Роберт Силверберг - Железная звезда

Я начал наблюдение, и тут из-за дальнего края нейтронной звезды показался корабль пришельцев. Он сам немного напоминал миниатюрную нейтронную звезду: шар идеальной формы, металлический, темный. Правда, у нейтронных звезд нет шести дерзко торчащих маленьких растопыренных ног, а у этого корабля они были.

Пока я стоял перед экраном, пришельцы проплыли по диагонали вверх, прорезая полоску тьмы в ослепительно сверкающем звездном небе, словно быстро движущаяся черная дыра. Они даже ненадолго заслонили настоящую черную дыру, расположенную на расстоянии тридцати световых минут отсюда.

Я смотрел на это странное судно, одновременно зачарованный и раздосадованный. Мне хотелось, чтобы я никогда не видел его, чтобы оно тихо и неожиданно исчезло. Наша задача и без того существенно осложнилась — не хватало только инопланетного корабля. На протяжении пяти дней мы вместе с этими пришельцами кружили вокруг нейтронной звезды по встречным орбитам, разведенным на сто восемьдесят градусов. Они ничего не говорили нам, а мы не знали, как сказать что-либо им. Ситуация вызывала не слишком приятное ощущение. Я люблю, чтобы все было ясно, конкретно, понятно.

Лина Сорабджи, изучавшая снимки, сделанные нашей импровизированной археологической станцией, подняла взгляд от своей работы и заметила мой хмурый вид. Лина — стройная смуглая уроженка Мадраса, ее предки были священниками и учеными в то время, когда мои охотились на бизонов на Великих равнинах.

— Не принимай все так близко к сердцу, Том, — сказала она.

— Знаешь, какое чувство у меня возникает каждый раз, когда они пересекают экран? Как будто с краю поля зрения все время маячит какое-то маленькое пятнышко. Это раздражает, огорчает, сводит с ума — и, главное, от этого абсолютно невозможно избавиться.

— Тебе так хочется избавиться от него?

Я пожал плечами.

— Перед нами и без того достаточно трудная задача, не так ли? Мы пытаемся добыть образец ядра нейтронной звезды. На кой черт нужно, чтобы во время работы нам через плечо заглядывал чужеземный корабль?

— Может, это вовсе не космический корабль, — жизнерадостно сказала Лина. — Может, это какой-то гигантский космический жук.

Полагаю, она пыталась развеселить меня. Однако я не развеселился. Случившееся, конечно, могло обеспечить мне место в истории космических исследований: глава первой экспедиции Земли сталкивается с представителями разумной внеземной жизни. Отлично. Однако компания «Ай-би-эм / Тошиба» наняла меня не за тем. И я был гораздо сильнее заинтересован в выполнении своей задачи, чем в том, чтобы творить историю. За сотворение истории денег не платят.

Пришельцы отвлекали от настоящей работы — точно так же, как обнаруженная в прошлом месяце в соседней солнечной системе погибшая цивилизация, фотографии которой Лина Сорабджи сейчас изучала. Предполагалось, что наша экспедиция создана с целью очень рискованного предприятия с экспериментальным использованием новой технологии, а вовсе не ради археологических исследований или упражнений в межвидовой дипломатии. И я знал, что прямо сейчас где-то в гиперпространстве болтается корабль, посланный компанией «Эксон / Хёндай» с той же задачей, что и мы. Если они обгонят нас, «Ай-би-эм / Тошиба» «потеряет лицо», что считается серьезным ущербом в корпоративном мире. А что плохо для «Ай-би-эм / Тошиба», то в высшей степени плохо для меня.

Я сердито смотрел на экран. Наш корабль по своей орбите удалялся от пришельцев, и вскоре они исчезли из виду. Но ненадолго, я знал.

Открывая после сна вахтенный журнал, я спросил Лину:

— Есть сегодня что-нибудь новенькое?

Три последние недели она анализировала информацию, поступающую из погибшего мира. Никогда не знаешь, что корпорации могут счесть потенциально выгодным.

— Сейчас я уже проникла на стометровую глубину. Вся планета покрыта системой широких, похожих на червоточины туннелей. Думаю, это что-то вроде пневматической транспортной сети. Взгляни-ка.

В воздухе между нами возникло голографическое изображение — результат гидролокационного сканирования, сделанного с расстояния в десять тысяч километров, с проникновением неглубоко под поверхность мертвого мира. Я увидел расходящиеся под разными углами туннели, выложенные светящимися плитками. Спустя столетия после катаклизма, уничтожившего здешнюю жизнь, они все еще ослепительно пульсировали яркими красками. Стены туннелей украшали изумительные узоры из цветных линий, которые перекрывали друг друга и сплетались, зачаровывая взгляд и создавая ощущение некоего пограничного измерения.

Повсюду в туннелях стояли брошенные составы, состоящие из блестящих, коротких и широких повозок. Внутри и вокруг них лежали скелеты — тысячи, миллионы, целый мир пассажиров. Они погибли, когда дожидались на станции утреннего экспресса. Лина прикоснулась к голограмме, и она увеличилась. Мы рассматривали двуногих существ с широкими черепами, резко сужавшимися с боков. У них были длинные семипалые руки наподобие обезьяньих, с чем-то вроде отставленных в сторону больших пальцев, а кости таза переходили в своеобразный костный гребень, далеко выдающийся из бедер. Эти существа умерли несколько столетий назад. И умерли все одновременно.

Я грустно покачал головой.

— Вон те туннели — там наверняка можно было устроить отличные убежища от радиации. Если, конечно, имелись какие-то признаки того, что надвигается.

— Они так и не поняли, что произошло.

— Да, — согласился я. — Они ничего не поняли. Сверхновая звезда взорвалась не так уж далеко, и они, видимо, не были способны высчитать, к чему это приведет.

Лина вызвала второе изображение, потом третье. За время нашего короткого сближения с этой планетой на протяжении последнего месяца датчики зафиксировали и передали изумительное панорамное изображение погибшей цивилизации: широкие улицы, просторные парки, величественные общественные здания, импозантные частные дома, удивительные произведения искусства. Причудливая архитектура: в ней использовались странные углы и выступающие гребни, как у самих создателей, но, без сомнения, она была грандиозной, выдающейся, впечатляющей. Во всем чувствовался острый ум и высокий артистизм. Все замечательным образом сохранилось в целости и сохранности, если сделать скидку на естественное вторжение природы и воздействие погоды. Очевидно, это было богатое, сильное общество, стабильное и уверенное в себе.

И в один миг оно было остановлено на своем пути, стерто, ликвидировано, уничтожено. Возможно, на протяжении этого краткого мига они осознавали, что надвигается конец их мира, но не более того. Можно было разглядеть тесно сгрудившиеся семьи, сцепившиеся вместе скелеты — по три, четыре, пять. Можно было разглядеть то, что я принял за пары: их семипалые руки сплелись в последнем порыве любви. Можно было разглядеть и других: они стояли на коленях с прижатыми к телу локтями. Их странная поза означала… что? Молитву? Отчаяние? Смирение?