему окружению, по странному стечению обстоятельств состоящему сплошь из дам. Одна из реплик вызывает дружный взрыв чудесного женского смеха, а очаровательные медсёстры-близняшки, почти синхронно взмахнув аккуратно стрижеными карешками, так и вовсе чуть не падают с дивана от переизбытка эмоций. При этом одна обливается вином, но нисколько от этого не расстраивается, приятно удивив своим беспроблемным отношением к жизни.

Сидящая напротив капитана, терапевт — Алиса Михайловна Орлова, жгучая миниатюрная брюнетка лет тридцати, весь вечер не сводит с него глаз. Но меня это не касается. Впрочем, совершенно неважно, обратил ли я внимание на столь недвусмысленные признаки симпатии, главное, чтобы эти взгляды заметил Он, и нашёл её уже на Земле. А то Вселенная дама своенравная и не любит, когда кто-то разбазаривает подаренные шансы.

Взгляд скользит дальше я и обнаруживаю парочка грустных мизантропов, надёжно спрятавшихся от окружающих за своими бокалами и напомнивших мне чьё-то высказывание, что только в большой толпе можно почувствовать себя одиноким.

А вот юная, весьма амбициозная и крайне нетерпеливая, карьеристка из биологического отдела. Пышные формы, причудливая причёска, неуставной платок вокруг шеи, прекрасно гармонируют с цветастым, отдающим насыщенным ароматом южного ветра, именем Камилла. В данный момент девушка занята тем, что слишком откровенно прижимается грудью к своему руководителю и с преувеличенным энтузиазмом поддакивает его нетрезвым речам. Для меня, происходящее слишком очевидно — доводить дело до интима она точно не собирается, тут чистой воды манипуляции женскими чарами.

Также в хозяйстве обнаружился неадекват. Слава богу, всего один. Его уже скрутили и выводят прочь, чтобы проспался, засранец, на гауптвахте. Будь моя воля, я бы подобные посиделки устраивал до полёта, как раз для того, чтобы по примеру товарища Сталина выявлять подобные скрытые проблемы и угрозы.

Ну и разве можно обойтись в военной среде без альфа-самцов? Тут их на любой вкус, цвет и размер. Вот стол неподалёку расчищен, и бравый космодесантник с квадратной массивной челюстью и грубыми чертами лица, словно только что сошедший с американского агитационного плаката прошлого века, быстро скинув китель и гордо продемонстрировав окружающим огромные бицепсы, сошёлся в армрестлинге с одним из пилотов, ничуть не уступающем ему в количестве мышц.

По соседству, на уютном кожаном диванчике, виднеется так раздражающий меня прямой начальник этого пилота — старший лейтенант Агеев. Вальяжно развалившись и небрежно расстегнув верхнюю пуговицу кителя, в очередной раз транслирует всем сидящим по соседству своё единственно верное во вселенной мнение. То оглашая помещение громким самодовольным хохотом, то опускаясь до доверительного шёпота, то состроив зверскую, а-ля мужественную рожу. И болтает, болтает, болтает… Идиот.

Как по мне, то по-настоящему сильной личности нет нужды постоянно чего-то доказывать окружающим. А если вспомнить, сколько он попил крови инженерной лаборатории, пока мы тестировали мехов, то моя антипатия к нему вдвойне оправдана.

Ещё тут есть… дети. Конечно, не в прямом смысле, а по состоянию души. Один из них — мой двадцатитрёхлетний помощник Антон Лисницкий: тощий, веснушчатый, наивный, очень добрый и невероятно талантливый. Своей космической карьерой он обязан мне. Без раздумий забрал мальчишку под своё крылышко из Политеха едва ознакомился с текстом двух его работ на темы робототехнике и биоинженерии, и с тех пор не нарадуюсь.

Сидящий на соседнем стуле и ссутулившийся словно сыч, Антон, не замечая ничего вокруг, делает на графическом планшете набросок портрета второй помощницы капитана — Виктории Олеговны Ким. Она его тайная страсть, но это большой-пребольшой секрет. Впрочем, не от меня.

Справедливости ради стоит отметить, что дама и правда обладает незаурядной внешностью: лёгкая примесь азиатской крови причудливо переплелась