КОНЕЦ ДЕТСТВА
ЧЕЛОВЕК ВО ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВЕ
По ночам, когда в тумане
Звезды в небе время ткут,
Я ловлю разрывы ткани
В вечном кружеве минут.
М.Волошин
На протяжении всей своей тысячелетней истории человечество задумывалось над “проклятыми” вопросами. Среди них, как геркулесовы столпы, высятся два главных: КТО МЫ и ЗАЧЕМ ЖИВЕМ? И сегодня, как тысячи лет назад, мы бессильно опускаем руки перед неприступностью этих скал, а в душу закрадываются отчаяние и страх: неужели никогда не узнаем ответ?
Зачем так мрачно, скажут оптимисты. Разве наука, философия не приблизили нас к истине? Возможно. Но ведь все равно сегодня она так же далека от нас, как далека от быстроногого Ахилла уползающая черепаха Зенона Элейского.
Сегодня мы многое переосмысливаем. Происходит переоценка ценностей. Нам открывается весь трагизм происшедшей деформации нашего сознания, нашей морали. Приходит запоздавшее на многие годы прозрение: не бодрая поступь шагающих под барабанную дробь колонн должна была быть в центре внимания, а страдание и боль одинокого человека; не “советских собственную гордость” за гигантские “стройки века” должны были мы ощущать, а свою принадлежность к роду человеческому и вину за то, что сотворили с природой. Пусть это не покажется читателю отвлечением от предмета наших рассуждений, т. е. очередного сборника научной фантастики. Связь здесь — самая непосредственная.
Особенностью современной научной фантастики является не столько обращение к традиционным “проклятым” вопросам, которыми занималась и занимается реалистическая литература, сколько обнаружение и выявление, определение и описание новых, порожденных социальным прогрессом. Это вопросы экологические и демографические, политико-экономические, проблемы, связанные с НТР, выводящие на космос, создание искусственного интеллекта и т. д. и т. п. Значительная часть встающих перед человечеством проблем порождается развитием технологической цивилизации, с чем связано и немалое число отрицательных явлений.
Конечно, задача научной фантастики — не только предвидеть развитие общества, новое в человеческих отношениях. Она отражает действительность специфическими средствами, и в этом ее задачи не отличаются от задач других литературных жанров. Но все-таки главная ценность фантастики в том, что она анализирует общество с упреждением. Хрестоматийный пример. Р.Мерль в романе “Разумное животное” (1967 г.) создал узнаваемый портрет Рональда Рейгана и предсказал, что он будет президентом США. Курт Воннегут в романе “Бойня № 5” изобразил бомбардировку англо-американской авиацией Дрездена. Герой романа Билли Пилигрим, видевший это, через три года после войны сходит с ума. Как тут не вспомнить печально известного американского пилота Клода Изерли, также помешавшегося после бомбардировки Хиросимы.
А сколько проблем, забот нашей сегодняшней жизни предсказали фантасты! Вот лишь некоторые из них: потребительство, спекуляция на здоровье людей, появление небезопасных медицинских и химических препаратов, проблемы генной инженерии, непредсказуемых изменений человеческой личности, последствия непродуманного вторжения в природу и др.
Сама тенденция отхода фантастики от чисто научных проблем и смещение интереса в сторону человека усиливает ее эстетическую значимость. Со времен Жюля Верна фантастика изображала как подвиг покорение человеком природы (вспомним романы Г.Адамова “Победители недр”, “Изгнание владыки”). Сегодня фантастика предостерегает против бездумного пользования природой. Она не просто провозглашает мирное сосуществование, сохранение, но и помощь человека природе. И здесь литература имеет приоритет перед наукой.
Рассматривая взаимоотношения человека с человеком, человека с обществом, НФ предлагает различные модели урегулирования этих взаимоотношений. Иногда они предельно просты, как в рассказе Дж. Кристофера “Равносильно смерти”. Его действие происходит в XXII веке. Герой рассказа совершает преступление, типичное для Америки середины XX века, — убивает жену, ее любовника, а заодно еще 78 человек, находившихся вместе с ними в космическом корабле. Электронный судья и живые присяжные применяют к нему самое суровое наказание (смертная казнь отменена) — отправляют в прошлое.
