Борис Левандовский
Обладатель великой нелепости
Когда анонимный тест дал положительный результат, Герман в первый момент не испытал никаких эмоций, словно был к этому готов. Ни страха, ни паники.
Все вышло ужасно нелепо, начиная с самой затеи сделать этот анализ. У него не было (и не могло быть!) причин подозревать, что он подхватил нечто подобное. Просто в один прекрасный день (как правило, именно в такие прекрасные дни у нас и начинаются особо БОЛЬШИЕ неприятности) что-то «стрельнуло» в голову. Возможно, частый в жизни порыв – лишний раз убедиться в том, в чем абсолютно уверен.
И только спустя неделю, когда повторный анализ подтвердил положительную реакцию, пришло внезапное чувство, будто мир для него кувыркнулся, мелькая черепашьими ногами…
* * *
Вернувшись с результатом второго теста, Герман окинул пристальным взглядом свое холостяцкое пристанище, которым последние два года ему служила просторная пяти-комнатная квартира. Она в определенном смысле, не просто намекала, а заявляла в полный голос любому визитеру о социальном, финансовом и прочем благополучии своего владельца. Словно на каждой стене красовался аршинными буквами рельефный лозунг-утверждение: «ТАК ЖИВУТ ПРЕУСПЕВАЮЩИЕ БИЗНЕСМЕНЫ!»
Однако любая, мало-мальски искушенная женщина уже через секунду почувствовала бы среди этого праздника материальных благ, таящуюся не так уж и глубоко, простую истину: здешний хозяин на самом деле чрезвычайно далек от личного благополучия. Казалось, эта истина витала в самой атмосфере дорого – и со вкусом хорошего дизайнера – обставленных комнат; тихо шептала из темных углов поздними вечерами и смотрела на вас угрюмым взглядом вашим же лицом из всех зеркал в доме. То единственное НЕблагополучие, способное лишить большей части смысла все остальное.
одиночество
Как старая хроническая болезнь с привычными симптомами, как самый легкий налет пыли, сводящий на нет блеск любой роскоши, заставляющий внести небольшую, но существенную поправку в лозунг-призрак на стенах:
«Так живут ОДИНОКИЕ преуспевающие бизнесмены».
Взгляд Германа блуждал по квартире в поисках особых (и только теперь заметных) метаморфоз в обстановке, ее деталях.
«А почему, собственно, что-то должно было измениться?» – саркастически заметил крошечный наблюдатель в его голове – Независимый Эксперт – та грань нашего сознания, которая частенько выводит нас из себя.
Верно, вирус гнездился в нем и вчера, и неделю назад (здесь злополучный тест не играл, конечно же, никакой роковой роли), и, возможно, живет в его организме уже не первый год. Просто он этого НЕ знал. До сегодняшнего дня. Циничная, но неприступная логика. Тем не менее, Герман усилием воли заставил заткнуться мерзкий голос Независимого Эксперта По Всем Вопросам, медленно прошел в гостиную и остановился в центре комнаты.
Его взгляд продолжал искать.
«Может быть, вы знали?» – мысленно обратился он к вещам. – «Знали и…»
«Это глупо!..» – пискляво встрял Независимый Эксперт, и тут же был вышвырнут Германом в самый темный и глубокий подвал подсознания. Теперь он, кажется, отстал надолго.
«…И молчали…»
Вещи хранили ответ в будоражащем воображение безмолвии.
Герман безнадежно махнул рукой и с мрачной ухмылкой подумал, что, будь в этот момент кто-то рядом, он действительно выглядел бы полным идиотом, несмотря на всю трагичность (трагикомичность?) сложившейся ситуации. В этом крошка-эксперт (блуждавший сейчас в поисках выхода наверх) был, безусловно, прав.
Хотя… Кто-то буравил Германа насмешливым взглядом со стены. Откуда-то слева. Он повернулся и увидел собственный фотопортрет, сделанный еще в школьные годы. Мальчик, казалось, скривил губы в лукавой усмешке:
«А я-то с самого начала знал!»
Его глаза действительно улыбались.
– Вот как? Ну, и когда же это случилось? И, главное, КАК? – фыркнул Герман.
Казалось, мальчишка чуть прищурил один глаз. Из-под лацкана синего школьного пиджачка выглядывал загнутый уголок пионерского галстука. Фотограф явно перестарался с насыщением цвета, и это походило на высунутый ярко-красный язык фантастического существа из второсортного фильма ужасов.
– Так как это произошло?
«Какая разница? Это неважно…»
– Это принципиально! – Герман почувствовал, что, как это ни глупо, но он всерьез начинает злиться.
«Не важно…»
– А для меня…
«Ладно, – взгляд мальчишки стал снисходительнее. – И что же для тебя принципиальнее: «КОГДА или КАК?»
О! Он еще и должен выбирать?!
– Как! Однозначно – КАК!
Герман почти услышал, как мальчишка чуть не поперхнулся едким смехом:
«Ха! Во всяком случае, не так, как у всех, по крайней мере, не так, как у большинства. Не ТАК!»
– На что ты намекаешь?
«Не заводись, тебе лучше знать», – ухмыльнулся двенадцатилетний Гера.
– Ты!.. – Герман осекся. Его мнимый собеседник был единственным, кроме Господа Бога, от кого невозможно было утаить правду: не смотря на все отчаянные усилия, в личном плане жизнь Германа никак не желает налаживаться – как осколки раздробленного магнита нипочем не желают собраться опять в одно целое. И хотя девственность Герман потерял еще в шестнадцать, с тех пор к нынешним тридцати не был с женщиной ни разу. За исключением, пожалуй, единственного случая, когда год назад он наконец решился испытать удачу в обществе дорогой проститутки. И (как того и следовало ожидать, не без помощи вездесущего внутреннего Эксперта) опростоволосился как неопытный, перегоревший от волнения мальчуган. В редкие моменты, подшучивая над собой, Герман думал, что в попытке распутать узел его проблем сломал бы ногу не только черт, но даже старина Фрейд.
Итак, чего же он добивается, глядя на старый школьный портрет? Неужели он настолько выбит из колеи, что уже не способен уяснить элементарную вещь: перед ним всего лишь кусок простой старой фотобумаги, наклеенной на простой и не менее старый картон?
«Вот именно – дурак!» – донесся из бесконечной дали мальчишеский голос.
Часть I.
Великая нелепость: начало
Если в положении Германа можно употребить слово спокойствие, то оно наступило уже спустя несколько дней. Хотя, скорее, это было тем притупленным апатичным состоянием, когда пик эмоций достигает своего естественного предела, и психика возводит барьер, рождающий эту иллюзию спокойствия.
В какие-то моменты Герман понимал, что продолжает негласный поиск ответов на «когда» и «как».
