Василий Попов - Голос погибшей планеты

Я должен пояснить, что ко всей этой истории я имею косвенное, так сказать, касательное отношение. По своей специальности я инженер, человек весьма далекий от литературы, хотя и люблю в свободное время пообщаться с такими умными и добрыми людьми, как Чехов, Горький, Шолохов.

Прошлым летом я был включен в состав государственной комиссии по исследованию крупного метеорита, упавшего в озеро Бурун-нор. Описывать это событие считаю излишним, так как еще тогда в газетах были опубликованы подробные описания появления космического пришельца и его падения. Напомню только, что, когда мы извлекли из озера оплавленный неистовым жаром сизо-дымчатый металлический слиток, нас поразила его ярко выраженная каплеобразная форма. Дальнейшие исследования подтвердили смелое предположение, что мы имеем дело не с метеоритом, а с космическим кораблем. С огромным трудом нам удалось открыть входной люк корабля. Работать приходилось в специальных защитных костюмах ввиду повышенной радиации.

Как вам, наверное, известно, внутри корабля нами были обнаружены останки двух космонавтов, очевидно взрослого и ребенка. По заключению анатомов, строение их скелетов немногим отличается от человеческих. В космолете было найдено много различных механизмов и кибернетических устройств, которые сейчас исследуются специалистами. В том числе в наши руки попал овальный предмет, напоминающий шкатулку. Когда я повернул закрепленную на его поверхности фигурную ручку, предмет стал издавать тонкий, еле слышный прерывистый писк. Временами он был таким тонким, что человеческое ухо едва улавливало его.

Мы решили, что имеем дело со специальным звукозаписывающим устройством. Для расшифровки звуков пришлось привлечь МГЭМ-543 — Мыслящую и говорящую электронную машину — это проклятое исчадие кибернетики.

Начну с того, что этот МГЭМ-543 страшно самоуверенный и самовлюбленный тип, если можно называть типом металлическое чудовище, обтянутое пластиком и начиненное транзисторами, диодами, сопротивлениями и прочими кибернетическими премудростями. Он кичится тем, что клетки его электронной памяти хранят огромный запас информации по самым различным вопросам науки, техники, литературы и искусства, что он наделен уникальными способностями анализа и тончайшим музыкальным слухом. Его создатель академик Сочнов имел неосторожность сказать этому кибернетическому чудовищу, что объем его знаний больше, чем у десяти академиков. С того дня МГЭМ-543 стал со всеми, включая и академика Сочнова, разговаривать высокомерно-пренебрежительным тоном.

Но, если говорить по правде, то уловить тончайшие переливы комариного писка, издаваемого овальной шкатулкой, и расшифровать их смысл было по силам только МГЭМ-543. Эта задача еще осложнялась и тем, что звукозаписывающий прибор пострадал от радиационных излучений и высокой температуры. Однако МГЭМ-543 успешно преодолел все эти трудности, нашел ключ к пониманию инопланетной речи, перевел писк шкатулки на человеческий язык.

Но при этом особенно ярко выявилось, в чем именно этот нашпигованный самыми разнообразными сведениями механизм уступает человеку. МГЭМ-543 полностью лишен способности фантазировать и все подгоняет под привычные ему человеческие понятия.

Так, сверяя его первичный перевод с окончательным текстом, я вдруг обнаружил, что «треугольник окна» он заменил «прямоугольным окном». Я спросил МГЭМ-543, почему он сделал это исправление. Он возмущенно ответил:

— Неужели тебе не ясно?! Треугольных окон не бывает, они неудобны.

Меня поразило также, что все инопланетяне носили земные имена — Иван, Петр, Соня, Джон. И снова мой вопрос разгневал кибернетическое чудовище.

— Какой же ты бестолковый! — выкрикнул он. — Ну разве могут существовать такие имена: Со, Ва, Пе, До?

Не сомневаюсь в том, что и инопланетную обстановку он подогнал под привычные земные понятия — и вот над далекой планетой появилось солнце, дороги оказались покрытыми земным асфальтом, а по ним побежал вездеход.

Но думается мне, что такие чувства, как боль, гнев, любовь, горе, они одинаковы для всех мыслящих существ, схожих с человеком, на какой бы планете они ни обитали.

По мере возможности я выправил окончательный текст расшифровки по первичной, черновой записи. Но смог я это сделать только там, где налицо были исправления самого МГЭМ-543. Но, конечно, он и сами трагические события, о которых шел рассказ в звукозаписи, воспринимал так, как подсказывала ему заложенная в него земная логика. Поэтому инопланетяне у него мыслят земными категориями, действуют и говорят, как обитатели нашей планеты.

И все же, несмотря на несомненную неточность перевода, сами события, происшедшие на далекой планете в созвездии Эридана, настолько драматичны и поучительны, что я решил опубликовать перевод, сделанный МГЭМ-543.

Трудно сказать, зачем и почему я принялся диктовать дурацкую историю моей жизни и историю гибели Желтой планеты. Чтобы заполнить страшную гнетущую тишину одиночества в бешено мчащемся звездолете? Чтобы предупредить кого-то от повторения трагических ошибок вершителей судеб моей планеты, которая когда-то звалась Жави-Радостной? Чтобы заглушить мучительную ломоту во всех органах тела, которые разрушаются радиацией?

Не знаю… Не знаю и того, дойдут ли мои слова до какого-либо живого существа или затеряются в космической беспредельности, сгорят вместе с моим звездолетом?

Но молчать я не могу.

Любопытно, что только сейчас на пороге смерти я начал думать и отдавать отчет в своих поступках. Раньше я просто жил, бездумно плыл по течению жизни, радуясь ее радостям и огорчаясь ее невзгодам. Наверное, так же жило большинство людей в моей Фиолетовой стране и во вражеской — Синей. Ведь если бы мы задумывались над тем, куда и к чему нас ведет прогресс, то, наверное, сумели бы предотвратить катастрофу.

Прошлое проносится передо мной, как кадры видеоленты.

Вот я мальчишка, сын швеи и рабочего-монтажника дорожных машин, первый раз бегу в школу. А вот уже мне вручают диплом об окончании школы и советуют учиться дальше, «как проявившему исключительные способности к наукам». Но после этого радостного, торжественного вечера дома отец со вздохом объясняет мне, что учиться дальше мне не придется — за высшее образование нужно платить. А наша семья и так с трудом сводит концы с концами. Бросая виноватые взгляды, отец обещает устроить меня учеником на тот же завод, где работает сам. И я с тяжелым сердцем соглашаюсь, потому что понимаю — другого выхода нет.