В сатирическом тоне автор утверждает: Америка эпохи маккартизма и “охоты на ведьм”- вот то место и время, которое подходит человеку, совершившему столь тяжкое преступление. Жизнь в подобном обществе равносильна смерти.
Иногда такие модели более “изощренны”, как в рассказе П.Проспери “Последнее желание”. Уничтожая неугодных людей “ради блага самого общества”, “правосудие” заключает приговоренного в тело другого человека, в котором ему суждено умереть. Но, будучи “гуманным”, оно дарует приговоренному последнее желание, и тот умирает в теле Великого человека. “Когда системе надо устранить человека, ей неважно, как он умрет. Главное, чтобы он исчез”. Зловещая аналогия!
Активно развиваемые в фантастике гипотезы существования иных форм жизни, разума оказывают воздействие и на развитие человеческой цивилизации, стимулируют ее духовный прогресс, осознание уникальности самого человека, ценности такого его качества, как гуманизм. На смену принципу антропоцентризма приходит антропокосмизм — понимание того, что человек есть составная — органичная и активная — часть Вселенной. А раз возможен различный разум, уже не кажется крамольной мысль о том, что возможен универсальный гуманизм (т. е. взгляд на самоценность разума с точки зрения различных форм разумной жизни). Как не кажется сегодня крамольной идея о приоритете общечеловеческих ценностей, интересов над интересами отдельных классов, слоев и групп или мысль о том, что на ядерный удар можно не ответить ядерным ударом.
Фантастика внушает уверенность в том, что необходима новая, “космическая” этика, главным принципом которой было бы благоговение перед жизнью и ее высшим проявлением — разумом; необходима новая, “космическая” эстетика, критически пересмотревшая некоторые свои традиционные категории — например, отношение к “уродливым” (с нашей теперешней точки зрения) формам жизни.
В романе У.Котцвинкла “Ип, инопланетянин, и его приключения на Земле” внешне уродливый инопланетянин является на редкость добрым существом, и первыми это поняли не взрослые, а дети. (Вообще интересна сама по себе разработка в фантастике проблемы взаимоотношений взрослых и детей: жестокие взрослые и добрые дети — например, роман Котцвинкла, добрые взрослые и жестокие дети — например, рассказы Р.Брэдбери “Вельд”, “Урочный час”.) Во включенном в сборник рассказе М.Кинга “На берегу” маленькое доброе существо Пэрни, обладающее удивительной способностью изменять время, гибнет по вине землян. Последнее, что видит Пэрни, — написанное на флаге колонистов имя дельца Форбса. Таким образом тот “застолбил” планету. “На каждом моем флаге написано слово “Форбс”, которое является символом прогресса”, — гордо заявляет землянин. Грустно, если такой “прогресс” станет предметом экспорта на другие планеты.
Проблема относительности человеческих понятий и представлений волнует писателей-фантастов давно — еще со времен Свифта, который в “Путешествии Гулливера” развивал эти идеи Локка. Относительны и “незыблемые” понятия красоты, силы, храбрости, доброты. Как человеку трудно свыкнуться с мыслью об относительности этих представлений, хорошо показано в романе С.Павлова “Лунная радуга”. Космонавты, которые в результате жизни и работы в космосе приобрели различные “экзотические” свойства, не характерные для обычных людей, никак не могут “вписаться” в людское сообщество, их даже преследуют. В сатирическом рассказе П.Лагерквиста “Лифт в преисподнюю” человеческие представления вообще “перевернуты”. Ведомство дьявола, модернизировавшись (или, как мы сейчас сказали бы, перестроившись), решило сделать более “человечным” отношение к своим “клиентам”: их теперь подвергают не физическим пыткам, а “только” душевным.
