Константин Волков - Марс пробуждается. Том 1

Тишина, великая тишина стояла над миром. Морозная ночь опустилась на Землю. Высоко в небе загорелись звезды. Они вспыхивали одна за другой и становились все ярче, а мрак чернее. Над Тибетом навис огромный купол неба, усыпанный мерцающими огоньками. Зубчатые хребты гор застыли в оцепенении. От каменных громад веяло нестерпимым холодом. Но вот над горизонтом возникло бледное голубое сияние, а затем показалась Луна. Заняв место в центре серебристого круга, она медленно плыла по небосклону, заливая местность холодным бледным светом.

С маленькой площадки на заснеженном склоне стало видно далеко вокруг. На юге поднимались высокие скалистые обрывы Тангла, кое-где покрытые снегом. Внизу, в черноте долины, прятались огоньки маленького селения Тимарсанг. За глубокой впадиной у перевала Ньякамарно появилась остроконечная голова Бамхана в серебряном покрывале из ледников. Еще дальше, как бледный призрак, возникла громада массива Пунг-Бугу-Стуксум. Линию горизонта на юге закрывала едва видная во мраке каменная гряда Ньенчен-Тангла — одна из цепей Гималаев. За ней скрывалась Индия.

К северу хребты снижались и переходили в холмистую равнинуобычное для Тибета плоскогорье, расположенное на высоте 4000 метров. Дальше протекала могучая река Улан-Мурэн, или Янцзы, а еще дальше снова простирались бесконечные цепи гор.

Исключительно прозрачный горный воздух Тибета, изобилие ясных дней широкий горизонт создавали условия, на редкость благоприятные для астрономических наблюдений. Поэтому ученые Китая соорудили тут высокогорную обсерваторию Нбоанга-Тхе.

Всего пять человек жили здесь в уединении, посвятив себя самоотверженному служению науке. От ближайшего селения Тимарсанг их отделяло 25 километров горной дороги. Большую часть года ее покрывал тонкий и коварный слой снега, под которым скрывался лед. Горе неосторожному, сделавшему неверный шаг!

До другого населенного пункта — городка Хэтинсиринг — было более ста километров такого же трудного пути. Полное безлюдье и тишина окружали ученых.

Луне пришлось подняться еще выше, прежде чем она сумела разглядеть среди ночной тьмы маленькие, засыпанные снегом строения обсерватории. Их трудно было отличить от угрюмых утесов. Только еле заметный огонек в окне показывал, что здесь живут люди.

Но вот торжественное безмолвие ночи нарушил скрип открываемой двери. Высокий худощавый человек в оленьей дохе, меховой шапке с длинными, доходящими до пояса наушниками и теплых меховых унтах показался на пороге.

— Ну и холодище, — сердито пробормотал он, зябко поеживаясь и оглядываясь.

Свет Луны выхватил из темноты его продолговатое лицо с резко обозначенными скулами и слегка раскосыми глазами.

Это был Ли Сяо-ши, старший научный сотрудник обсерватории. Молодой китайский астроном и астрофизик, получивший образование в Московском государственном университете, уже третий год работал здесь. Он искренне считал, что нигде в мире нет лучших условий для наблюдений над небесными телами и углубления своих знаний, чем под ясным звездным небом Тибета.

— Чжан! — крикнул он. — Чжан, где же ты пропал?

— Иду, Ли, иду! — послышался из дома веселый голос.

— По пути посмотри на термометр.

— Пятьдесят восемь и три, — бодро сообщил Чжан Ван-фу, показываясь на пороге.

Коренастый крепыш, занимающий должность младшего научного сотрудника, постоянно веселый и жизнерадостный, легко переносящий любые трудности и неудобства, Чжан был самым подходящим товарищем для работы на высоте 5125 метров. Мастер на все руки, он взял на свое попечение материальную часть обсерватории. Не было случая, чтобы какойлибо из инструментов или приборов выбыл из строя по неисправности, пока Чжан Ван-фу находился при исполнении своих обязанностей.

— Пятьдесят восемь! — повторил Ли Сяо-ши. — Ничего себе! И в такой холод нам придется всю ночь сидеть в башне.

— Что делать! — философски заметил Чжан, плотнее запахивая доху и засовывая руки в карманы. — Конечно, не сладко. Зато нигде нет таких условий для наблюдения, а великое противостояние бывает не часто…

— Погоду передавали? — спросил Ли Сяо-ши.

— На Маунт Вильсон небо закрыто. В районе Пик Дю Миди обложные дожди. В Алма-Ате высокая облачность, барометр идет на понижение. В Сталинграде и Харькове прояснение.

— Значит, на нас ложится вся ответственность за эти сутки.

— Да, мы на переднем крае…

Разговаривая, астрономы пробирались через сугробы по узкой тропинке, ведущей к башням. Впереди, полузасыпанные снегом, виднелись причудливые силуэты трех приземистых круглых башен с металлическими куполами. Немного поодаль чернело сложное сооружение — огромная ажурная металлическая полусфера, покоящаяся на бетонном фундаменте. Она казалась как бы сотканной из стального кружева. Падавшие от нее угольно-черные тени лежали на снегу, будто нарисованные китайской тушью.

Скрип шагов по снегу далеко раздавался в тишине. У входа в башню астрономы остановились, чтобы взглянуть на небо. На южной стороне небосклона, невысоко над грядой отдаленных гор, одно из бесчисленных светил выделялось своими большими размерами и каким-то особым, красноватым блеском.

— Хорош! — восхищенно заметил Чжан Ван-фу.

— Хорош! — согласился Ли Сяо-ши и, согнувшись, вошел внутрь.

Привычной рукой он нащупал выключатель. Голубым светом под куполом вспыхнули тонкие трубки люминесцентных ламп.

Посредине просторного круглого помещения на массивном бетонном основании стоял короткий толстый телескоп. Тяжелая чугунная станина его покрылась белым налетом инея. Мороз выбелил все металлические части прибора, алюминиевые ножки и подлокотники кресла.

Ученые принялись готовиться к наблюдениям. Чжан Ван-фу взялся за рукоятку большого колеса, укрепленного на стене, и металлический купол стал медленно двигаться, пока в прорези не показалась та яркая звезда, которая только что привлекла внимание ученых.

Ли Сяо-ши расположился в кресле и занялся установкой главного инструмента — гордости обсерватории. Это был крупнейший в мире менисковый телескоп-рефлектор системы Максутова диаметром 450 сантиметров. Уступая по размерам знаменитому американскому 5-метровому рефлектору на горе Маунт Вильсон, советский инструмент значительно превосходил его по масштабу увеличения и качеству изображения.

— У тебя все готово, Чжан?

— Жду твоей команды.

— Пускай.

Послышался легкий, еле воспринимаемый ухом звук: начал работать часовой механизм. Он равномерно поворачивал купол башни и телескоп с той же угловой скоростью, с какой двигалось небесное тело, за которым велось наблюдение.