Обмен времени - Стасс Бабицкий

Повести и рассказы

Времена меняются.

Люди часто повторяют эту фразу, даже не задумываясь: а по какому курсу им однажды предложат совершить обмен. И будет ли эта сделка выгодной…

* * *

Про войну Киф помнил мало. Она началась когда ему было шесть лет и закончилась на следующий день. Кто первый начал? Теперь-то не все ли равно… Европа, Азия и обе Америки моментально сгорели в пожарах и взрывах. Африку к тому времени уже выкосила эпидемия. Такие сведения привозили немногочисленные беженцы. Их корабли приплывали к зеленым берегам Австралии еще год. Потом уже если и встречался эсминец или танкер, он был похож на «Летучего Голландца» — команда из одних скелетов, а судно движется только по воле волн.

Через пару лет исчезли волны и ветер. Не стало приливов с отливами. Магнитные полюса Земли сместились к Экватору. И при этом почти размагнитились. Возникли перебои с электричеством. Профессора и академики в телевизоре пытались объяснить это с научной точки зрения, но их никто не слушал — оставшихся в живых охватила паника.

Вскоре все телевизоры и радиоприемники замолчали. Телефоны тоже. Малыши могли бы спокойно совать пинцеты в розетки, тока там не осталось. Но дети были заняты другой проблемой: выжить любой ценой. Хотя непонятно — ради чего?! Перспективы совершенно безрадостные, планета умирает. Зеленые берега Австралии пожухли и высохли. Стерлись яркие краски. Везде — в земле, небе, в душах людей, — преобладал серый цвет. Даже детям было понятно: общество обречено. Надежды нет. Лучший выбор — лечь, зажмуриться и ждать смерти. Но сильнейший из инстинктов выволакивал их за шкирку, как слепых щенков, из подвалов, бункеров и оврагов. Заставлял бороться за жизнь, превозмогая боль и страх. Учил воровать еду и сбиваться в стаи.

Киф быстро повзрослел. В банде Западного берега собрались подростки, похожие на доберманов — резкие, злые и вечно голодные. Лишь он один был волчонком. Настоящим хищником. Соперники рычали, громко и страшно, давая понять, что с ними лучше не связываться. Киф нападал молча и не знал жалости. К тринадцати годам стал свирепым вожаком отряда, который грабил караваны с синтетической пищей, единственной ценностью, которая еще осталась у людей. Золото и бриллианты, бензин, патроны, ум, честь и совесть — все что угодно готовы были отдать жители уцелевшего континента за сверкающую банку светло-серой питательной пасты. В начале двадцать первого века мальчишки сделали бы отличный бизнес, продавая награбленное и извлекая огромную прибыль. Но в конце столетия куда важнее было набить брюхо до сытой икоты и отложить пару консерв про запас, чтобы нажраться еще и завтра. А в послезавтра они не заглядывали.

Еще через три года банда из четырех сотен головорезов единодушно избрала Кифа своим вожаком. К тому времени Западный берег опустел: беженцы тонкими ручейками утекли к южным областям Австралии, где — если верить слухам, — еще остались относительно чистая вода, лекарства и жестянки с синтетикой. Где можно выжить.

А главное, там был эребус. Он появился случайно. Одна из ядерных ракет во время войны долетела до Земли Королевы Мод, растопив тысячелетние льды. На стыке тектонических плит, прочным швом связавших Австралию и Антарктиду, обнаружили странный зеленоватый минерал. То ли он всегда там был, но только сейчас люди получили к нему доступ, то ли образовался под воздействием ядерного взрыва — об этом никто не знал. Даже первооткрыватель, чью фамилию забыли записать в учебник истории. Да и не осталось школ, в которых такие учебники могли вдруг понадобиться. Газеты тоже давно уже перестали выходить — кому они нужны на сожженной планете. Но новость про эребус разлетелась в одночасье, ее передавали из уст в уста. Никто не остался равнодушным, услышав ее. Потому что в сером сумраке будней вдруг забрезжил луч надежды. появился шанс увидеть солнце. Голубое небо. Зеленую траву… Правда, только в прошлом. Эребус, разносила молва, давал возможность путешествовать во времени. Отправиться в прошлое, где временами жизнь тоже бывала поганой, а все-таки не настолько, как сейчас.

Киф в подобные сказки не верил, называл их чушью собачей, всегда добавляя пару забористых ругательств. Однако вскоре караваны с едой перестали приходить на Запад, и надо было что-то решать, пока банда не передохла от голода. Вожак поразмыслил минут пять и приказал двигаться в Аделаиду, благословенный город, который прямо-таки напрашивался, чтобы его захватили и разграбили.

Дорога вилась бодрой лентой, а потом вокруг неожиданно рассыпалась пустыня, окружая их дюнами и барханами. Плевать, осилим! Ноги утопали по щиколотку в колючем красном песке, но они ускоряли шаг, чтобы поскорее преодолеть опасный участок. Глупцы. Мертвая пустошь раскинулась на три тысячи километров и каждый, вступивший сюда, заранее был обречен.

Год спустя их осталось лишь пятеро. На закате, по традиции, бросили жребий: кто станет ужином, а также спасительными объедками на завтра. Короткую спичку вытянул вожак. Набросились скопом, не давая опомниться, двое зашли со спины — все, как он учил. Не учли только одного: победу в драке приносит не количество бойцов, а внутренняя злость. У Кифа ее было больше.

Дальше он побрел один, забрав у своих убитых соратников все самое ценное и вкусное. Уже к концу недели пустыня кончилась. Скиталец вышел на берег залива, от темно-свинцовых вод которого несло дикой вонью. Но юноша так устал от унылой безнадежности красного песка, что впервые в жизни обрадовался серости. Да что там, чуть не сошел с ума от счастья.

* * *

Или все-таки сбрендил? Ведь на следующий день, в Аделаиде, чушь собачья стала реальностью: Киф увидел машину времени. Его буквально ткнули носом в синее стекло, а за ним вспыхивал лампами и разбрасывал искры чудной агрегат с большим креслом посредине.

— Вот отсюда мы вас и запустим, — сказал одноглазый.

Киф обернулся в поисках других людей — никто прежде не обращался к нему «на вы». Да и здесь, в огромном городе пока не называли подобным образом. Полицейские, что тащили волоком по улице, орали: «чертов бродяга» и еще какие-то непристойности. Судья был лишь чуточку мягче: «в тюрьму этого гнуса!» Повезли, однако, сперва в Корпорацию, и здесь уже начальник отдела по подбору персонала, проявил неожиданную вежливость. Даже приказал снять наручники с Кифа.

— У меня хоть один глаз, да я